Противник остался лежать на «ковре», победительница, пошатываясь, побрела на выход с арены. В собственной «комнате отдыха» она очутилась секунд через двадцать. Крохотная каморка почти без мебели (только пара широких скамеек, вешалка и висящее на стене зеркало), но с небольшим умывальником и грушей для отработки быстрых ударов, совершенно не подходила для представительницы одного из правящих домов Великой Империи. Местные, впрочем, ни об Империи, ни о её правящих домах никогда и слыхом не слыхивали, поэтому, даже если бы об этом им рассказали, то они вряд ли бы поняли, о чём идёт речь. В мире-без-времени действовали иные законы, и никакие прежние заслуги здесь не учитывались.
Как всякая уважающая себя женщина, Ан первым делом подошла к зеркалу. Честно сказать, увидев её отражение, мне нестерпимо захотелось поубивать всех, кто заставил её выступать на арене. На лице экселенсы живых мест почти не осталось: сплошные кровоподтёки, ссадины, рассечения. Знаю, что для рукопашников они неизбежны, а Ан, как истинная дочь Великой Империи, навыками рукопашки владела и от схваток на ринге никогда не отказывалась, но то, что я увидел здесь и сейчас… Нет, на результаты честного боя это ни разу не походило. Похоже, владельцам этого «клуба» было плевать на своих бойцов, им требовался лишь результат — кровавое зрелище и тысячи тех, кто готов заплатить за то, чтобы за ним наблюдать. Про всякий побочный бизнес типа тотализатора, продажи наркотиков и мошенничества со ставками я и не говорю, в подобных делах всё это в порядке вещей.
Чтобы хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями мне понадобилась почти полминуты. А затем я, наконец, рассмотрел то, что должен был рассмотреть сразу. Во-первых, так же, как я и Паорэ, Анцилла после перехода стала гораздо моложе. Если считать по-земному, я дал бы ей сейчас лет восемнадцать. А во-вторых, она для чего-то выкрасила свои волосы в красный цвет…
— Поздравляю, Красная. Первый свой бой ты сегодня выиграла, — послышалось внезапно от двери.
Я обернулся. Точнее, это Ан обернулась, а я вместе с ней.
— Господин Гарсий…
Наш общий взгляд упёрся в вошедшего в комнату человека. Толстый, обрюзгший, с масляно поблёскивающими глазками, он вызывал чувство какой-то гадливости.
— Ты победила, потому что тебе повезло. Но в следующих боях везение может закончиться. А мне бы этого не хотелось. Я поставил на тебя две тысячи золотых.
— Я выиграю, господин Гарсий, — наклонила голову экселенса.
— Очень на это надеюсь, — усмехнулся толстяк. — И не забудь. Если ты выиграешь, тебя ждёт награда.
— Вы обещаете?! — подалась вперёд Ан.
— Да. Обещаю. Если ты выиграешь все три боя, то завтра станешь свободной.
— Я выиграю, — с решимостью в голосе повторила Анцилла.
Если бы я мог сейчас оказаться самим собой, то наверное бы схватился за голову. А пока мне просто хотелось выть от досады. Моя любимая женщина в корне не понимала особенностей этого мира. Пузатый говнюк не сказал ей самого главного. Здесь нет и не может быть завтра, в этом мире есть только сегодня, и если ты даже переместишься вдруг в завтра или вчера, для окружающих ничего не изменится, они по-прежнему будут жить в вечном повторяющемся изо дня в день сегодня. А, значит, и обещание, данное Гарсием, никогда не исполнится…
Второй бой прошёл для Анциллы гораздо легче, чем первый. Следующий противник оказался слабее предыдущего, но даже и с ним пришлось повозиться. Экселенса приобрела парочку новых ссадин и примерно на пятой минуте схватки смогла наконец взять соперника на болевой и сломать ему руку. После чего тот сдался.
— Ты молодец! — похвалил девушку вновь появившийся в комнате Гарсий. — Я выиграл на тебе уже восемь тысяч и теперь хочу их удвоить. Помнишь, какие условия выставляются в третьих боях?
— Да, господин. Я помню.
