Вдруг Адриан почувствовал жжение на груди, полез за пазуху и вытащил обжигающе горячий амулет. Марчук тоже вздрогнул и рыкнул:
— Отходим. Быстро!
Уже не думая о незаметности, орденцы побежали с холма вниз, но не к деревне, а в сторону полей, добрались до первой межи, поросшей травой, и легли там. Амулет медленно остывал.
— Он заметил нас? — тяжело дыша, спросил Карницкий. — Пытался заколдовать? Что это за магия? Там же никого не было.
— Или он просто колдует, не обязательно против нас. Вдруг он всё имение заколдовывает? Защиту ставит или ещё что. Всё, больше никуда не лезем, приглядываем за имением, чтоб не сбежал. Без магов мы тут ничего не сделаем.
К вечеру приехали Молоты из Старополья, и с ними прибыл сам командор отделения. На почтовой станции, где чужак поубивал всех, Марчук отписал про его силы, про захваченных Медянских и про их поместье. Молчан быстро раскидал людей вокруг имения, предупредив их о магии этого попаданца, но даже он не спешил ничего предпринимать без магов.
А маги добрались лишь к полудню следующего дня.
К тому времени к имению нельзя было подойти ближе чем на десять шагов, потому что защитный амулет начинал нагреваться, показывая, что там действует какая-то опасная магия. А еще вокруг стало бегать слишком много собак, таких же странных, как первая. Какие-то деревянные, чудные, не лают, хвостами не виляют. Может, бешеные?
К вящей радости Карницкого, из Белоцарска прислали его приятеля Паника Куликова, а вместе с ним приехал незнакомый маг, который на первый взгляд больше походил на Молота: высокий, широкоплечий, с густой кустистой бородой и маленькими умными глазами. Сам Молчан вышел их поприветствовать, когда Молоты доложили о прибытии.
— Добрый день! Приятно познакомиться, я Паник Куликов. Впрочем, мы с вами мельком встречались в Хлюстовке, — привычно засуетился Паник. — А это мой наставитель, Салтан Будило… Ох, помоги нам Спас! Что это у вас тут?
Когда юный маг отошел от кареты, чтобы представить главного орденского мага в Бередарском царстве, он нечаянно взглянул на имение Медянских и потерял дар речи. Впрочем, ненадолго.
— Салтан Будилович! Посмотрите! Я такое впервые вижу!
Матёрый маг сначала окинул взглядом местность, подсчитал орденцев, задержался на очередной бродячей шавке, потом кивнул.
— Правильно сделали, что вызвали нас. Прошу на минуту зайти в эту карету.
Молчан, Чехоня, Марчук и сам Салтан Будилович залезли внутрь, Карницкий же остался снаружи вместе с Паником.
— Что ты видишь? — спросил Адриан. — Я знаю, что там магия, но какая?
— Издалека сложно сказать. Пока вижу что-то вроде купола, в нём интересно сплетены потоки. Я же говорил, что у нас магия плохо держится, рассыпается? В амулетах, помимо всего прочего, есть особое плетение, которое удерживает магию в накопителе. Так вот, там — что-то похожее, — затараторил Паник. — Но это не единственная странность.
Несмотря на неприятный повод для встречи, Карницкий был рад увидеть Куликова. Он соскучился по его болтовне и по рассуждениям о магии; все-таки в Хлюстовке они прожили бок о бок целую неделю, выхаживая изнуренных сельчан. И хорошо, что увлечённый Паник не заметил ни новой стрижки у Адриана, ни более простой одежды и не стал задавать вопросов, на которые Адриан пока не готов был отвечать. Лучше уж обсуждать попаданца!
— Что еще?
— Собака!
Карницкий оглянулся. Ну да, снова собака с немигающим взглядом и прямым застывшим хвостом.
— Она…
— Паник! — оборвал его Салтан Будилович, выходя из кареты. — Поговоришь с приятелем позже. Пойдем, нужно осмотреть этот купол.
— Да, Салтан Будилович. Но разве не нужно…
— Не нужно.
Молчан послал с магами троих Молотов на всякий случай, а сам созвал нескольких человек и что-то шепнул им на ухо. Марчук подошёл к Карницкому вплотную и сказал:
— Псины тоже магические. Чужак что-то сделал с ними. Либо они скоро нападут, либо просто следят за нами. Заряди пистоль и будь готов пристрелить ближайшую собаку. И не только собаку. Любого зверя или птицу, которые покажутся тебе странными. Стрелять, как только выстрелит Молчан.
