— Вот вся наша продукция. Угощайтесь.
— Это всё мне? — улыбнулся я и пошёл вдоль стола. Кажется, он мне теперь во сне будет сниться. Эх, Родьку бы сюда минут на пять. На большее время нельзя, попа потом слипнется.
Чего тут только не было!.. Конфеты всех форм, шоколад всех цветов, услада для глаз. В университете плотно пообедал и есть особо не хотелось, но заметил интересные конфеты в белой вафельной обсыпке и взял из вазы одну. Она оказалась с цельным орехом внутри, очень вкусная.
Тут мой взгляд упал на шоколад «Алёнка». О, так вот где его выпускают. Никогда не интересовался производителями сладостей, считал, что шоколад, он и в Африке шоколад. Но про «Алёнку», по-моему, вся страна знает.
— А можно, я шоколадку возьму жене? — попросил я.
— Берите, конечно, — охотно согласилась она.
На производство я так и не попал, времени не осталось, пока я в дегустационном зале образцы продукции разглядывал. Мы поспешили в актовый зал.
— А кто у вас там это всё дегустирует? — поинтересовался я. Захотелось узнать, кто эти счастливчики.
— Школьники на экскурсии приезжают, — объяснила Людмила Ивановна.
— Ого, как повезло современным детям, — удивился я. — Нас на такие экскурсии не водили… А можно вам самим предложить конкретный класс конкретной школы? Есть у меня знакомый подполковник, так у него сын школьник.
Вспомнил сразу про Родьку, так что уж там? Умеет этот парень радоваться так чистосердечно, что его счастливая мордашка сразу в душу западает. Хочется его порадовать. А попутно и Гриша порадуется вместе с ним.
— Нам, в принципе, без разницы, какой конкретно класс приезжает, — улыбнулась Людмила Ивановна, — так что давайте информацию, мы их пригласим к нам.
Надиктовал ей номер школы и позывные класса Родьки.
Надо, кстати, подсказать Шанцеву такие экскурсии для школьников из Святославля организовывать, идея очень хорошая. Может и за пределы Святославля, а то в нем не помню ни одного предприятия, куда детей так пошиковать привезти можно. А в Брянске наверняка что-то да найдется.
Лекция прошла неплохо, по-моему. Удивило только, что мне работники радостно отвечали с мест, как они реализуют наказы двадцать четвёртого съезда КПСС по научно-техническому прогрессу в пищевой промышленности. Трудно было не ухмыляться из-за такой неслыханной информированности. Зато понял, что партком тут мощно работает. Это надо же, заморочились перед моей лекцией просветить рабочих дополнительно по ее теме. Необычно, конечно, но вполне могли напугаться, когда Ионов сообщил им, что лектор в газете работает. А уж если он еще сказал, что я и в Кремле подрабатываю, то вообще понятно, почему им захотелось не ударить в грязь лицом…
Секретарь парткома после лекции, в которой участвовал весь зал, подтвердила мои предположения. Очень уж старательно льстила:
— Никогда не думала, что материалы съезда КПСС можно так преподносить!
— Как? — не понял я.
— Ну, вот как у вас все было организованно… Доступно и понятно! Людям было очень интересно!
— Я рад, что вам понравилось, — улыбнулся ей в ответ.
Она вышла из зала со свёртком размером с обувную коробку. Его точно не было, когда мы пришли. Проводив меня за проходную, она вручила мне его.
— Спасибо вам за интересное выступление! — сказала она.
— Вам спасибо! — сразу догадался я по весу, что там коробки с конфетами.
Привёз это сладкое сокровище домой и положил в шкаф на кухне до прихода жены. Спросил Ирину Леонидовну, нужна ли ей моя помощь, но она от нее отказалась.
Решил начать работать с записками для Межуева по тем новинкам, что нашёл сегодня.
Минут через двадцать в дверь позвонили, и я поспешил открыть, чтобы Ирина Леонидовна от детей не отвлекалась. Это оказался Линин Трубадур.
— Привет, — протянул он мне руку. — Время есть?
— Смотря на что?
— Песню посмотреть. Ты же говорил, что надо согласовывать с начальством.
— Так какое же я начальство?
— Лина говорит, ты начальник.
