— Ты сдохнешь, — говорит Друцкий.
На его губах пузырится кровь.
Я молча сажусь на землю, скрещиваю ноги и врубаю «телезрение». А затем начинаю редактировать окружающее. Виктор не понимает, что творится. Ухмыляясь, он поднимает руку, в ней конструируется дуэльный пистолет. Вылетевшая пуля тут же возвращается в небытие.
На моем лице — отрешенность.
Разум видит изнанку мироздания, спокойно делает то, чему меня научил сильнейший на планете шиноби. Виктор Друцкий начинает исчезать. По частям, словно улыбка Чеширского кота. Очертания моего врага делаются зыбкими, сквозь наследника древнего рода просвечивают руины тропосферной станции, тропинка, голые ветви деревьев, склоны холмов. Руки и ноги дуэлянта растворяются в воздухе. Рот открывается в беззвучном крике, черты лица сглаживаются и стираются.
Передо мной — контуры человека.
Он уже мертв, но я продолжаю зачищать следы присутствия Друцкого в Токио. Испаряются пистолеты, коробки с патронами, гильзы, раскладной столик. Проваливается в ничто черный джип. Врастают в кладку выломанные кирпичи, распрямляется примятая трава.
Я расширяю сферу своего влияния.
В международных базах стираются сведения о человеке по имени Виктор Друцкий. Прокатная контора не подписывала с ним договор. Самолет с двумя пассажирами в салоне бизнес-класса не садился в аэропорту. Виктор Друцкий не вступал в Совет Директоров «Ижевских роботов». Не учился, не женился, не рождался на свет. Друзья, родственники, однокурсники начисто забыли о его существовании. Слуги и подчиненные выбросили моего врага из памяти. Очистилась память систем наблюдения в разных городах. Вызова на дуэль не было. Онлайн-конференции не было. Жесткие диски освободились от всего лишнего. Распались на атомы паспорт, водительские права, кредитные карты, личные вещи. Нет костюмов, галстуков, нижнего белья, дорогих украшений и гаджетов. Всё, чем владел Виктор Константинович, исчезло.
Жаль, что я не могу отменить уничтожение Клана Когтей.
Даже «чистый лист» не всесилен.
Глава 26
Я бегу по заснеженному парку Геэн.
Дорожки недавно расчистили, но в воздухе вновь кружатся серые хлопья, а под ногами образуется слякотная каша. По краям закругляющейся аллеи громоздятся высоченные сугробы. Ветви деревьев прогибаются под тяжестью белых шапок. Из моего рта вырывается пар.
Завтра — Новый год.
Русский, к которому я привык в Империуме.
В Токио по ночам температура опускается ниже нуля, а днем под ногами слякоть. Коммунальщики всё оперативно расчищают, не то что у нас. Вот только небеса не обманешь. Снег валит без перерыва уже несколько дней.
Я одет в утепленные штаны, худи, дутую жилетку и вязаную шапку. На ногах — зимние беговые кроссовки. По слякоти бегать непросто, но сложности меня и раньше не останавливали.
Раннее утро.
За всё время пробежки я встретил еще парочку таких же психов, но в целом парк Геэн в Синдзюку производит удручающе безлюдное впечатление. В нескольких шагах позади меня бежит Арина. Вот кто даст сто очков вперед любому корректировщику. Я искренне восхищаюсь уровнем монастырской подготовки — как в физическом, так и в духовном плане. Несгибаемая воля, выдержка, готовность выполнять свою работу вне зависимости от погоды, самочувствия и настроения. Честно говоря, не припомню, чтобы Арина болела или на что-то жаловалась в последние несколько недель.
Наша жизнь устаканилась.
Стирание Виктора Друцкого из реальности привело к тому, что заказ на мое имя в Гильдии автоматически был снят. Неведомый корректировщик, противостоявший учителю, слился. И мы вздохнули с облегчением. На один фронт меньше. Возвращаться в Империум я пока не собираюсь, там творятся странные вещи. Меня включили в список опасных преступников, объявили масштабный розыск и даже сделали попытку связаться с властями Сёгуната для экстрадиции. И это при том, что меня на архипелаге как бы нет. Затем операцию свернули, запрос отозвали, а материалы дела в Тайном приказе засекретили. Это я узнал от Кротова — единственного одаренного в клане Друцких, не забывшего о Викторе. Мой подарок в благодарность за детские воспоминания.
