Если поляки пойдут на это, тогда — минометный обстрел, не вести же мины обратно. Окружаем стан кольцом и отстреливаем всех гонцов. Из трех винторезов устраивая райскую жизнь командному составу. Ну, это тем, кто больше всех руками машет. Провоцируем на вылазку. Ложное отступление, выводим на огневую засаду и почти в сотню стволов гасим всех, кто дернулся. О, ежели это конные будут, так можно будет и лошадками разжиться…
Пупырчатая подружка, подала голос:
— И в самый решительный момент по радиосвязи вызвать штурмовики, а там и бэтеры подойдут… с бортов сыплются десантники… Кр-расота! Все коники наши будут.
И я понял, пора закруглятся, меня понесло… Так недолго и подхода днепровской флотилии дождаться.
Силантий с интересом следил за моими подсчетами, — Эт ловко ты цифирь складываешь. А ребятишек ентой грамотке учишь?
Я кивнул, — Да.
Продолжая расчеты. Фигово получалось. Как с той шкурой — можешь сшить три шапки, а можно четыре… Нет, лучше пять. А, ладно, давай семь…
К сожалению, порох не пластичен, порошок, ему не задашь нужную конфигурацию, а это минусы и очень существенные. Подвел черту и озвучил результат.
— Силантий мы, — Посмотрел на него и исправился, — Я могу, собрать еще пять штук вот таких.
Указал на рисунок мины, лежавший на столе.
Он откинулся на стенку, поерзал плечами устраиваясь, отпил глоток вина из кружки, поставил на край стола, — Федор, мне туточки советовали, не слушать тебя, молвят что ты — вздор несешь. Ежели на твое оружье глаза закрывают… А вот то, что ты, харю словно баба красишь… — обвел пальцем вокруг лица.
— С нечистым водишься и в лешака перекидываться могешь…
От удивления только смог выдавить возмущенное. — Я!? Силантий, вот те крест, — размашисто перекрестился. — Ни в жисть, врут супостаты, оговаривают токмо из зависти.
И тут на огонек заскочила одна идейка, побродила по гулким залам черепной коробки, позвала подружек и устроила веселую дискотеку, наяривая какой-то мотив на барабанный перепонках
Я досадливо поморщился, от этого бедлама.
Сотник отмахнулся от моего возмущения, — Сам ведаю — брешут. А вот то, что ты новиков путаешь, мне ужо не по нраву.
— Не понял. Это кого я успел попутать и главное когда? — Изобразил на физиономии удивление. Хотя… Догадывался. После неудачных стрельб, я всю обратную дорогу рысил рядом с десятком, изредка забегал вперед, прятался, а когда подходили ближе, пугал. Вставал в полный рост, и говорил,
— Ба-бах, еще один убит.
После этого нырял в кусты и спешил забежать вперед, чтоб заныкаться, и это не было моей самодеятельностью. Когда стало понятно, что опасность миновала, я отозвал десятника Илью в сторону и объяснил — что хочу. Он согласился. Ну умолчал я. Ну и что? Голову теперь за это снимать?
Подумаешь, провернул рекламную компанию… Так они слово такого еще не знают и, да и знать не надобно.
— Енти гаврики, со всей деревни собрали дерюгу, а кому не хватило, мешки с обозу поперли и пошили себе такое же непотребство, что у тя эвон в углу лежит. Да ладно бы эти обалдуи, ссыкуны малолетние…
— А десятник, Илья-то куда смотрел?
Силантий хлопнул себя ладонью по ляжке, — Так и Илья умудрился от них не отстать. Да еще плат бабий на бошку нацепил… павой по двору ходит… жопой крутит… Тьфу, срам один.
Когда меня ребята спросили, по поводу банданы. Дал вводную, самому зубоскалистому, — У тебя рана на руке, вот отсель и досель. Останови руду, не то помрешь.
Сам стал вести счет. На тридцати объявил, — умер ты братец, мужики за попом пошли, отходную заказывать.
— А сам-то? Али токмо языком болтать могешь? — Послышались реплики из обступившей нас толпы.
Пожал плечами, сдернул повязку с головы и за пару секунд соорудил жгут. — Вот теперь можно и к лекарю. А руды малую толику потерял… — Снял косынку и повязал на место.
— А зачем морду в грязи извазюкал?
— А это у Ильи пытайте, он скорей ответ даст. — Перевел стрелки на десятника, он, кстати, был чуть ли не единственным, кого не смутило мое крашеное лицо.
На том и разошлись по своим делам, я с трофеями разбираться, а они… Да уж, плодотворно поработала молодежь…
— Силантий, — Я смущенно почесал кончик носа, — сей плат нужон, ежели, не дай бог, ворог подстрелит, али тать порежет. Руду унять, рану перетянуть, чтоб до костоправа дойти можно было.
