— Все мы с каждым днем узнаем что-то новое, Раймонд Федорович. И далеко не всегда новые знания способствуют сохранению былого спокойствия. Такова жизнь, — развел руками Михаил. — Нам же с вами остается лишь прожить ее достойно, преодолевая все печали и невзгоды с высоко поднятой головой. Глядишь, потомки оценят наш ратный труд по заслугам, и лет через сто воды мировых океанов будет рассекать своим форштевнем гигантский авианосец «Адмирал фон Эссен»! Как вам, господин лейтенант, такая идея? Готовы стать для всех морских летчиков мира тем человеком, что первым наглядно продемонстрирует их удаль, отвагу и истинное боевое могущество?
— Хм. А вы умеете подбирать нужные слова, господин Дубов. — Вновь расплывшись в вежливой улыбке, усмехнулся Эссен. — А что касается названия будущего авианосца, то плох тот мичман, что не желает примерить погоны адмирала!
Еще с самого начала боевых действий на Черном море, порт Зонгулдак, наряду с Эрегли, Козлу и Килимли, стал самой натуральной Меккой для кораблей противоборствующих сторон. По причине отсутствия какого-либо железнодорожного сообщения со столицей, турки были вынуждены посылать сюда один пароход за другим с целью вывоза скопившихся запасов угля, добываемого в близлежащем угольном бассейне. Соответственно для перехвата этих судов и уничтожения портовой инфраструктуры в эти края постоянно наведывались российские крейсера и миноносные корабли, для противодействия которым флот Османской империи выставлял собственные силы. И так продолжалось уже полгода — русские крейсера с эсминцами топили угольщики и гоняли турецких одноклассников, после чего уже сами убегали от появляющегося на сцене линейного крейсера, который, в свою очередь, распугав всю «мелочь», спешил укрыться обратно в Босфоре, стоило на горизонте показаться дымам броненосной эскадры русских. Наносимые же с больших дистанций артиллерийские удары по портовым сооружениям зачастую ни к чему не приводили в силу особенностей ландшафта, а находящиеся под погрузкой пароходы надежно прикрывал высокий мол и орудия батарей береговой обороны. Потому идея нанесения первого массированного бомбардировочного удара с воздуха именно по этому порту была принята командующим Черноморским флотом весьма благосклонно и все потребные ресурсы для его претворения в жизнь оказались выделены без малейшей заминки. Но прежде чем выпускать в атаку все двенадцать бомбардировщиков, сперва в вылет ушли спущенные с борта «Алмаза» разведчики. Они как раз обещали вернуться обратно к эскадре к тому моменту, как основная ударная сила морской авиации закончит подготовку к выполнению боевой задачи.
К сожалению, в силу большой скученности техники на палубах гидрокрейсеров, доставлять к аэропланам боеприпасы и впоследствии подвешивать те же бомбы приходилось исключительно вручную и с большой осторожностью, что самым пагубным образом сказывалось на скорости приведения в полную боеготовность всего корабельного авиационного отряда. Сей неприглядный факт вскрылся еще при проведении учений, но как-либо улучшить ситуацию попросту не представлялось возможным. Все же переделанные на скорую руку в гидрокрейсера обычные грузопассажирские пароходы никак не являлись настоящими авианосцами и в большей мере предназначались исключительно для транспортировки аэропланов. По возвращению в Севастополь с них даже снимали все самолеты и передислоцировали крылатые машины на станцию 1-го разряда в Круглой бухте, где имелись все возможности для их обслуживания и ремонта в отличие от палубы кораблей. Потому не было ничего удивительного в том, что разведчики вернулись к флоту задолго до того как первый из бомбардировщиков оказался спущен на воду. Зато это же позволило ознакомить с добытыми сведениями разом всех летчиков и заранее назначить приоритетные цели, дабы не распылять и так невеликие силы.
В первую очередь под удар попала батарея полевых орудий, которые турки приспособили под зенитную стрельбу. По той простой причине, что легких бомб в закромах не имелось вовсе, удар наносили с высоты в полкилометра всей дюжиной машин сразу. Это, конечно, не выглядело столь же ужасающе, как налет сотни американских «летающих крепостей» времен Второй Мировой Войны, но для привода к молчанию слишком сильно скученных зениток оказалось более чем достаточно. Возможно, не все из них были уничтожены или даже повреждены после разрыва двух дюжин трехпудовых бомб, но оставшаяся в живых прислуга столь сильно припустила, куда глаза глядят, что при последующем налете в небе не разорвалось ни одного шрапнельного снаряда в противовес первой атаке, когда летчикам пришлось преодолевать заградительный огонь, благо тот был весьма жидким и не сильно точным.
Целью же второго налета стали два стоявших под погрузкой судна. К сожалению, какой-либо крупный пароход, из числа переданных с началом войны Германией, подловить не удалось. Но и пара небольших каботажников были лучше, чем парусные фелюги, которые в немалых количествах также привлекались к перевозке столь необходимого столице Османской империи угля. Наверное, экипажи обоих судов, по завершении первой атаки, уже успели перевести дух и никак не ожидали возвращения русских аэропланов. Но спустя примерно полтора часа — уж очень затруднительной оказалась работа по подвешиванию трехпудовых бомб со спущенных на воду гребных катеров, все двенадцать крылатых машин вновь появились в небе над Зонгулдаком, и с них вниз посыпались очередные взрывоопасные «подарки». Правда, на сей раз атаку производили не всем скопом, а поодиночке. Из образованного русскими самолетами несколько в стороне от порта круга то и дело отделялся очередной борт и устремлялся к одному их угольщиков. Но даже тот факт, что свыше половины сброшенных бомб ушли мимо целей, не спас турецкие пароходы. Что одному, что второму, для ухода на дно вполне хватило бы и одной пробоины в днище или по ватерлинии. А таковых в конечном итоге оказалось куда больше. Будучи же оперативно покинутыми экипажами, суда весьма скоро затонули прямо у пирса.
