class="p1">Та покачала головой.
— Здесь не могу. Только на улице.
Кивнув, король осторожно поднял хрупкое тело на руки, прижимая девушку к себе. Она то ли плакала, то ли так тяжело дышала, вырываясь из-под чар. Было жутко думать о том, что здесь с ней делали, так что Дроздов лишь упрямо шел наверх. Когда он стал спускаться, то заметил, что на лестницу вела дверь.
И сейчас она была закрыта. Магию он даже пробовать не стал, возвращаясь за поворот и усаживая Алетту на пол.
— Я сейчас уберу препятствие. Будет громко, так что закрой уши.
Та кивнула. Крупные глаза были полны слез безысходности. Но, выдергивая чеку и быстро съезжая по ступенькам, Дроздов наконец осознал в полной мере, что богиня и впрямь не могла сама вернуть свою посланницу. Тут было царство Ваши, её силы не работали. А значит, богиню ждала бы таже участь, что и Алетту.
Он успел даже завернуть за угол, когда граната взорвалась, проверять не нужно было, он и так слышал, как отлетела дверь. Тогда он подхватил девушку снова на руки, неся её наверх, а потом мимо множества клеток. Демьян сконфуженно кивнул, но вопросов не задавал, когда король, которого все ждали, поставил на ноги удивительную незнакомку.
— Все, я могу уйти, — легко улыбнулась та, обнимая себя руками за плечи. — Спасибо, Лукас Драммонд. Богиня не забудет твоей храбрости.
Ощутив легкое прикосновение к своей щеке кончиков пальцев посланницы, Дроздов наконец вздохнул спокойнее. Все, он выполнил поручение, отдал долг богине. Теперь ему можно не оборачиваться на это и заняться бытом королевства. Но для начала, вернуться во дворец, принять горячу ванну и долго-долго спать в теплой постели.
Ну просто мечта.
Пока солдаты осматривали последние закутки, то и дело обнаруживая новых дикарей, прячущихся в отвратительных норах, Дроздов взял ведро у одной из жилых палаток. Он спустился к реке, набрав в него воды и, глядя за горизонт, тяжело вздохнул. Все-таки этот мир… дал ему возможность изменить себя.
Он попал в него злым человеком, полным непомерной дерзости и ненависти. Но что-то изменилось внутри него, теперь когда-то сухое сердце полнилось принятия и смирения. Оставалось затушить ещё один огонь, зажигавший ненависть в этих людях. Медленно, зная, что спешить больше некуда, все равно ждать пока из-за горного хребта вернуться остальные, Дроздов двинулся обратно в здание.
Он вошел в ритуальный зал, не веря, что подобное место действительно существует. Реки запекшейся крови, годы служения жестокому пути. И насколько же долог был путь магов по спасению самих себя, что это место обрело подобную мощь?
Не чувствуя прежнего влечения к огню, мужчина вывернул ведро, заливая костер. Тот зашипел, выбросил столп иск в воздух, но все равно погас. Только струйка сизого дыма поднималась к потолку, обвивая сознание запахом жженой крови и хвои.
Постояв у пепла, Дроздов хотел уже было уйти, но на его плечи легли тяжелые руки.
— А ведь это было моим любимым местом.
Мужчина вздрогнул, отшатываясь и оборачиваясь, сжимая пистолет:
— Черт подери! Ты кто такой?!
— Я хозяин этого места, — рассмеялся мужчина со слегка зеленоватым оттенком кожи. Его черная бородка торчала в разные стороны и, не смотря на возраст, он походил на Вергеля. — Не узнаешь? Бог Ваши. Бог очищения и перерождения. Решил вот лично вставить Янисе палки в колеса. Но, смею заметить, она начала это первой.
— Первой? — хмыкнул Дроздов, не опуская оружия. — Ты удерживал её посланницу.
— Ты правда считаешь, что Алетта — просто посланница? — расхохотался Ваши, меряя шагами ритуальный зал. — О, она пришла сюда вовсе не за этим. Она пыталась сделать все тоже, что сделал ты, странник.
— О, зовешь меня странником, — хмыкнул Дроздов, держа бога на мушке. — Для меня даже хорошо, что она не справилась. Иначе меня бы здесь не было.
— Знаю, — усмехнулся Ваши, раскинув руки. — Для этого я и здесь. Яниса добилась своего, упрямая сучка. Но и я не позволю ей продолжать эту маленькую игру. Устрою шалость напоследок.
— Что еще за шалость? — глаза Дроздова сузились. — И что за мода рассказывать свой план?
— О, иначе ты не поймешь, что случилось, — снова развел руками Ваши. — Я возвращаю тебя обратно в твой мир, странник. Твое тело пока искусственно поддерживают в жизни, так что это будет проще простого. Попрощаешься с магией?
Не желая ожидать худшего, Дроздов нажал на курок, но вместо выстрела раздался только оглушительный смех Ваши. Мир потемнел, закружился, а следом…
Раздался тихий писк аппаратов.
Дроздов медленно открыл глаза, видя перед собой белую палату.
Черт, он снова дома.
Первой его реакцией была паника. Аппарат пронзительно запищал, следом в комнату влетела медсестра, ошарашенная тем, что списанный со счетов пациент сумел очнуться. Дроздов только смотрел вокруг, совершенно не понимая, что теперь делать. Слёзы лились по щекам, стекая в уши. Он прошел такой сложный путь, неужели все закончится вот так?..
— Так, Дроздов Валерий Петрович, — вошел в палату высокий доктор, отдаленно знакомый Дроздову. Возможно, пересекались как-то.
Но больной воспаленный мозг наркомана и алкоголика лишь свело судорогой отчаяния. Нет, он не хотел этого, не хотел оставаться в этом обреченном теле. У него ведь был шанс прожить благополучно и все получалось, он наладил жизнь и контакт с тем миром. Здесь все было таким чужим, таким враждебным, полным пережитой боли. И никакие обучения магии не сравнятся с тем, что ему приходится проходить будучи самим собой.
— …было уже потеряли всякую надежду, но ваши родители будто чувствовали, что вы очнетесь, — продолжал свой монотонный рассказ врач, и Дроздов наконец вынырнул из своих мыслей. Ну да, конечно, кто же ещё мог оплачивать все это, заставляя аппараты поддерживать жизнь в мертвом теле. И не от сердечности большой, так они могли контролировать его даже погибшего. — Не могу пока обещать, что сможете ходить, позвоночник серьезно пострадал, но на верхние конечности рассчитывать можно. Раз вы так успешно боролись за жизнь три месяца, то может и с этим справитесь.
Дроздов залился хохотом, хриплым, лишенным всякой радости. Это был истерический смех, смех боли и отчаяния. Вот его прерогатива. Может и не было того мира, может он и правда просто очнулся, старый больной наркоман, привязанный теперь к сиделке и инвалидному креслу. Нет, этого не может быть, он не согласен!
— Х-хмг… — только прохрипел мужчина, не в силах произнести и слова.
— Не спешите, Василий Петрович, не все так сразу, — похлопал его по плечу врач, снимая показания с аппаратов. — Хотя уж очень вы бодрый для
