генератора идей Иван Ивановича. Придётся пробираться дальше самим.
Проблема заключалась в том, что в ответ на наш вопрос «а куда дальше», был услышан весьма исчерпывающий ответ.
— Прямо, а там спросишь. Я не знаю, на каком она этаже, — сказала тётя, продолжая запихивать в рот свой деликатес.
— Спасибо, — разочарованно сказал я, и указал Артёму на дверь, над которой горела лампа с надписью «Акушерское отделение».
Ради приличия, мы скинули свои кеды и надели стоящие у вешалки военные тапочки. Здесь и пара халатов как раз висела, чтобы нам можно было пройти внутрь. Не знаю, насколько это разрешено, но Тёмыч сказал, что нигде не написано, что запрещено.
Также повстречались нам пара мужиков, нервно курящих в этом «тамбуре» у окна. Получается не все так строго у них тут, раз мы не одни. В отличие от нас, эти двое блатные видать какие-то, раз позволяют себе дымить здесь, пусть и в окно.
— Э, дяди. Здесь роддом, всё-таки, — сказал я.
— И что? Где написано, что нельзя курить? — парировал невысокий толстяк.
— Я тебе покажу сейчас. Такую отметку оставлю для ознакомления. Потом в зеркале прочтёшь, — разозлился Тёмыч, отдавая мне халат. — У меня жена здесь рожает.
— Остынь, мальчик. У нас тут тоже жёны рожают, — сказал второй, тоже не самого спортивного телосложения с бородой.
— Мужики. Понятно, что у вас нервы и всё такое, но мы в больнице находимся. Потерпите как-нибудь или выйдите на улицу, если совсем невмоготу. Сигареты затушили…, — вступил в спор я, но за спиной послышались шаги.
Из дверей отделения вышел в белом халате рослый мужчина, похожий на армянина, достав папиросу. У дверей его догнала миниатюрная медсестра.
— Георгий Бакратович, Селезнева родила девочку только что, а вот Грачева орет как ненормальная, раскрытия нет, может, поставим ей капельницу, обезболим? Жалко ведь девчонку, пусть отдохнет немного. Карапет Павлович…
— Знаю, Машуля. На счет Грачевой, подойди к Чижовои, пусть вначале осмотрит роженицу, — сказал врач, подписывая какие-то бумаги.
— Девочку? — переспросил один из мужиков с бородой. — Селезнева моя жена.
— О, ну поздравляем вас папаша. Да, девочка. Вес 3200, рост 51 см. Здоровенькая, красивая, вся в родителей. С вашей женой тоже все хорошо, скоро переведем в палату.
— Спасибо! Эх… папкой стал, представляете, — едва сдерживая слезы, сказал мужик, пытаясь совладать с накатившими эмоциями. — Так-то я мальчика хотел, но девочка тоже хорошо.
В ночной тишине раздался душераздирающий крик женщины. Да такой долгий и сопровождающийся кучей проклятий, что мы с Артемом прифигели. Из услышанного, можно сделать вывод, что предположительно Грачева, винила во всем отца ребенка, который обрек ее на мучения.
— Палыч, ну ты где? — крикнул Георгий Бакратович в коридор.
Сотрудники больницы вели себя так, будто не слышали криков. Я же был напряжен и искренне переживал за девушку. За что на их долю столько мучений выпадает? По побледневшему лицу и выпученным глазам Тёмыча, было видно, что он тоже переживает. Правда скорее всего за мужа Грачевой, который курил уже третью сигарету подряд.
— Бакратыч, как я тебе сейчас хочу ответить в рифму, — донёсся до нас ответ. — Ща, подойду.
— Так, мужики огонёк будет? — спросил Георгий Бакратович, и тут же получил от толстого коробок спичек.
— Вон, Бакратыч, новенькие. Первый раз рожаете? — спросил у нас бородатый.
— Ага, — ошарашено ответили мы.
