«Ну… спрашивай».
«Этот ваш мир… он настоящий или искусственный?»
Мела задумалась. Вероятно, прикидывала, что может мне рассказать.
«Однозначно ответить, да или нет, не могу, но люди, которые здесь живут, настоящие. А почему ты спрашиваешь?»
«Почему, говоришь, я спрашиваю? — переспросил я, мысленно почесав за ухом. — Ну, когда я решил, что понял, что такое барьер… в теоретическом, так сказать, смысле… мне захотелось найти инструкцию, как им управлять. Искать мы её стали вместе: я, Пао и Ан. И искать там, где, как думалось, можно найти ответы на все вопросы — в той зоне на Флоре, куда никому из людей доступа не было. Ну, и вот. Искали, искали и угодили сюда, причём, по отдельности и, видимо, со своими заданиями, не такими, как у других. Я, например, учусь прыгать по вашему дискретному времени взад-вперёд и возвращаться в начальную точку. Чему учатся Ан и Пао, не знаю, но думаю, что чему-то похожему…»
«Ты ошибаешься, — перебила „соседка“. — Твоих девушек мы не учили. Лично я узнала о них что-то конкретное только после твоего карантина…»
«Ты — да. А Мельна?»
«Мельна тем более», — отрезала подселенка.
«Ладно. Пусть так, — не стал я развивать тему. — Но мне тогда непонятно другое. Зачем вам учить меня? Что вы от этого получаете?»
«Я уже отвечала на этот вопрос. Учиться нужно только тебе».
Попытка зачётная, но отбояриться от меня, как прошлый раз, у Мелы не вышло. Сегодня я останавливаться не собирался.
«Ладно. Зайдём с другой стороны. Ваш мир — это полигон?»
«С чего ты взял?!»
Удивление моя спутница выразила достаточно искренно, но я всё равно ей не верил.
«С того, что пока я здесь только учусь и ничего больше. Спрашивается, для чего? Чтобы вернуться обратно? Так себе цель, если честно. Побочная, но не главная. В том смысле, что если действительно выучиться управлять барьером, то уж вернуться на Флору вообще не проблема. Значит, делаю вывод: я учусь для чего-то другого. Всё, что пока здесь было со мной, похоже на испытания. Вот тебе, типа, задачка, реши её, сдай экзамен и получи следующую. Сейчас я, к примеру, должен найти своих девушек. Да, мне это и самому нужно, но ведь изначально же кто-то нас разделил. И разделил, вероятно, как раз для того, чтобы у меня была мотивация. Что ж, мотивация у меня действительно есть, но чего точно нет, так это ответов на прямые вопросы. Так что я снова спрашиваю, ваш мир — это полигон?»
«Спрашиваешь и снова всё усложняешь, — вздохнула Мела. — Но так уж и быть. Если тебе это действительно важно, то я отвечу. Нет, наш мир — это не полигон. Наш мир — это одна из попыток обмануть время. Попытка, прямо скажу, неудачная. Но исправить эту ошибку своими силами у нас не получится».
«У нас — это у кого?»
«У тех, кто живёт здесь. Ты видел их ауры. Зелёное — это корни, оранжевое — стебли и листья, серое и сиреневое — это гнилое и высохшее, то, что уже никогда не станет живым. Аналогия, надеюсь, понятная?»
«Более чем».
«А теперь её можно продлить на тебя и на твоих девушек. Вы — другие. Белый цвет — прошлое, алый — будущее, золотой — настоящее. Вы сделали правильно, что пошли сюда вместе. А то, что вас раскидало в пространстве — это не плохо, а наоборот, хорошо. Это, как ты сказал, мотивация, а я к этому добавлю, что ещё и залог развития. По отдельности вы уже достигли своего потолка. Теперь вам нужно соединиться. Вам обязательно нужно соединиться и пройти весь путь до конца. И когда вы его пройдёте, вы сможете управлять барьером. Но только все вместе, втроём. Втроём, я уверена, вы способны на всё. Так что вернуться назад в свой мир и спасти его жителей от вырождения — для вас это станет лишь малой толикой грядущих умений. Мы вот, к примеру, спастись не смогли. Погрязли в интригах и склоках и в результате заперли себя здесь, в мире-без-времени».
