время для расчётов. Его много и не требуется, поскольку уже каждый камень и куст в Панджшере нами пристрелен.
— Похоже, что теперь на дежурство по вызову будем заступать гораздо большим количеством, нежели одним звеном, — сказал Барсов, намекая на установку кроватей.
— Зато не сидеть и задницу не отсиживать на деревянных стульях, — отметил плюс такого изменения интерьера Паша.
В кабинет за нами вошёл Вольфрамович с небольшой кипой бумаг и фотографий.
— Вот, ещё работы подкинули, — сказал Ребров, положив на первый стол карту. — Подошли сюда, пеликаны желторотые вы мои.
Новая задача прилетела МиГ-2З-им из его полка. Пехота и правда продвигалась достаточно быстро, а значит, и авиации нужно работать дальше.
— Похоже, что Масуд был не готов к такому. Скоро возьмут его или ликвидируют, — сказал один из лётчиков Реброва, который выходил из класса на свой вылет.
Сам Вольфрамович устало опустился на стул и вытянул ноги, положив их на небольшую табуретку. Ребров до сих пор был одет в подвесную систему и не спешил раздеваться.
— Гелий Вольфрамович, а что по погоде дают? — спросил я, присев за соседний стол.
— Скоро нас накроет, и полёты могут прикрыть. Не самое лучшее время выбрали для начала операции, — ответил Ребров, смахнув пот со лба. — Как сам Серёжа?
— Цел и невредим. Устал слегка только.
— Ты погоди. Ещё не вечер. Кстати, там какие-то хмыри прибыли, — сказал Ребров, расстёгивая подвесную и вылезая из неё. — Акт проверки привезли.
Ого, вовремя подоспели «бесконтактные бойцы» из штаба ТуркВО. Сейчас выложат все наши косяки за время проверки. Ещё и добавят эпитетов о том, какие в 236 м полку служат «нехорошие» ребята.
— Это в характере Хрекова, — махнул рукой Гусько, наливая себе воды. — Думает, что так он себе зарабатывает славу ответственного и грамотного офицера.
— Значит, когда накопал кучу недостатков в авиационном полку, который приписан его округу, то это сделает его эффективным руководителем и позволит продвинуться по службе? — спросил я у Гусько. — Сомневаюсь, Евгений Савелич.
— Тут ты прав, Серый. Получается, он выставляет в плохом свете свой округ, а это уже негативно может сказаться на нём, как на «эффективном руководителе», — ответил наш замполит. — Пока не узнаем, что в акте, рассуждать смысла нет.
В динамике послышалась команда на вызов звена «весёлых» в район Анджуман.
— Далековато, — сказал я, доставая карту.
Пришлось её слегка разложить, поскольку этот населённый пункт был уже намного ближе к Пакистанской границе, а именно в северо-восточной части Афганистана. В том районе мы ещё не работали.
— Опять наша очередь. Я прав, Савелич? — расстроено спросил Барсов, который уже прилёг на скрипучую кровать.
— Готовимся, — хлопнул в ладоши Гусько и стал экипироваться. Своё снаряжение он не уносил в предназначенную для этого комнату.
Я, Паша и Марик отправились экипироваться. По пути просмотрели примерный маршрут, уяснили для себя, в какой район нам нужно выйти, чтобы начать работать.
Первый взгляд в окно говорил о том, что совсем не то время выбрали для вызова авиации. Сплошной стеной надвигалась пыльная буря. Лопасти вертолётов, которые стояли на стоянках, техники в авральном режиме принялись крепить стропами. Самолёты принялись зачехлять, устанавливая заглушки на воздухозаборники и сопла двигателей.
— Вот это по-нашему! — обрадовался Барсов и присел на скамью, чтобы начать снимать подвесную систему.
— Рано раздеваешься, — сказал я. — Есть у нас ещё время навылет.
— Вот-вот, Марик. Вылетим отсюда, а сядем в Кабуле. Стандартная практика, — согласился со мной Паша, проверяя подсумок и магазины для пистолета.