— Отлично! Твоя свобода и мои деньги в твоих руках. Только в твоих. Но если ты меня подведёшь…
— Я вас не подведу, господин. Это не в моих интересах…
Когда экселенсу снова вывели на арену, соперника в октагоне не обнаружилось. На арене находился только судья. Что это означает, я понял, когда судья обратился к зрителям:
— Дамы и господа! Уверен, вы все знаете правила нашего клуба, но я всё равно должен их повторить. Итак, наша Красная Фурия, — указал он на Ан, — выиграла сегодня две схватки и согласилась на третью. Какая её ожидает награда, если она опять победит, я говорить не буду, скажу только, что награда достойная. А теперь я хочу спросить вас: вам нравится эта женщина?
— Да! — взревели трибуны.
— И вы хотели бы ей обладать?
— Да! Да! Да! — ответили зрители новым восторженным рёвом.
— В таком случае я приглашаю сюда претендента на бой, первого, кто осмелится, и предупреждаю, эта женщина очень опасна. Вы сами отлично видели, как она расправляется со своими соперниками… Ага! Похоже, что у нас есть претендент… Как тебя звать, отважный?
— Слик! — прорычал взобравшийся на помост волосатый верзила.
— Прекрасно! — вскинул руку судья. — Дамы и господа! Я прошу поприветствовать храброго Слика, согласившегося на бой с Красной Фурией!
— Слик! Слик! Слик! — тут же начали скандировать зрители. — Порви её! Трахни! Вставь ей по самые гланды!..
Слушая, что орали трибуны, я был готов поубивать их здесь всех, но, к сожалению, не мог это сделать даже в теории, а мог только наблюдать, сжимая в бессилии свои виртуальные кулаки.
Ан, впрочем, оставалась пока совершенно спокойной. И я её хорошо понимал. Бой не на жизнь, а насмерть требовал максимальной собранности. Отринуть любые эмоции, кроме одной — жажды победы. Именно так нас учили. И меня, и её. Пусть в разных школах и с разной целью, но суть от этого не менялась. Если не хочешь стать проигравшим, настраивайся лишь на победу…
— Ты знаешь условия? — негромко, так чтобы никто вне арены не слышал, спросил судья у громилы.
— Да, — кивнул тот. — Гарсий сказал, если девка продует, я получу её на всю ночь плюс тысячу золотых.
— А если продуешь ты?
— Отправлюсь на месяц в каменоломни…
Ну, что же, чего-то подобного я и ждал. Во всяком успешном бизнесе ничто не пускается на самотёк. Абсолютно случайный «претендент от народа» просто не мог не быть подставным. Непредсказуемость местным хозяевам не нужна. Им нужно зрелище, за которое платят.
Анцилле, похоже, это было тоже известно. Однако на третью схватку она согласилась без колебаний. Жалко, что я не мог объяснить ей, что она ошибается. С мошенниками нельзя играть честно. С мошенниками надо играть по собственным правилам…
Главную свою схватку Ан проиграла. Соперник в течение всего боя ждал одного — когда усталость охватит её настолько, что она потеряет, наконец, концентрацию и пропустит удар. Ждал, ждал и дождался. Кулак у громилы оказался сродни кузнечному молоту. Даже меня проняло́, хотя я ничего и не чувствовал. В голове у Анциллы что-то вдруг взорвалось, и всё вокруг просто исчезло.
По моим ощущениям, сознание возвратилось к ней секунд через сорок, не раньше. Помутневшему взору предстала оскалившаяся физиономия здоровяка.
Навалившись всей тушей сверху, одной рукой он держал экселенсу за горло, другой за волосы:
— Ну что, шлюха? Очнулась? Это хорошо. Терпеть не могу, когда подо мной бесчувственное бревно. Всякая баба, когда её трахают, обязана выть и стонать. А выть и стонать, сучка, ты будешь много. Это я тебе обещаю…
Анцилла закрыла глаза, и я наконец, так же как в случае с Пао, сумел разглядеть её ауру. Почувствовал, как она наливается ярко-алым, как её проигравшая схватку хозяйка страстно желает оказаться как можно дальше от этого места, от памяти о своём поражении и том, что случится после. Сознание полыхнуло огнём и в тот же миг Анцилла опять очутилась в «комнате отдыха». Только это было уже другое сегодня, несколькими днями спустя.
В дверях вновь стоял Гарсий.
— Согласна на третью схватку?
— Кто будет противником?
— Не знаю. Кто-нибудь из толпы.