— Подскажите, а как нам к Кузнецовой пройти? Она в отдельной палате лежит. Мы договаривались, — сказал я, вынимая из пакета небольшую бутылку коньяка «Аркадия».
— Одесский. Тоже неплохо. Проходите, палату там спросите, — сказал Бакратович, взяв «чекушку» и прикуривая папиросу.
О, а всё оказалось проще некуда. Медленно зайдя в отделение, мы тут же столкнулись с медсестрой, которая успокаивала беременную девушку, сгибающуюся от боли.
— Не забывай про дыхание. Глубокий вдох и медленный выдох. Дыши, — держа её под руки, медсестра довела женщину до какого-то блока и передала, судя по всему акушерке. — Галь, документы на стол положила, оформишь. Я позже подойду.
— Как дышать? — крикнула девушка, заходя в какое-то помещение.
— Как паровозик: чух-чух-чух, чух чух-чух. Галюнь, как загудит, Бакратовича позови, — сказала женщина, проходя мимо нас. — Вы к кому?
— К Кузнецовой, — хором ответили мы.
— Ааа, не определились чей и от кого? Бывает. Хорошо, что ей есть из кого выбрать. Так, Кузнецова… не припомню такой. У Верочки спросите, — махнула она рукой в сторону поста дежурной медсестры, которая сладко спала, облокотившись на стол.
— Странно они тут наведение выполняют, — сказал я.
— Ага, никто не может нормально нам курс сказать. Штурмана на них не хватает! — возмущался Артём.
— Ой, мамочки! Ой, помогите! — выбежала из какой-то палаты девушка размахивая пелёнкой. — Врача! Быстро врача, — подбежала она к нам, притягивая к себе за одежду Артёма.
Тёмыч слегка растерялся в данной ситуации, и уставился на меня. Типо не знает где врач, балбес! Косит, наверняка, под такого.
— Тут стой, а лучше сам поищи Свету.
— Эээ… Погоди Серёга. Пакеты то отдай, мне к Свете с пустыми руками идти нельзя.
Взяв один из пакетов, Артём вытащил из него рисунок с цветами в вазе, который он предусмотрительно нарисовал у Кузнецовых дома. Вначале хотели купить цветы, но мама Светы, сказала, что с цветами в роддом нельзя. У новорожденных деток может быть аллергия. Так что Артём решил проявить креатив.
Спешащая девушка резко притихла, уставившись в рисунок.
— Всего три цветка? — скривившись, заявила она. — Девять месяцев у нас недомогание, нас тошнит, ни поспать, ни поесть нормально толком, потом мучаемся в родах. И всего три цветочка?
— Блин… Серёга, я как чувствовал, что где-то накосячил. Может дорисовать по-быстрому, а? — нахмурив брови, озвучил мысли вслух Артём.
— Да все у тебя нормально. Не переживай. Зато они у тебя красивые и большие, — подбодрил я друга. Хотя зная Свету, возможно, он и прав. — Пойдёмте девушка. Я вас к врачу провожу. Что у вас случилось? — подхватил я её под руку и повёл к тамбуру, где врачи устроили себе небольшой перекур.
— Ох, не поверите! Быстрее к врачу, — тяжело вздыхала девушка, держась за живот и не выпуская скомканную пелёнку.
Я выглянул в коридор перед входом в отделение, а там уже всё было на мази. Мужики разложили нарды и соорудили подобие столика на табуретке.
— Шесть-шесть. А я вот сейчас тут закрою, — предвкушал хороший ход бородатый.
— Ну, куда ты?! — негодовал Бакратович, который попивал что-то горячее из стакана, если судить по пару, исходящему из него.
— Карапетыч, ты чего думаешь? — спрашивал толстый посетитель.
— Тебе надо вон тройку крыть. Пять-четыре выбрасывай, — сказал второй врач, оборачиваясь на меня. — Молодец, чего там? Не твой оказался ребёнок? Признала девушка другого отцом?
— Тут
