Не успев сгруппироваться и даже ничего не поняв, тот плашмя брякается оземь.
Бросаюсь на его щуплое тело, как матерый тигр на споткнувшуюся антилопу.
Выдергиваю из ножен на поясном ремне нож врага и всаживаю в тонкую шею. Ярко алая кровь из перебитой артерии хлещет на руки.
Выхватываю из уже расстегнутой кобуры корейца, его «макаров» и запасной магазин.
Вскакиваю на ноги. Оглядываюсь. Раненые корейцы на носилках прикинулись слепоглухонемыми и изображают бессознательное состояние. А может и не исполняют.
Все активные бойцы противника бестолково рванули подавлять волнения, видать, опасаясь их перерастания в бунт. Повезло нам с ними — профессиональных тюремщиков среди наших конвойных не оказалось.
Ну, а четверка ближних пленных остолбенело замерла сурикатами, выпучив глаза: кто на зарезанного умирающего корейца, кто в моем направлении.
— Чего вылупились, дятлы? Разбегайтесь!
И не дожидаясь их реакции, бегу назад, вслед за уже ломанувшимся напролом Киржачем...
— Повезло нам сегодня, — отдышавшись и напившись из ручья, резюмирует бывший шериф, — Кажись, они по нам с тобой даже и не пальнули не разу.
— Повезло, — соглашаюсь я, — Не до того им было. Спасибо ноге того парня, — киваю и отступаю на несколько шагов назад.
Достаю из-за брючного ремня, уже натерший пузо «ПМ» и обращаюсь к бывшему шерифу:
— И тебе спасибо, Киржач… но, вот только до этого — слишком уж серьезно ты накосячил.
И поднимаю ствол пистолета на уровень его груди.
— Кот, прости…
— Брось… Бог простит, а я не поп — чтобы твои грехи отпускать.
— Давай разбежимся, Кот. Отпусти, а? Пожалуйста! Я уйду. Каждый своей дорогой пойдет.
— Уже отпускал, — я медленно качаю головой и не дожидаясь пока безнадега бросит его на отчаянный поступок, стреляю…
За долю мгновения до выстрела, шериф с неожиданной легкостью и сноровкой посылает своё массивное тело в сторону.
Вместо того, чтобы влететь в широченную, выпуклую грудь Киржача — тупоносая пуля «макарова» бьет его в плечо.
Мощное тело шерифа разворачивается на четверть оборота и валится на траву.
Вот ведь..!
Подхожу на два шага и выцеливаю примерное местонахождение сердца. В сморщенное от боли лицо стрелять почему-то не хочется.
В устремленных на меня медвежьих глазах Киржача страдание. А вот испуга почему-то не видно.
Медлю.
Несмотря на все дерьмо, которым наполнен этот персонаж, убивать его мне не хочется, как ни странно…
Ну, шмальнул же уже разок — отвел душу… может на том и остановиться?
«Расстреливать два раза уставы не велят»? *
Да шел он к такой-то маме!
Сам загнется — кровью истечет или степные волки на запах крови придут.
А я не стану…
— Живи, сука. Если получится. Еще раз попадешься на моей дороге… ну, ты сам все понял. Пойдешь за мной — ноги прострелю и подыхать будешь долго и трудно. Всё. Удачи не желаю…
Ухожу.
Пока на север — в сторону гор.
Ну, а конкретно над маршрутом — завтра думать стану. На свежую голову. Пока главное — убраться подальше отсюда.
Довольно усмехаюсь. А ведь соскочил же, Котяра!
Права черная ведьма: Кот — фартовый малый! Эх, встреться мне сейчас эта мамми Рамла — расцеловал бы и цветами полевыми по пояс завалил!
Ладно, не стоит слишком уж расслабляться — посмотрим, что там дальше будет.
А что дальше-то: «Наш путь извилист, но перспективы светлые»!
Это еще откуда, такое вдруг вылезло?
Тьфу, похоже я у Витька цитат Мао нахватался? Или данная фраза совсем не оттуда?
Да, пофиг!
Оружие есть. Жизнь прекрасна. Жаль — короткоствол и патронов маловато. От зверей защитит, а в перестрелке с людьми, при самом лучшем раскладе, от силы на десять минут хватит.
Да и плевать!
