мою сторону, пытаясь меня отогнать.
— Дерзкий! — удивился я. — Захожу сзади.
Сбавив скорость, я пропустил Ф-14-й вперёд себя и встал за ним. Валера продолжал бодаться со своим противником, обмениваясь взаимными опасными манёврами.
— 216-й, а ну, давай переворот сделай вокруг него. Пускай понервничают, — сказал Валера и стал отходить назад.
— Понял, — ответил я.
Ну, здесь эту мельницу будет проще сделать! Никакие горы не мешают. Прибавил скорости и вышел справа от иранца. Тот продолжал лавировать из стороны в сторону.
— Низон, я 217-й, цели начали вести себя агрессивно, — доложил Валера. — 218-й, меняй курс и высоту. Мы прикрываем.
— Понял, — ответил нам Садовников, и «новый» МиГ, включив форсаж, устремился вперёд.
Я поравнялся с оппонентом, но тот начал ускоряться, пытаясь уйти от меня вслед за 218 м.
— Срывается цирковой номер, — сказал я. — Начинает ускоряться.
Обороты прибавил, чтобы не отставать от Ф-14. Вот он снова со мной рядом. Можно и крутануться вокруг него, да только не учли мы положение его товарища.
Тут же в наушниках заверещала сирена.
— Облучают! — крикнул я.
— Вниз! Асошки! Асошки! — слышал я голос Валеры. — Пуск по тебе!
И всё как в замедленной съёмке. Дыхание участилось, а сирена стала работать чаще. Решения у меня никакого не было в этот момент, кроме как продолжить запланированный манёвр. Мой оппонент стал уклоняться влево, выходя из зоны поражения. Нельзя дать ему выскочить!
Снова ручку управления самолётом слегка на себя, снизил обороты двигателя и выполнил большую «бочку» вокруг «Томкэта», как называют Ф-14е американцы. И этим я запустил цепную реакцию.
— Влево! Влево, 216-й! — громко сказал в эфир Валера.
Манёвр был настолько неожиданным для иранцев, что пуск ракеты никто не остановил. И я не стал выпускать ложные цели, чтобы отвести от себя ракету.
Самолёт тряхнуло. Кажется, даже что-то зацепило борт, и я стал снижаться. Взгляд на приборы, но там всё в порядке. Осмотревшись по сторонам, я увидел падающий горящий самолёт и купол парашюта со спускающимся лётчиком.
В эфире постоянно следовали доклады и запросы, а я ещё пытался осознать произошедшее. Пытаюсь дышать ровнее, но не получается. Осмотревшись по сторонам, обнаружил, что Валера приближается ко мне.
— Слева на месте, наблюдаешь? — спросил он.
— Наблюдаю. У меня путевая 700, обороты 92.
Наша пара снова в сборе. Второй «Томкэт» исчез. Предвкушаю, что теперь нам предстоит долгий процесс разбора этого инцидента.
— Низон, я 217-й. Повторяю, иранский борт атаковал моего ведомого, но сбил ракетой своего напарника, как приняли? — 217-й, кто сбил иранский самолёт? — громко запросил повторить Хреков, чей голос я узнал бы и при очень сильных помехах.
— Да сами они сбили свой борт! — уже не выдержал Гаврюк и перешёл на крик. — 217-й, у нас малые остатки. Идём на Янтарный.
После этого доклада нам дали команду следовать на Шинданд, чей позывной и был «Янтарный». 218го мы перехватили уже в районе границы. Он стоял в вираже в ожидании нас.
— 217-й, мы задание закончили. Идём к себе на «точку». Как у вас? — запросил Меницкий, пристраиваясь к нам. — 216-й, на посадке повнимательнее с закрылками. Наблюдаю повреждение.
— Понял, спасибо! — поблагодарил я его.
— Низон, 218-й, далее самостоятельно. Прошу отворот на курс 350.
— 218-й, выполняйте, связь по направлению подскажете, — ответил ему руководитель полётами Герата.
