— До встречи, — прошептал я, когда она отпустила меня.
Она обернулась у двери, махнула и улыбнулась, и сердца моего словно коснулась теплая ладошка.
— Боец Серов! — неожиданно воскликнул тот же геройскочелюстный тип. — Кстати! Немедленно к командиру батальона!
* * *
В кабинете у Збржчака пахло мятной жвачкой, леденцами, зубной пастой, короче говоря всем, что используют, чтобы забить перегарную вонь изо рта. Сам комбат восседал за крохотным столом, заваленным — я не поверил своим глазам — бумажными папками, и за его спиной красовался огромный план полигона, где все хранилища были пронумерованы.
Башня, во внутренностях которой мы побывали и прятали девчонок, имела номер пять.
— По вашему приказанию прибыл! — отрапортовал я.
— Садись, хер тебе в глотку, — поприветствовал меня Збржчак. — Здоров, боец?
— Так точно.
— Тогда рассказывай, — велел он.
Я сделал большие глаза и изобразил полное непонимание того, чего хочет начальство. Оно предсказуемо взбеленилось, в лицо мне полетела «собачья кровь» и другие польские ругательства вперемешку с кипящей слюной.
— Все, что произошло, начиная с момента выхода на последнее патрулирование, — сказал Збржчак, немного успокоившись.
Я кивнул и принялся излагать — фразы покороче, меньше подробностей, основные факты байки, состряпанной Эриком.
Комбат слушал, морщил красную рожу и жевал какую-то дрянь, похожую на корни петрушки, только мелкие. Судя по пряному запаху, эту штуку я учуял, когда мы впервые с ним столкнулись — на плаце, когда я не понимал, где нахожусь и что вокруг происходит.
— Тупое вранье! — рявкнул Збржчак, когда я закончил. — Все же было совсем не так! Неужели ты думаешь, что эта лажа прокатит? Вы столько лет врали про Хатынь, мало вам? Рассказывай правду!!
— Так точно, — я кивнул и снова принялся излагать в точности то же самое, теми же самыми словами.
Игра в исполнительного, но очень тупого бойца — штука невероятно бесящая.
— Чтооо?! — Збржчак вскочил, зацепил брюхом стол, тот едва не опрокинулся, папки поехали в сторону, так что комбату пришлось их ловить, чтобы не дать обрушиться на пол. — За дурака меня держишь?!
— Никак нет.
Отвечал я по-уставному, смотрел прямо, вид имел, как положено по заветам предков, лихой и придурковатый. А что меня мутило от слабости, и болели все до единого повреждения — синяки, порезы, мелкие растяжения, ссадины — полученные за эти дни, комбат знать не мог.
— Ладно, — Збржчак обрушился на скрипнувший под его могучей полководческой задницей стул, и некоторое время буравил меня взглядом, надеясь, видимо, что я зарыдаю, паду на колени и признаюсь во всем. — Во многое я готов поверить, но вот что вы тех курв случайно встретили — никогда… Они бы сами никогда не удрали, это раз, и ни хрена не выжили бы на полигоне столько времени, солнце, песок и сушь их бы погнали обратно сразу.
Я не моргнул, не отвел взгляда.
— Ладно, — повторил он. — Свободен!
— Разрешите обратиться? — начал я, и на морде комбата удивленно поднялись брови.
— Что еще?
И я спокойно, опять же без лишних слов рассказал ему, что хочу досрочно разорвать контракт с ЧВК «Земля».
— И на каком основании? — поинтересовался Збржчак.
— По собственному желанию, — сказал я. — Не думал, что служить придется… вот так. Другая планета — ерунда.
Договаривать я не стал, и так понятно, что имеется в виду — нападения дрищей, падающие на нас летательные аппараты, вырвавшийся на свободу убийственный вирус. Старички вроде Джавала и Энрике, и те подписали нулевой контракт, чтобы немного перевести дух между куда более опасными миссиями, а попали из огня да в полымя.
В нормальных условиях охранная служба при складе выглядит намного скучнее.
— Сейчас посмотрим, — Збржчак поковырял в ухе и принялся отпирать стоявший в углу сейф, бронированное чудовище едва не динозавровых времен; из него явилась очередная папка, картонная, с завязочками, с моим именем на обложке.