Пусть мне даже суждено прожить всего один день или вообще, несколько часов, но зато я проведу это время свободным.
Хотя целенаправленное преследование маловероятно. Не до погони им сейчас — с оставшимися бы управиться. Да и людей для этого нет. Все же, хоть на один штык, но подсократили мы их…
* Строчка из песни Владимира Высоцкого: «Тот, который не стрелял».
Глава 4
С появлением признаков приближающейся ночи — ныкаюсь в первом же встречном, более или менее просторном лесу.
Не в лиственном, а сосновом, к моему сожалению. Ну, может и не совсем сосновом, но то, что в хвойном — точно.
Не стану скрывать, я до сих пор все еще «на измене», хоть разумом и понимаю, что погони из оставленного «каравана», вероятнее всего, ждать не стоит. Ну, ведь тупо не имеется там для этого свободных людей.
В общем, наломал лапника, настелил под деревом, да и завалился на эту лежанку.
Хорошо конечно, но не сказать, что прямо уж слишком.
Зябко — аж зубы стучат. Такими темпами скоро, вообще, лезгинку запляшут. Ох, сейчас бы у огня погреться. Да вот только развести его нечем.
Страх перед погоней, холод и все еще гуляющий в крови адреналин — не дают уснуть, несмотря на дикую усталость. Даже задремать не выходит.
Поневоле задумываюсь о своих дальнейших планах. Раз уж все равно не спится.
Ибо, без внятного тз — результат хз.
Однако же, всерьез поразмыслить не дает треснувшая неподалеку ветка.
Звуки в ночном лесу далеко слышны. Особенно в сосновом. В нем, вообще, каждый чих, скрип и шорох слышны за несколько десятков метров. И тишина, как правило, близка к музейной!
Вот так лежишь себе, кайфуешь от звуков дикой природы и вдруг внезапно понимаешь, что все это чик-чириканье, стрекот, шуршание и курлыканье только ради того, чтобы убить и сожрать…
Вот и сейчас нельзя исключать того, что кто-то уже видит во мне ужин.
Пистолет бодряще холодит ладонь, а сам я весь, как одно большое ухо…
Да ну! Показалось, наверное. Или просто сухая ветка от порыва ветра треснула.
Что я, в самом-то деле, как та пуганная ворона, которая куста боится?!
Только-только успеваю успокоиться и убедить себя, что все хорошо — звук повторяется.
Снова треснуло совсем недалеко и кажется, с той же стороны, что и в прошлый раз.
Встаю и внимательно мониторю окрестности всеми подходящими для этого органами...
Тишина и покой.
Наверное просто нервишки расшалились. Что, впрочем, немудрено.
Хоп! Снова!
Так — всё! Надо или сваливать отсюда или идти разбираться, кто да что.
Стараясь быть как можно незаметнее и бесшумнее, медленно двигаюсь в направлении источника звука.
А ведь впереди кто-то костер разжег!
Дымком явственно тянет.
Крадусь, словно подбирающаяся к жертве рептилия.
Не может там много людей быть — звуков намного больше было бы. И долетали бы они гораздо чаще.
Замираю и даже дышать стараюсь, как можно тише.
Приглядываюсь до рези в сощуренных глазах и обнаруживаю посреди лесной темноты не слишком заметное светлое пятно. И время от времени взлетающие вверх искры.
Точно — костер жгут. В яме.
Решаю приблизиться еще немного.
Расстояние в десять шагов преодолеваю минут за пять.
Очень уж не хочется снова попасть из огня да в полымя.
Ну-ка, ну-ка, кто здесь обитает?
Над костерком двое — спинами ко мне.
Щупловатые силуэты, прямо скажем.
Явно не былинные богатыри и это неплохо.
Корейцы?
А что они вдвоем здесь выкруживают?
«Потеряшки», что ли? Отбились и заблудились?
Да, в общем и не важно — у них есть чем огонь развести, возможно имеется нормальное длинноствольное оружие и наверняка, хоть какая-нибудь еда.
А что еще нужно одинокому странствующему рыцарю?
Ну, а переобуться из достопочтенного джентльмена в «романтика с большой дороги» — вообще «на изи», дело каких-то двух секунд.
Сначала решаю дождаться рассвета, дабы окончательно убедится, что тут всего пара человек и тогда уже нападать.