— Ну, вы будто авиационной мудрости не знаете? Погода нелётная — зачехляй самолёт, а врага ненавистного пусть пехота добьёт, — усмехнулся Марик.
Ребята с мотострелковых и десантных батальонов, которые сейчас скачут по горам, выгрызая каждый куст и камень, могли бы нашего белобрысого побить слегка.
— Неуместно, Марк, — резко сказал я. — Калитку прикрой, пока тебе её не закрыли ребята с передовой.
— Поддерживаю, — хлопнул по плечу Барсова Паша, и мы с ним вышли в коридор, взяв каждый свой шлем.
— Ну, я… так, к слову сказал, — поспешил исправиться Марик.
Пройдя мимо класса, мы услышали и вызов из динамика громкоговорящей связи. Через открытую дверь я заметил, как к столу побежал Савельевич.
— Внимание, майор Гусько, на КП! 206-й, 207-й и 208-й — готовность номер один.
Похоже, наш вылет уже не отобьют, и Марик зря только надеялся на окончание рабочего дня.
— Выдвигаюсь! — сказал в тангенту Савелич, взял со стола планшет и пошёл на выход.
Пока идём к самолётам, проверяем частоты каналов управления, позывные авианаводчика и поисково-спасательного экипажа.
И уже через 10 минут мы заняли места в кабинах и готовы запускаться. Ветер усиливался, и пыль стала забиваться в каждую щель. Спасал только закрытый фонарь кабины.
Техники отогнали свои тележки, на которых они подвезли к самолёту бомбы ФАБ-500ШЛ, которые мы будем сейчас применять впервые за время нахождения в Афганистане. Не особо любят эти бомбы лётчики, поскольку приходится сбрасывать их только с горизонтального полёта и с не самой большой высоты. Чем ниже, тем опаснее противодействие ПВО.
Запустились, выполнили в очередной раз проверки оборудования и начали руление. Тут-то и началось.
Посмотрев по сторонам, я не обнаружил рядом большинство самолётов на стоянке, а также скрылись от меня и вертолёты. Сплошная стена пыли, высотой в сотню метров, застилала весь обзор. Видимость была не более 500–600 метров. Первая пара Гусько и Барсов вырулила влево и через несколько секунд пропала из виду. А над головой всё же, виднелось голубое небо, пробивавшееся сквозь верхний край пылевой завесы.
— 204-й, я 208-й, а где полоса? — задал такой странный, но вполне логичный вопрос Марик.
— 207-й, рули за мной на минимальной скорости. Сейчас появится, — ответил ему Гусько.
— Выруливаем, 206-й, — дал мне команду Паша. — Не торопись, а то я не вижу впереди ничего.
Так мы медленно, иногда останавливаясь, но подрулили к полосе. Гусько дал команду взлетать по одному и от самого торца полосы, чтобы иметь больший запас для разбега.
— Окаб, 204-й, на полосе видимость 600. Много пыли. К взлёту готов.
— 204-й, группе взлёт разрешил.
Не видел я, как разгонялся Гусько. Даже форсаж в такой пылевой завесе не высмотрел.
Очередь дошла и для Менделя, который начал включать форсаж чуть ли не на самой рулёжке. Взлетать нужно быстрее, чтобы не растягиваться по всему Афганистану и не собираться потом где-то над горами.
Я вырулил на полосу, проконтролировал все параметры, обороты вывел на максимал и… включение форсажа.
Резкий толчок и вот я уже несусь по полосе готовясь, поднять нос. В эфире что-то невнятное говорит руководитель полётами, но его слова постоянно зажёвываются. Кто-то выходит с ним одновременно на связь.
— Запретил! Запретил! — прорывается крик руководителя.
— 823-й, занял исполнительный, контрольное висение, взлёт, — звучит в эфире медленный и лаконичный голос.
Моментально оцениваю ситуацию, что самолёт уже