«Вы бежали, — пронзила меня неожиданная догадка. — У вас был могучий враг, он был сильнее, и вы от него бежали, надеясь, что здесь он вас не достанет».
«Не совсем так, но похоже, — говоря это, Мела, как мне показалось, поморщилась. — Мы надеялись заморозить проблему, чтобы спокойно, не торопясь подумать, что дальше. Ведь заморозить конфликт — это тоже решение, хотя и не оптимальное. В большинстве случаев оно лишь оттягивает развязку, но сама проблема при этом не исчезает и со временем только усугубляется. В нашем случае, так собственно и произошло».
Спутница замолчала. Я тоже.
Теперь мне, по крайней мере, стало понятно, чего от меня хотят.
А ещё у меня возникла собственная аналогия по поводу аур. Или, скорее, догадка. Зелёный цвет — это кристаллы власти нашего мира. Оранжевый — амулеты или, как их называла Паорэ, «обломки великого древа». Серо-сиреневый — барьерные батарейки, пусть и искусственные, но для реальной жизни очень даже полезные…
Знакомый забор, а за ним особняк я увидел практически сразу, как только вошёл в проулок. Отпечатки рисунка Паорэ обрывались возле калитки. Калитка была закрыта, но пользоваться ей я и не собирался. Прошёл вдоль забора, нашёл подходящее место и осторожно, стараясь не слишком шуметь, перебрался за ограждение.
Скрытно подобраться к особняку труда не составило.
Чтобы определить, за каким окном находится комната Пао, мне понадобилось секунд двадцать.
Свет в окошке отсутствовал, шторы были задёрнуты, створки закрыты.
Ещё примерно минуту я изо всех сил пытался почувствовать знакомую ауру, но, так ничего и не ощутив, разочарованно выдохнул:
«Паорэ здесь нет».
«Нет не значит, что не было», — глубокомысленно заметила спутница.
«Что ты имеешь в виду?»
Мела насмешливо фыркнула:
«Мог бы и сам догадаться».
Я мысленно хлопнул себя по лбу.
Действительно, затупил. Искать надо не только в пространстве, но и во времени. Правда, в каком конкретно из дней, мне было неизвестно.
«Просто листай их, один за другим», — посоветовала подселенка.
Пролистывать дни назад, словно страницы в книге, показалось мне хорошей идеей. Тем более что проделывать это мне предстояло не в одиночку, а с помощью Мелы. Белого в её барьерном рисунке было намного больше, чем точно такого же цвета в моём.
Перепрыгивать из одного временно́го отрезка в другой оказалось не слишком сложно. Требовалось лишь протянуть золотистую нить из свой ауры к ауре Мелы, коснуться какого-нибудь белого переплетения и обменяться с ним цветом.
С каждым «прыжком» количество золотистого в её рисунке увеличивалось на одну ниточку, с моём точно так же увеличивалось количество белого. Чего-то опасного в подобном обмене не чувствовалось. Скорее, наоборот, он делал нас… более универсальными что ли. В том смысле, что я, например, имея в своём рисунке белые нити, мог бы самостоятельно, без чьей-либо помощи, использовать их для перемещения в прошлое. Правда, при том количестве, какое их было сейчас, на длительное путешествие рассчитывать не приходилось, но десяток-другой коротких (на сутки-двое) прыжков я бы наверно осилил.
К счастью, чтобы найти мою блудную баронессу много прыжков не потребовалось. Хватило всего двенадцати.
«Стоп!» — скомандовал я сам себе после очередного перемещения, увидев, что в нужном окне горит свет, а створки слегка приоткрыты.
Забраться на второй этаж оказалось нетрудно. Русты, сандрики, выступы и разные финтифлюшки-красивости на фасаде позволили это сделать без всякого снаряжения.
Ухватившись за раму, я осторожно заглянул внутрь, мысленно хмыкнул и рывком перекинул себя через подоконник.
Пао сидела прямо напротив окна, на узком диванчике, одетая в обтягивающие трико и такого же типа футболку. Растрёпанная причёска и домашние тапочки явно говорили о том, что гостей она в эту минуту не ждала. Сэндвич в правой руке и какой-то прибор навроде земного смартфона в левой достойно завершали написанную самой жизнью картину.
Немая сцена, практически как в «Ревизоре», продлилась недолго.
Бутерброд полетел в одну сторону, «смартфон» в другую.
