И стали элементом этой самой неприступности. Присутствие подгорников в долинке и их работа там входили в мою плата за мою посредническую деятельность и участие в проектах. Потому что крепость по эту сторону гор так далеко в Диких землях бородачам пока была нафиг не нужна. А как станет нужна — всегда можно всю нужную инфраструктуру вырезать прямо в горной породе и последним штрихом врезать ворота в склон, вроде того, как это сделано в Шахтгорске.
А все так повернулось потому, что тройной союз, обсудив и подумав, решил сдать Улустану земли вокруг Фронтирбурга на тех условиях, что предлагали степняки. Во-первых, чтобы не воевать на несколько фронтов, если дойдет до горячей фазы, во-вторых, чтобы убрать предпосылки для дальнейшего сближения вождей коневодов с сатирами-правителями Сатрапии, и в третьих — чтобы столкнуть лбами Улустан и Синдикат Светлых земель. Политики горцы, рыцари и старейшины гномов согласились, что статус города-ярмарки с доступом к рынку Анфилад, который, к тому же, не надо поддерживать за свой счет — и для самих степняков лакомый кусочек. То есть уж ступенька чуть ли не к союзу.
Потому Внешнюю фалангу споро убрали из Фронтирбурга под самым благовидным предлогом: жест доброй воли и доверия к новым хозяевам земель. Границу, кстати, проложили по предгорьям хребта. А вот то, что гильдия теперь будет размещаться на новом форпосте в семи днях пути от границы Дикоземья — вот это им никто сообщать не собирался. Уехали и уехали. Пусть будет сюрпризом, когда узнают! Ловкий ход, что политический, что вот этот десант сразу с двух поездов.
Одно плохо: долинка реально маленькая, и первое время гномы будут вынуждены занять её полностью, чтобы совсем уж не ходить друг у друга по головам. Не будет у меня уютного семейного гнездышка. Зато будет укрепленная цитадель — ведь формально земля останется моей и все сделанные работы тоже пойдут за мой счет. А Перегрин еще смешно орал, что я не смогу найти, куда девать такой процент отката! Чтобы я, да не нашел? Эх…
Множество разумных с вьючными лошадьми сразу множила на ноль необходимость как-то прятаться. Еще большей толпой тут недавно только армия наемников шлялась. Но те агрессивно выбивали все опасное перед собой, а мы — просто двигались себе по делам. В предгорьях, внезапно для меня, уже царила осень. Многие деревья стояли полностью желтые, другие сбросили половину листвы. То и дело накрапывал мелкий-мелкий дождик, заставляя с завистью смотреть на раскинувшуюся ниже равнину — еще зеленую и теплую. Но там следы оставлять нам было не с руки, потому приходилось терпеть.
Переход в итоге затянулся на лишние двое суток — ну, знаете, “скорость армии равна скорости самого медленного осла” — но в целом дошли без происшествий. Не считая того, что еще и перед входом в долину пришлось полдня провести — а все потому что я совершенно забыл про выращенную дриадой защиту! Вьюны Шелковицы все еще цеплялись за ветки деревьев зоны отчуждения — но всеми силами бурыми пятнами тут и там и мелкими, совсем не летними цветочками намекали, что пора бы и честь знать. Когда Шела отменила ритуал Единения, стебли и все, что на них было, мгновенно завяли и с прямо-таки облегченным шелестом упали на землю, разваливаясь прямо в воздухе.
Сама долинка тоже приготовилась к скорой зиме: айруни обрезала лишние ветви с кустов, окультурив кроны, одни гряды присыпала мульчой, другие перекопала. Урожай тоже везде был снят, а с внутреннего двора в замковую гостиную переселились те гости с югов, что не могли нормально перенести отрицательные температуры. Сами мои супруги тоже щеголяли в платьях по погоде, а Уля к своему попросила нашить столько мехов, что казалась одетой в шубу! Увы, сходу налюбоваться на любимых и наобниматься не вышло: слишком много организационных вопросов надо было одновременно решить.
К вечеру такая живописная долина превратилась в сплошной гномий лагерь с огороженными участками под капитальное строительство и загоном для лошадей. К небу потянулись дымы о множества очагов, кристально-чистый воздух наполнили десятки запахов, особенно пронзительных в холодных сумерках. Только внутри замка, казалось, ничего не изменилось, кроме количества растений: забеременевшие жены были еще на раннем сроке, что никак не отражалось на их внешнем виде. Разве что некоторая плавность в движениях появилась.
Тут, наконец, нашлось время и для чая, и для поцелуев, плавно перетекших… а вот и не угадали. В мою отчетную речь. Почему строителей и защитников столько, во что теперь превратится наше семейное гнездышко — ну и все такое. Больше всего расстроилась Танцующая-с-листьями: её любимая охота при таком количестве ртов превращалась в рутину — тем более, бородачи и сами будут бить зверя, не питаться же одними припасами? То есть скоро вокруг замковых земель проще будет встретить разведчика скверных, чем лань или благородного оленя. Зато лазутчики племен точно сбегуться как мухи совсем не на мед.
— Не расстраивайся, мало ли дома занятий? — Южногорная шелковица в роли души компании до сих пор вызывала у меня оторопь и желание протереть глаза. — Я вот собираюсь вышивать научится. У нас дома много книг, а Шона может научить тебя готовить сладости. Или вот хочешь — вырастим красивый вьюнок к новому году?
Я слушал все это, и в моем воображении помимо воли всплывали картины жизни в снежном горном по сути — плену. С одной стороны — здорово и никуда торопиться не надо. С другой — в этот раз зимнего покоя не будет, только грязь, распутица, удары о наковальни.
И даже меня рядом не будет: хрен знает, на сколько растянется океанический вояж за Сунан. Вообще, надо признать, как-то тупо выходит: семья у меня тут, сам постоянно мотаюсь где-то еще, видимся ненадолго, бурный секс — и я опять исчезаю за горизонтом. Не жизнь, блин, а сказка. Теперь еще и с гномами…
Мысль, кометой пронесшаяся у меня в голове, заставила застыть. Чем больше я её крутил, тем сильнее она мне нравилась… и как я только раньше не додумался-то?! Да, у меня тут трое беременных — так ведь, во-первых, это начнет мешать им заниматься повседневными делами месяца еще через три-четыре, а во-вторых — никто не погонит их в бой. Все лучше чем от рутины потихоньку с ума сходить в окружении гномьего