— Здрасьте… Привет пламенный Лине… Ладно, проходи. Посмотрю, но не как начальник, а как сосед, чего уж там.
Пригласил его в кабинет, и он протянул мне двойной тетрадный листок. Мы оба уселись поудобнее, и я начал читать вслух, чтобы почувствовать ритм.
«Женщины войны».
Она поутру на лекции мчалась,
Смеялась, мечтала, влюблённая в жизнь.
Ещё впереди была вечность, казалось,
Но бомбы упали, война началась.
Парня в шинель облекли слишком рано,
Он в форме солдата шагал на вокзал.
Она лишь молчала, слеза показалась,
А он ей сказал: «дождись лишь меня!»
— Куплет будет лирический, как ты сказал, — пояснил Виктор. — А дальше уже будет напористо и жёстко.
— Угу, — ответил я на автомате и продолжил читать. —
'Припев:
Война! Это боль, это ярость и крик,
Наждаком по душе, пеплом по щекам.
Слезы превратились в сталь и в свинец,
Для врага — только смерть, только страх!'
— Ну, в музыке бы это всё услышать, — высказался я, узнавая знакомые слова, которыми сам ему описывал ситуацию и продолжил читать:
'Пришёл треугольник с дыханьем надежды:
«Жди, я вернусь, оставайся сильна».
Но следом письмо, как холодная вьюга,
Обрушило весть, что погиб он вчера.
Слеза по щеке, опустевшие руки,
И сердце её в этот миг замерло.'
— А дальше ещё надо две строки, но не придумаю никак, — с сожалением проговорил он.
— Ну, подожди, дочитаю…
'Припев.
Она приняла боевое крещенье,
Стремясь каждый бой отомстить за него.
Сквозь стужу и пламя, не зная сомнений,
Несла врагам смерть, пряча боль глубоко.
Её взор был твёрд, её выстрел был точным,
Она видела цель, забывая про страх.
Во взгляде её ни капли сомненья,
Её враг обречён на страданья и крах!'.
— Мне нравится! — сказал я, сразу представив Никифоровну с винтовкой.
'Припев.
Война отгремела, пришёл сорок пятый,
Земля зацвела, вновь весна у ворот.
Радость победы, но в душе всё распято.
Его не вернуть, он уже не придёт.
Она вспоминала его обещанья,
Смотря на мальчишки портрет.
'Ты с нами всегда, мой любимый, мой воин,
И в памяти нашей ты будешь во век'.
Припев'.
— Слушай, ну здорово, — откровенно похвалил его я.
— Правда? Там ещё один куплет нужно написать про восстановление страны, про феникса, восставшего из пепла… Как ты говорил…
— Точно. Дай, я перепишу себе тот куплет, где двух строк не хватает. Подумаю на досуге. А ты пиши дальше. Мне очень нравится. Молодец!
Быстро переписал себе несколько строк, и он ушёл очень вдохновлённый. Ну, вроде, не ошибся я в нём… Поменял человек свою деструктивную энергию на позитивную. Чем меньше народу бегает и кричит, что все пропало, тем выше шансы у любой страны уцелеть. А то я же помню восьмидесятые. Только собаки не ратовали за гласность и перестройку, и то потому, что говорить по-человечески не умели. А экономика погибала на глазах, пока все на митингах выступали за «новое мышленье»…
Мама сменила Ирину Леонидовну, и я поспешил ей на помощь.
Вернулась жена с работы и я вручил ей свёрток с кондитерской фабрики. Хорошо бы там была коробка с этими конфетами в белой обсыпке. Сам разворачивать не стал, пусть жена порадуется…
— У-уу! — радостно развернула Галия свёрток. — Какие коробки красивые!
Пять разных видов конфет в очень ярких коробках, жена с интересом разглядывала их и тут я вытащил скромную шоколадку «Алёнка»' и протянул ей с улыбкой. Она так посмотрела на меня, как будто я, как Данко, сердце себе из груди вырвал, и повисла у меня на шее. Вот и пойми этих женщин…
Глава 21
* * *
Москва. Дом Ивлевых.
Прокурор Томилин после службы сразу отправился к дочери. Она была дома одна, и он поразился её болезненному виду.
— Костя где? — спросил Юрий Викторович, не зная, с чего начать разговор.
