порог. Повёрнутый спиной, в центре комнаты в обшарпанном кресле сидел дед. Совсем старый. Оставшиеся три волосинки — седые, будто первый снег. На шее, что выглядывала из под клетчатой рубашки — пигментные пятна.
Он смотрел в квадратный маленький телевизор с двумя ржавыми антеннами, из которого вещали новости. Семёнов и внимания не обратил на то, что я вошёл. Настолько был увлечён программой.
— Пенсионный возраст в этом году повысят до семидесяти лет, — произнёс диктор.
— Японский Бог! — воскликнул вдруг Семёнов, ударив кулаком по подлокотнику. — Совсем уже охренели! Гниды кабинетные!
И хотя я разделял гнев Семёнова, но… на вид ему точно не меньше восьмидесяти. И его это никак не коснётся. Тем не менее — переживает.
— Дедуля, — произнёс я, приблизившись к креслу.
Тишина.
— Дедуля-я-я… — повысил голос и встал справа от него.
Снова тишина.
— Семёнов Константин Викторович! — почти заорал я и топнул ногой по скрипучему полу.
— А? — дед обернулся на меня. Поглядел мутными, почти безжизненными глазами. — Сынок! Ну наконец-то ты пришёл!..
* * *
— Господин, — в светлую комнату заглянул парень с лысеющей головой. Очки его скатились по носу вниз и в любую секунду грозились упасть. — Можно?
— Входи, Климент. Что-то срочное? — подал голос полностью лысый, мужчина среднего возраста. Он поднял глаза от компьютера и поглядел в сторону двери.
— Боюсь, что да, — слегка смущённо ответил Климент и поправил пальцем очки. — Это касается… той машины, номер которой вы попросили убрать из базы данных.
— Кха-кха! — разразился кашлем мужчина и слез со стула. Теперь он был ещё ниже, чем когда сидел. — Этого мне только не хватало, чёрт! Хорошо, что там? Заходи уже, чего в дверях стоишь?
Климент переступил через порог и двинулся по комнате вперёд. Невольно обратил внимание на своё отражение в стеклянной колбе и на секунду задумался, отчего ему так не повезло с внешностью. Казалось бы, совсем недавно тридцать исполнилось, а судя по стремительно выпадающим волосам и морщинистой коже — помирать скоро.
— Я сделал так, как вы и сказали, — Климент остановился возле стула и, недолго думая, сел на него. Пухлый маленький мужчина встал напротив и упёр руки в объёмные бока. В его идеальной лысине отразился яркий свет одной из ламп. — Пригрозив вашим именем, получил доступ к базе ГИБДД. И… если попроще выразиться, сделал так, чтобы никакой информации о той машине больше не было, но…
— Но что?!
— Всё получилось. Но сегодня я из праздного любопытства решил проверить базу снова и обнаружил что-то странное. Оказалось, что кому-то, всё-таки, удалось вытащить информацию, и…
— Дерьмо! — рявкнул мужчина и лицо его скукожилось от гнева. — Дерьмо! Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Быстро позови ко мне этих двух долбоящеров! Живо! Мне ещё на конференцию нужно успеть.
— Разумеется, — пробормотал Климент и подорвался со стула. Чуть ли не бегом выбрался из светлого помещения и стал плутать по длинным коридорам, открывая почти каждую дверь.
— Босс ждёт вас у себя. Срочно, — произнёс парень, найдя, наконец, нужную. Тревожный груз спал с его плеч и по телу потекло спокойствие. То самое мучительное и тягостное, почти липкое спокойствие, которое он так ненавидел.
— Ещё поживём… — то ли с утверждением, то ли с вопросом произнёс Климент и упал на кресло.
* * *
Как нельзя кстати за приоткрытым окном вспыхнула молния. Лицо деда озарилось белым светом, на секунду он стал похож на живой труп. Впрочем… это было недалеко от правды.
— Сынок? — с подозрением переспросил я под аккомпанемент грома. — Дедуля, с тобой всё в порядке? У меня из родственников только брат с сестрой остались.
— Гришка, сынок! — будто ничего не слыша, старик продолжал с открытым ртом глядеть на меня и глупо улыбаться. — Давно не виделись. Наконец-то, японский городовой, ты решил навестить своего папку, внучок! — он попытался подняться с кресла, но слабые руки и ноги не позволили ему этого сделать.
— Э-м-м…
— Дорогая, ну чего ты, ядрёна мать, встала как вкопанная? Сваргань мне чего-нибудь, а то проголодался охренеть как! Под ложкой сосёт похлеще моей бывшей Зойки. Андрюха, а чекушку-то принёс, как я тебя просил? Надо бахнуть, пока нас не бахнуло. Как говорится — между первой и второй перерыва нет совсем. Вот я и не делал перерывов. Но закуска всё равно нужна! Мне лет то сколько? Восемьдесят семь, правильно? В этом возрасте лучше закусывать, так мне тот хлыщ в белом халате и сказал. А я ему знаешь что? А я ему — щас тобой закушу, щенок толстозадый. Мне девяносто два, да я ещё в самом расцвете сил! Меня ни одна херня не возьмёт. Во-о-о-о-т. В общем…
Твою. Же. Мать.
Вот свезло с этим Семёновым. Он ведь окончательно из ума выжил. Как из него хоть что-то полезное теперь достать?
Зато становится понятно, почему те ублюдки зарегистрировали машину именно на него. Нашли, должно быть, специально одинокого деда с деменцией, дабы ничего не вышло из него выбить в случае чего.
— Садись-садись, Гаврилыч, ты моя единственная родная душа на целом свете. Никого больше не осталось. Только я, да ты — сеструха моя. Ты хоть и молодая, восемьдесят с хвостиком, но смыслишь поболе моего. Эхэ-хэ… ладно, чего это я? Хотел ведь что-то тебе рассказать, правнучек мой. А, Серёженька, точно! Вспомнил! Ко мне на днях странные люди приходили… ну как на днях, года три назад — я сразу почуял, странные они. Смотрят аки звери какие-то. Ненастоящие будто! Скажешь — херня? Наверное, будешь права, Прасковья, ты ведь девка моя первая. Ты всегда только правду говорила, но… японский магнитофон, до чёртиков напугали! Говорю — как волки!
— Хм… — вздохнул я и пододвинул к креслу Семёнова хлипкий стул, сел на него. — Костя, и что они от тебя хотели? — спросил.
— Ты как к деду обращаешься?! — воскликнул Семёнов. — Какой я тебе Костя? Тебе же и года нет, Владик, так что только по имени отчеству!
— Извините, Константин Викторович, так что по поводу тех людей?
— Да что ж за етить твою мать! Нина! Мы с тобой тридцать лет вместе живём, а ты всё по имени отчеству. Проще надо быть, проще…
А-А-А!
— Ладно, расскажу я всё. Не куксись ты так! Пришли они ко мне, и давай язык заговаривать. А я ведь что? А я не хрен с горы, не лыком шит, как говорится. Сразу понял, что херню какую-то затевают. Машина не машина, хрен не нога, я не я, и хата не моя. Ну и что ты думаешь?
Ну же, ну! В правильном направлении