Он отмахнулся от объяснений, — То и так ведомо, мои ребята на поясе вервицу носят для ентого. Ты сходи и сам погляди. Ступай, ступай… — И царственным жестом отправил в сторону двери.
На двор так и так надо было, выпитое настоятельно просило показать местные достопримечательности, прогуляемся, совместим полезное с приятным.
Если бы вышел без предупреждения — уписался бы на пороге, не дойдя до отхожего места. По двору расхаживала, сидела, занималась какими-то делами, а кое-где даже дремала, накрыв шапкой лицо, толпа леших разнообразных форм видов и расцветок. Им только кикиморы для полного комплекта не хватает. И во главе это лесного воинства самый главный лешак, Илья свет батькович.
М-да. Не ведаю, из каких заначек он вытащил сей предмет, но банданой это назвать затруднительно. Это какая-то женская шаль, и кажется, чуть ли не плюшевая, да еще и с бахромой. Но в цвет, зеленая с маленькими золотистыми кисточками на уголках. А что? Довольно прикольно, Илюха накрутил её на бошку словно чалму, ему нужно поменять лохматку на халат, ятаган на бок и с криком — Аллах Акбар, идти пугать ляхов на тракте под Вязьмой. Хм-м, они же с турками воюют.
Облом-с господин десятник, не светит вам халявная работенка пугалом, вакантные места уже заняты.
Я просочился за сарай, сделал свои дела и с огромным облегчением на душе, пошел к колодцу помыть руки. На половине дороги меня заметил десятник, лениво поднявшись с чурбака, шагнул на встречу.
Столкнулись как раз посередь двора у колодца.
— Слей на руки, — качнул деревянное ведро, висевшее на журавле эдакой здоровенной слеге, с противовесом в виде обрубка бревна, на противоположной стороне.
Под тонкой струйкой воды ополаскиваю руки, — Илья, а за каким, ты это хрень на голову намотал?
Мне Силантий сейчас всю плешь проел.
Он махнул рукой, — А… Вшей извожу, бабы настой сварили…
Вот так, а ларчик просто открывался.
Мой дед рассказывал о народном способе — мочишь тряпку керосином, наматываешь на голову, поверх еще одну, подождать малость и все — насекомые сдохли. Воняешь потом как нефтебаза, зато эффективно.
Не поминай черта всуе, он явится. Наш отец командир выплыл на крыльцо, прищуренным взглядом окинул воинство, набившееся на двор, хотел что-то сказать, но передумал, порысил в место, куда короли пешком ходят.
Через пять минут с довольным видом вернулся. Подошел к нам с десятником, остановился напротив, качнувшись с пятки на мысок, уставился на нас с задумчивым видом, внимательно разглядывая, переводя взор то на меня, то на Илью. Чуется, какую-то пакость задумал.
— Илья, — Сотник обратил свое внимание на десятника, — возьмешь ли в обучение новика Федора?
Тот разгладил не существующие усы, выпятил грудь колесом и, выставив немного правую ногу вперед, засунул большие пальцы рук за пояс, — Ежели на то будет твое повеление… Можно. Отрок добрый, на придумки разные сметливый. Давеча вот свою хламиду показал, с пятка шагов не видно, ежели бы лосем по кустам не скакал… Можно рядом пройти не заметить.
Силантий задумчиво осмотрел меня с ног до головы (чувствую себя экспонатом на выставке народного творчества) и, не отрывая взгляда, кивает головой.
— Илья, головой за него отвечаешь. Учи уму разуму, но смотри, чтоб жив остался.
— А ежели…
— Вразумляй как других новиков.
Я только башкой кручу, слушая этих двоих. Постепенно смысл до меня доходит и, даже не знаю что лучше, радоваться или плакать? Но тут Силантий добивает контрольным выстрелом.
— Пойдете на тракт Смоленский… поглядите, что там. Это Федьке надобно, — перевел стрелки сотник.
Илья согласно кивнул и только спросил, — сколько людей брать?
И очень удивился, услышав лаконичный ответ, — Всех.
Здесь надо дать маленькое пояснение. Понятие десяток не говорит что в десятке — десять человек.
Это название учетного воинского подразделения. Под командой десятника может быть до двух десятков бойцов сразу, а может быть всего два или три солдата и пока он жив десяток числится под его именем.
Так вот, у Ильи сейчас в строю двадцать три стрельца вместе с ним, четвертая часть всех наших сил.
Сказать что новики необстрелянные, нельзя так уж прямо, каждый уже успел отмотать по два и боле лет на засечной полосе. Все попробовали чужой крови и пролили свою. Но вот с точки зрения нашего господина сотника, мы (наверно могу так говорить) грязь, и тлен под его стоптанными в хлам сапогами, ничего не умеющие делать салаги.
