— А ну как из ружья попадут по баллону, — кривится Фрол, — и пиши, как звали.
— На пятистах метрах не достанут. Пока. Так мы еще под гондолу и баллон снизу защиту поставим. Слой резины, слой пробки, слой жести. Обычная пуля непробьет и на ста метрах, ежели в высоту стрелять. Зато если метров с двухсот на палубу такую дуру положить, чего будет?
— Бомба верхнюю деревянную палубу прошьет. И нижние, и переборки. В балласте застрянет.
— И рванет. Но необязательно бомба. Можно зажигательную смесь скинуть. Она облаком накроет.
— А из параплана нельзя такое сделать?
— Нельзя. Двигателя нет такого, чтоб легкий был и мощный одновременно.
— А нефтяной?
— Без массивной станины болтает его. И все равно для воздуха тяжелый. Думаю, со временем даже паровик усовершенствуем, но пока на шарах летать придется.
Присланную из Астрахани модель двигателя приспособили на деревянную шаланду. Пока отрабатываются узлы передач и формы винта. Очень громко стучит, все трясет, но плывет.
Утром я пригласил Мастера на завтрак.
— Я согласен, — без прелюдий сказал я, — но есть дополнительные условия.
— Внимательно слушаю, Андрей Георгиевич.
— Начнем отсюда. Вы не вербуете моих людей. Обучение — это одно, а духовная зависимость, другое.
— Согласен, — кивнул Мастер.
— Вы активно продвигаете некоторые изобретения в Европе. Я вижу это так. Открываете фирму формально независимую от Ордена, патентуете и внедряете в жизнь.
— Не беспокойтесь, мы найдем способы наилучшей работы.
— В России помогаете делать тоже самое и вовремя докладываете о всех неурядицах.
— Боюсь, здесь наши возможности серьезно ограничены. Могу предложить сначала испробовать дело в Европе, а потом зайти в Россию как бы отвлеченно.
— Но уже гораздо дороже, — поднимаю я брови, — если государству надобно, все равно купят. Тем более, если речь пойдет об армии. Что ж, умно.
— Сие только коммерция, для которой границ не существует.
— В Америке все ваши резидентуры, простите, миссии подчиняются мне. В духовные дела я не полезу, а вот владеть оперативной обстановкой обязан. Двойную игру от вас я вести не буду. Но если мне не доложат всего, что узнаете вы, то не взыщите.
— Это возможно устроить. Вам нужна сейчас какая-то помощь?
— Пока ждем. Все решения приму после Государевых указов.
— Я буду в Москве. Алексей найдет меня.
В осаде мы сидели месяц. Потом приехала делегация ко мне и полковнику. Все прошло буднично. Уланы с казаками стали собираться на зимние квартиры к месту постоянной дислокации. А мне вручили пухлую папку с документами, с ознакомлением под роспись. И не только мне.
Новоиспеченному атаману тайного казачьего войска Смирнову Петру Тимофеевичу привезли полковничью форму. Пока что лейб-казаков. Но обещали построить свою. И звание полковника. Вот искушение-то! Вместе с формой и погонами прилагались трое писарей для составления реестра войска.
— Андрей Георгиевич, что делать? — был первый вопрос Петра, когда мы остались наедине.
— А что ты сделаешь? Уже все решили. Вон, какой пирог тебе подогнали от царских щедрот. Остается только минимизировать потери. Срочно делим всех на тех, кого можно светить, и кого нельзя ни в каком виде. То есть, часть боевиков должна перейти на совсем нелегальное положение.
— Так это несложно. Если тут кругом наше войско, то спрячем кого хочешь.
— И часть агентуры переходит.
— Куда?
— Думаю, к Никифору. Придется ему на старости лет в шпионов играть. Если ты при такой должности, то тебя определят куда-нибудь воевать или крестьян усмирять. Или еще чем заниматься. Оставляй себе только то, что нужно для работы.
— Дядька Никифор жесткий очень, — трет Петр подбородок.