В течение минуты мы обменялись добрыми фразами, и МиГ-21–81, который в моём времени мне никогда не встречался, занял курс в направлении территории Советского Союза.
— Спасибо за помощь, ребят. До встречи! — поблагодарил нас Садовников.
— И помните, что это лучшая работа в мире! Всех благ! — попрощался с нами и Меницкий.
Впечатления от столь нервного задания прекрасно сгладила пара хороших фраз от знаменитых людей. Может, мне ещё посчастливится с ними встретиться. В любом случае, посадку в Шинданде я ждал с некой тревогой.
После касания и пробега по полосе, я сразу отметил для себя, что полоса короче на этой базе, чем в Баграме. Нет определённого запаса длины полосы.
Зато, климат здесь не такой высокогорный, как на нашем предыдущем месте дислокации. Сама база из всего количества аэродромов, которые используются Советской авиацией, расположена ниже всех над уровнем моря.
Первый взгляд на стоянку и можно заметить сумбур. Полный бардак, за который Хреков уже собственноручно расстрелял бы каждого техника. Ан-12е полностью не разгрузили. То имущество, что всё же вытащили на бетон, брошено и не складировалось в нужных местах. Устройства для буксировки самолетов, в простонародье — «водило», которыми затягивали борты на стоянку, были хаотично разбросаны. Куда смотрит зам по инженерно-авиационной службе?
Наша стоянка напоминала парковку в московском дворе 21 века. Тот ещё тетрис! Самолёты стоят очень близко, поскольку не подготовлены ещё под них отдельные места стоянок. Если духи бы знали, то непременно нанесли удар сейчас и мы бы лишились большей части самолётов.
Помимо МиГ-21, интересно наблюдать, как готовятся на вылет дежурные экипажи Су-25х. После испытаний, сюда прислали две эскадрильи в поддержку боевых действий пехоты и десанта.
За транспортную составляющую отвечают вертолёты в северной части базы. Здесь их не меньше, чем в Баграме. Пара Ми-24 как раз сейчас уходит на задание в сторону самого города Шинданд, который считается одним из красивейших в Афганистане. Интересно, насколько его затронула война?
Зарулив и выйдя из кабины, я понял, что в Шинданде нужно ещё строить и строить. Со времени нашего мимолётного пребывания здесь в прошлый раз ничего не поменялось. Высаженные деревья не выросли, дорожки не уложены плитами, всюду пыль и камни.
— Бань почти нет. Модулей нет. Вода по расписанию, — обозначил нам основные отличия от Баграма один из техников, пока мы с Валерой сидели под крылом самолёта, спасаясь от солнца.
— Палатки уже есть? Или самим ставить? — спросил Гаврюк, снимая с себя подвесную систему.
— Уже стоят. Мы третий день почти не спим, Петрович. Строим, убираем и опять. Сил нет, — буквально плюхнулся на один из ящиков техник, утирая лицо своим беретом.
Похоже, лётному составу тоже предстоит поработать руками. Теперь можно понять, что нам хотел устроить Хреков. Работы в Шинданде много, в перерывах между вылетами нам будет чем заняться. А если вспомнить, что напряжённость здесь была в разы ниже, чем в Баграме, то возможность проявить свои способности в деревянном зодчестве Андрей Константинович нам предоставит.
— Этот транспорт едет в штаб? — указал я на небольшой микроавтобус РАФ, остановившийся рядом с нашими бортами.
Выглядел этот автомобиль изрядно потрёпанным с несколькими пулевыми отверстиями в лобовом стекле.
— Вы откуда, земляки? — крикнул нам с Валерой, выглянувший с водительского места загорелый парень в бейсболке и с голым торсом.
— Свои. С Баграма прилетели, — крикнул ему Валера. — В штаб подбросишь?
— Нет у нас тут штаба, браток! — ответил водитель.
Валера напрягся, но решил не обращать внимания на отсутствие субординации у этого солдатика. Сомневаюсь, что этот «шумахер» старше