Птицу? Адриан оглянулся. Неподалеку в земле копошилась курица, вроде бы у Карницкого мелькала мысль, что далековато она ушла от деревни. Но, всеблагой Спас, курица? Кто бы заподозрил обычную курицу с полуощипанной головой и лысым животом?
Карницкий зашёл за карету, вытащил пистоль, неспешно зарядил его, прогоняя непрошенные мысли и воспоминания о последнем выстреле. Сейчас всё иначе. Попаданец и впрямь страшен. Он уже убил немало людей. Он умеет заколдовывать зверей и птиц. Сейчас каждый выстрел будет во благо. Если не остановить этого иномирца, не столько Старополье, но и весь Бередар будет в опасности.
Медленно тянулись минуты. Маги уже возвращались от имения, что-то горячо обсуждая между собой. Адриан несколько раз выглядывал из-за кареты, выбирая цель и прикидывая, попадёт с такого расстояния или нет. Заметил, что Молоты разошлись так, чтобы охватить как можно больше территории.
Потом грянул выстрел. Карницкий выскочил, пробежал несколько шагов, прицелился и пальнул в полуоблезлую курицу. Неподалеку свалилась собака, получив арбалетный болт в голову. Отовсюду слышались звуки пальбы. Сердце Адриана колотилось так, словно он не в курицу стрельнул, а поучаствовал в небольшой битве. Неожиданно собака с болтом вскочила и побежала прямо на него, оскалив зубы. Что за… Карницкий перехватил пистоль за горячее дуло и врезал ополоумевшей псине тяжелой рукоятью, та отлетела, но чтобы убедиться в ее окончательной смерти, Адриан подошел и впечатал каблук сапога в собачью морду несколько раз, пока её череп не перекосился окончательно.
— Довольно, молодой человек! — сказал Салтан Будилович. — Она сдохла после удара пистолем. Паник, ты заметил?
— Да. Адриан, дай-ка глянуть на твой пистоль.
Карницкий всё ещё вздрагивал после пережитого, но протянул оружие.
— Я так и думал. Серебро! — сказал Паник после короткого осмотра.
Рукоять и впрямь была украшена серебряными вставками. Отец Карницкого не поскупился на оснастку сына.
— А что «серебро»? — спросил Адриан.
— Серебро разрушает те плетения, которые удерживают магические потоки от развеивания. Потому в Ордене запрещено носить цепочки и кольца, помимо амулета.
— Значит, если все наденут что-то серебряное, магия будет не страшна?
— Если бить магией ровно туда, где серебро, то да. Но если ты влетишь в тот магический купол, пара серебряных колец тебя не спасёт. И в Хлюстовке бы серебро никак не помогло. А вот для таких зверушек вполне годится.
С этими словами Паник вернул Адриану пистоль. К карете снова вернулись Молчан, Марчук и Чехоня, главный Молот Старополья.
— Что думаете, Салтан Будилович? Как лучше достать этого иномирца? — спросил Молчан.
Опытный маг тяжело вздохнул.
— Во всем Ордене не найдется никого, равного ему по силе. Магией даже и пытаться не стоит. Обычно иномирные маги мало на что способны у нас, воздух у нас неподходящий, — хмыкнул он. — Тут иной случай. Судя по куполу вокруг имения и зверью, иномирец не только многое умеет и знает, у него еще и сумасшедшее восстановление магической энергии. Он быстро приспосабливается к нашему миру. И чем дольше мы тянем, тем на большее он будет способен.
— И что? Нет никаких способов?
— Почему же? Есть. Грубый, долгий, затратный, но эффективный способ. Вы же слышали поговорку: «против лома нет приема»? Вот и будем долбить ломом.
* * *
Как и сказал Салтан Будилович, способ оказался грубым и долгим, хотя в начале пришлось немало посуетиться.
Перво-наперво велели всем жителям деревни близ имения Медянских уйти на несколько дней куда-нибудь подальше, причем забрать с собой весь скот и всю птицу. Карницкий сам ходил по домам, уговаривал, объяснял про иномирца, который может их всех убить, про возможную битву, но всё было без толку. Бабы, конечно, рыдали, младенцы тоже, старики упирались изо всех сил, настаивая на том, что они, дескать, хотят помереть на родной земле. А потом к Адриану подошёл Чехоня и безо всяких уговоров заявил, что поубивает всех и вся, кто останется в деревне к вечеру: «Хоть козу, хоть гусыню, хоть старика». После этого сельчане зашевелились и начали сваливать скарб в телеги, у кого были, или в тюки, которые взваливали себе на плечи. Видать, боялись, что орденцы повынесут из избушек и глиняные горшки, и деревянные ухваты, и остатки небеленой пряжи.