— Понимаю, что хочешь сказать. И всегда помню, что ты мой родственник от начала. Но у тебя теперь в руках огромная государственная машина. Не надо прятаться, а грамотно использовать ее возможности. Только правильно.
— Это как?
— Ночью пожгете или порежете, а днем будете искать, кто это сделал. Очень удобно, — смеюсь я, — твоя главная задача прикрывать всех от государства. Раньше я это делал, теперь ты. Правда иначе, но все равно. Вербовки, получение информации, тайные акции. Ничего не меняется.
Было Предписание лично для меня. «В целях безопасности» предписывалось находится безвыездно в имении до октября месяца. А по установлении путей проследовать к месту назначения и для вступления во владение имуществом. Прилагались письма и приказы к должностным лицам. Как я понимаю, ждут разрешения от бремени Елены Петровны и предполагаемого Крещения младенца. Очень гуманно с их стороны. Это дает мне почти четыре месяца на подготовку.
Другим пакетом была куча бумаг о вступлении во владения, о назначении на должность Губернатора Аляски и прилегающих территорий. Полномочия мне понравились. Если вкратце, то от лица Государя я могу приобретать новые территории, заключать договора, этому способствующие, иметь для защиты свои вооруженные силы. Не могу объявлять войну и первым нападать. И в общем нападать не для пресечения агрессивных действий.
Теперь понятно с датами выхода. Не ясно с путями. Еще бумага от Гурского, где он предупреждает об активности иностранных резидентов в отношении моей персоны. Предполагается, что будут меня ожидать если не в проливах, то точно в Бискайском заливе. Поэтому дорога через Сибирь, не такая плохая идея. Но мысли у меня свои. Надо определится с попутчиками.
Я сижу на скамье теплым июльским вечером. Думу думаю. Алена ходит по дорожкам с Ульяной и Аней, гуляют. Все трое с животами.
Итак, кого имеем? Петр, понятное дело, с ближайшими помощниками остается. Семью с тремя детьми тоже не потащит. Степан с Домной не бросят учебный центр, да и все хозяйство.
Кирилл сыграл свадьбу с Аней на Красную Горку. Ох, как наводчик нужен! Но его молодая жена забеременела. Семен Семенович переживает за нее больше всех, внука ждет. Гаврилов вернулся с войны и жаждет найти лекарство против чумы. И прочих особо опасных инфекций. Но рвется в бой. Подумаем. Химик с женой и двумя детьми тоже патетически руками машет, но знает, что никуда я его не возьму. Пусть за монахами присматривает.
— Игнат, — протянул я, — может, с братом останешься?
— Чего мне с ним? Он — не калека, хромой да шустрый. Нет уж, Андрей Георгиевич, знал, что спросишь. Заранее заготовил слова, да все глупые. Куда ты, туда и я. Вот тебе мой сказ.
— А что Фрол?
— Собирается. Уже себя на дирижабле видит. На карте Аляски горы нашел, обрадовался.
Ночь прошла в раздумьях и записях. У меня есть более пяти миллионов, которые я могу быстро вытащить для нужд. А времени нет. На следующее утро курьеры помчались с почтой. Веретенникову велено купить три транспорта. К Мастеру записка с просьбой способствовать приобретению фрегата английского, а лучше американского. На левую компанию. В Астрахань к Прову. И много еще куда.
* * *
Пров к жаре так и не привык. Дым от трубки поднимается в чистое небо. С балкона видна только мощеная улица да городовой, который рад кивку на отданную честь. Все лето подходят баржи с переселенцами. Благо, земля графская есть. Огородина растет обильная. И море прокормит. Прежние уже обжились. Развели баранов, коров с красноватой пегой шкурой. Поначалу туземцы угоняли. С татарами кавказскими договорились. Те силу уважают. Главное спуску не давать. Тогда им все ясно и понятно. С кайсаками воевали, но своего добились. Кончилось тем, что и с теми и с другими породнились через девок. А родственников обижать нельзя.
С персидским шахом отношения прекрасные. Разрешил жить по побережью. Так уже тысяч пять там и обосновалось. В Астрахани с казачьим полковником пьют вместе.