Третьей же и последней целью воздушной атаки стали батареи береговой обороны. Тут удары вновь наносились разом обоими корабельными отрядами с высоты в 250 метров. Но, в отличие от первых двух налетов, защищавшие берег орудия продолжали бомбить в течение последующих пяти часов, пока на их позициях не прекратилось всякое шевеление. Причем параллельно с этим пришедшие с отрядом тральщики весьма активно расчищали от мин проход непосредственно в сам порт. Все же простой налет на Зонгулдак турки могли бы оставить без внимания, не смотря на понесенные потери. Вот только авторам плана по уничтожению турецкого флота требовалось заставить своего противника в обязательном порядке сделать ответный ход. Для чего, собственно, сюда и заявился практически весь Черноморский флот. И пока морская авиация творила безобразия в порту Зонгулдака, 1-я бригада линкоров в составе «Евстафия», «Иоанна Златоуста» и «Пантелеймона» вела обстрел маяков и фортов на входе в Босфор, одновременно блокируя единственный проход в Черное море. А отряд миноносцев во главе с крейсером «Кагул» наведались в Эрегли, где, войдя в бухту, огнем артиллерии уничтожили с десяток груженых углем барж и всю портовую инфраструктуру. Количество якорных мин у турецкого флота оказалось не столь велико, чтобы прикрыть все свои черноморские порты, и потому находившиеся при «Кагуле» два тральщика остались вообще без работы. Так 28 марта 1915 года Черноморский флот нанес столь звонкую пощечину Блистательной порте, что не ответить на нее не представлялось возможным.
— Началось, господа! — лейтенант Эссен скорым шагом вошел в отведенную авиаторам комнату отдыха, где морские летчики коротали время пребывания на берегу. — На подступах к Севастополю, примерно в 30 милях к югу, обнаружен «Гебен». — Не смотря на смену официального наименования и флага, все даже в официальных документах продолжали причислять этот линейный крейсер к флоту Германской империи, соответственно и именовали его прежним названием. — Линейная эскадра готовится к выходу. Нам же всем поставлена задача снарядить аэропланы для нанесения упреждающего удара и вылетать одновременно с выходом с рейда броненосцев. Это означает, что на все про все у нас не более полутора часов. Я уже отдал приказ оружейникам подготовить метательные мины. Будем стреножить немцев! Как вы все знаете, «Гебен» в одиночку никогда не ходит, и потому факт наличия поблизости «Бреслау» не подвергается сомнению. Потому, в соответствии с ранее разработанным и утвержденным его превосходительством вице-адмиралом Эбергардом планом, 1-й корабельный отряд и группа с «Алмаза» атакуют линейный крейсер, а 2-й корабельный отряд с господином Дубовым наносят удар по легкому крейсеру. — Еще во время дискуссий имевших место в марте месяце начальником службы связи Черноморского флота, читай главным морским разведчиком на этом театре боевых действий, была высказана идея, как можно было бы попытаться притормозить бегство вражеского дредноута, чтобы в конечном итоге подставить его под огонь тихоходных броненосцев. То, что маломощные авиационные мины и бомбы вряд ли смогут нанести критические повреждения «Гебену» не оспаривал никто. Потому наиболее реальной целью для аэропланов выступал именно «Бреслау», который, получив некоторое количество подводных пробоин, и возможно даже потеряв ход, мог заставить адмирала Сушона оставить при подранке линейный крейсер, как для защиты, так и снятия с того экипажа, в случае если легкий крейсер не смог бы пережить нанесенный ущерб. И то, и другое, давало пилотам морской авиации возможность вернуться на базу, подготовить аэропланы к новому вылету и вновь атаковать противника, пока тот все еще оставался в радиусе досягаемости. — Чем больше воды они примут через подводные пробоины, тем больше шансов появится у наших главных сил нагнать наглецов и навязать им бой. Потому я прошу вас всех не только в полной мере подготовиться к скорому вылету, но и не промахнуться. Сегодня нам представился уникальный шанс продемонстрировать всему миру, что с морской авиацией стоит считаться даже экипажам сильнейших из ныне существующих кораблей. Так давайте же продемонстрируем, чего стоит настоящий русский морской летчик, и как мы умеем защищать наши берега! — За последующие десять минут он еще много чего сказал, дабы подбодрить своих людей и настроить их всех на нужный лад. Но самые главные слова уже были произнесены, отчего пребывавший последние пять дней в не самых радужных мыслях Дубов Михаил Леонидович незаметно для всех выдохнул с немалым облегчением и мысленно потер руки. Самая крупная рыба все же клюнула, и теперь им предстояло надежно ее подсечь, чтобы она не смогла сорваться с крючка готовящихся добывать свой главный трофей рыбаков.