То есть сначала я не понял, что там написано, отметил только, что шрифт незнакомый. А в следующий момент уже сообразил, что вижу «Иван Серов» — в случае с письменной речью переводчик немножко лагал.
Интересно, какой язык тут используют по умолчанию? Кто хозяева нашей ЧВК? Рептилоиды с Нибиру?
— Так, хренак, — Збржчак зашуршал страницами, и на лицо его выползла ядовитая, словно гюрза, улыбка. — Ты, боец Серов, не можешь досрочно разорвать контракт с «Землей».
— Почему?
— Должен сначала компенсировать медицинские расходы.
— Какие? На что? — возмущение пузырилось внутри как дешевая газировка.
— Операцию тебе сделали? На коленном суставе? А стоит она как новый «Мерседес». Пока не отработаешь, мы имеем полное право на тебе даже воду возить, — комбат не сдержался, захихикал.
— А где это написано?
— Вот твоя копия договора, — на стол легли два скрепленных листочка, украшенных моей подписью, лихой завитушкой вербовщика и печатью ЧВК «Земля». — Пункт семь. Подпункт три.
Ну да… Нанятый обязан возместить в денежной форме затраты Нанимателя на первоначальное медицинское обслуживание, связанное с подготовкой Нанятого к исполнению его служебных обязанностей… по-классике, мелким шрифтом, на второй странице, где никто не читает, кроме сумасшедших зануд и юристов… похоже, я влетел.
— Расчет стоимости оперативного вмешательства, — Збржчак выдал мне новую бумагу. — На Земле таких операций не делают, но использовали аналог.
Я глянул только на цифры, и у меня в глазах потемнело.
Если с моим нынешним контрактом, то я буду это отрабатывать не полгода, как по нему положено, а все два.
— Но не стоит расстраиваться, — продолжил комбат. — Есть предложение, боец Серов. Сейчас как раз в нашем батальоне формируются штурмовые подразделения, и там оплата в два раза выше. Только придется уже не охранять склады, а участвовать в активных наступательных операциях.
Я пригляделся к Збржчаку — нет, не похоже, что он издевается.
— То есть будет еще опаснее, чем раньше? — спросил я.
Он кивнул.
— Где подписывать? — спросил я.
Вариантов особых не было, до истечения срока контракта меня отсюда не выпустят, и если уж рисковать своей шкурой, то делать это нужно хотя бы за удвоенное вознаграждение.
— Другой разговор! — возликовал Збржчак. — Вы, русские, конечно, гнусные твари, но вот храбрости у вас много, почти как у нас, отважных поляков… так, вот допсоглашение. Расписывайся.
Этот документ оказался на страничку, и его я прочитал очень внимательно, от буквы до буквы. Только подстав никаких не нашел — речь шла только об изменении денежного содержания и служебных обязанностей, срока и прочих обстоятельств основного договора соглашение не касалось.
— Вот и хорошо, — сказал комбат, убирая документы в папочку. — Сегодня день отдыха. Завтра прибывает пополнение, и мы продолжим нашу совместную работу, Свободен, боец. Шагом марш.
Из кабинета его я вышел в некотором обалдении.
Заходил сюда, думая, что скоро увижу родной город, бабушку, а получилось вон как. Ничего, ладно, в конечном итоге могло получиться гораздо хуже, а так я жив и почти цел, хоть и помят.
Выйдя из штабного корпуса, я столкнулся с парочкой бойцов, тащивших носилки с раненым. Его качнули, голова повернулась, и я увидел хорошо знакомое лицо: узкие глаза, сейчас закрытые, высокие скулы, тонкие губы.
Цзянь собственной персоной.
— Откуда он? — спросил я, пытаясь отогнать мысль, что все это ужасный, бредовый сон.
— Да вышел к КПП из пустыни, — отозвался один бойцов, веснушчатый здоровяк. — Свалился прямо у ворот. Успел еще назваться, а потом отключился. Вот в санчасть тащим. Дышит, сердце бьется. Должен оклематься.
А как же «рисоед словил две пули» в это самое сердце, которое сейчас благополучно бьется? Мне захотелось со всех ног рвануть в транспортную зону, чтобы перенестись с этой планеты куда угодно, лишь бы подальше от Цзяня.