Дед что-то подозревает.
Вдова Виктора живет в нашем родовом поместье с двумя детьми, а никто толком не понимает, откуда она там взялась. Данные в семейных архивах отсутствуют. Татьяна Друцкая-Курбатова — «вещь в себе». Факт ее существования неоспорим, статус — под большим вопросом. Константин Федорович полагает, что у него два сына и погибшая в Токио дочь, а также прячущийся от неведомой опасности внук-корректировщик. Говорят, объявилась Лиза, но с ней тоже не всё в порядке. В общем, все мои сородичи на нервах, а потерянный к моей персоне интерес госструктур — штука сомнительная. Как говорится, бабушка надвое сказала.
Посижу-ка я на исторической родине.
Деньжат подзаработаю, потренируюсь немного, а там, глядишь, что-нибудь и прояснится. Связь с родом Друцких я не спешу восстанавливать. Общение с Кротовым веду через одноразовые сим-карты. Гаджеты постоянно меняю, личности и оболочки — тоже. Такой образ жизни постепенно входит в привычку.
Перехожу на шаг, восстанавливаю дыхание и топаю к площадке, на которой в последние дни упражняюсь с тонфами. Не полигон, но сегодня я решил пощадить манекены. Пройдусь по основным ката — и домой, пить чаек с клюквой.
В этот момент я и встретил старого знакомого.
Из-за дерева выступил Василий Тьма.
Боги, когда же это всё закончится…
Быстро окутываюсь защитными аурами, попутно соображая, что «чутье» не среагировало на приказного. Плохо. Василий научился разным нехорошим вещам с момента нашей последней встречи. Перехватив тонфы поудобнее, я приготовился к драке. Арина выступила вперед, поднимая костяной пистолет.
— Не дергайтесь, — Тьма примиряюще поднял руку. — В Токио у меня нет полномочий. Тайный приказ проявляет осторожность в Сёгунате.
Еще бы. Мировые державы пристально следят за такими вещами. Хочешь хрупкого мира — держи на коротком поводке спецслужбы.
— Как ты меня нашел?
— Было трудно, — признал Василий, — но я предпочту не раскрывать свои схемы. Ты же мне не расскажешь, с кем дрался на дуэли неделю назад, и почему этот человек бесследно исчез из реальности.
Ошеломленно молчу.
Арина не спешит убирать ствол.
— Говорю же — я с миром, — последняя фраза предназначена моему бодигарду.
— Убери, — вздыхаю я. И обращаюсь к Василию: — Что тебе нужно?
Если попытаешься применить один из своих фортелей — конец тебе. Я очень нервный в декабре. Хочется встретить Новый год по-человечески. В кругу друзей. И чтобы никого не убивать.
— Мелочь, — равнодушно пожимает плечами мой верный враг. — Передам кое-что — и удалюсь.
Приказной лезет в карман пальто и достает маленький продолговатый предмет.
Флешка.
Осторожно протягиваю руку, и флешка ложится в ладонь. На артефакт не похоже. Прощупываю дар этого гребаного данайца на трех планах. Никакой опасности. Что не показатель. Научился же Василий обманывать мое «чутье»…
Стоп.
В нем действительно нет агрессии.
Приказной обманул «сверхвосприятие», но похожие навыки есть и у местных одаренных. Надо давить паранойю. Люди императора не знают, кто я. Вряд ли об этом знает вообще кто-либо, исключая Клуб Девятерых.
— Что там? — я скептически смотрю на агента.
— Посмотри. Видеоролик, тебе понравится. Если заинтересуешься подробностями — вот моя визитка. Буду ждать звонка.
В пальцах Тьмы появился кусочек серого картона. Я принял бумажку, задумчиво посмотрел на гравировку. Корона и глаз в треугольнике. Символика Приказа тайных дел. На обратной стороне обнаружился короткий цифровой ряд. Японский телефонный номер.
Когда я поднял глаза, Василия Тьмы уже не было.
Даже следов на снегу не осталось.
— Ты его видишь? — перевожу взгляд на Арину, торопливо убирая флэшку в карман жилетки. Этот жест не укрылся от девушки, и она нахмурилась. Конечно, на носитель можно запихнуть что угодно, включая набор следящих программ или троянов. Вот только интуиция подсказывает, что просмотр я организую в полном одиночестве.
