моё тело уже не было человеческим.
Я мог принимать на голую кожу удары, которые даже с учётом уровня четвёртой ступени были чреваты серьёзными ранами. А ещё я видел и чувствовал противников вокруг себя куда лучше, чем даже теоретически могли обычные люди.
Двумя ударами кастетов отбросив пятерых бойцов, я буквально кожей спины ощутил приближение двоих одарённых. Они воспользовались плечами напарников и, взмыв в воздух подобно мастерам из старых фильмов про кунг-фу, спикировали прямо на меня, намереваясь пронзить насквозь своими клинками.
Развернуться и атаковать кулаками я уже не успевал. Хотя моё тело стало в десятки раз сильнее по сравнению с тем временем, когда я только прибыл в столицу Тхалсы, семикилограммовые утяжелители на руках всё-таки значительно замедляли темп ударов.
Вместо этого я упёр кулаки в землю, согнул руки, сместившись вбок и уперев левый локоть в бок и крутанул ногами в воздухе, сшибая падавшего на меня одарённого прямо в полёте. Смачный хруст его рёбер под моей ногой и чавкающий звук входящих в лёгкие и сердце многочисленных осколков приятно защекотали слух.
Меч другого через мгновение чуть чиркнул меня по боку. Но оставленная неглубокая рана определённо стоила того, чтобы гарантированно отправить одного из врагов на тот свет.
Завершив вращение чем-то наподобие фальшивого фляка вперёд, я приземлился на ноги и, оттолкнувшись руками, встал в вертикальное положение. Чтобы в следующую секунду вновь нагибаться, встречая в лоб бросок следующего противника.
И в каком-то смысле это был буквально бросок. Насколько я понял, он оттолкнулся от щитов двух напарников, и они, будто камешек из рогатки, запустили его прямо в меня, наплевав на вполне ожидаемый неутешительный конец для человека-снаряда.
Я ушёл в сторону, пропуская мимо себя наконечник копья одарённого с широкими боковыми лепестками. Похоже, они были сделаны как раз для того чтобы задевать как можно более широкую площадь. Но когда уже хотел встретить лицо камикадзе прямым ударом кастета, был вынужден в спешном порядке выполнять переднее сальто, чтобы избежать ударов мечей по моим щиколоткам и бёдрам.
Человека-снаряд я-таки достал, атаковав его в полёте, будучи вниз головой, немного кривым ударом в спину по почкам. Однако смертельно это точно не было, а там, где я намеревался приземлиться, меня уже ждала “делегация с цветами”. С той только разницей, что вместо цветов были использованы стальные, наточенные до бритвенной остроты мечи.
И так каждую секунду, без единой паузы, без минимальной возможности перевести дух. Несмотря на то, что мои силы тратились определённо медленнее, чем таяли ряды моих врагов, спокойствия происходящее меня ни капли не волновало.
А затем к нам со всего поместья набежали ещё люди. И я, честно сказать, от всей души поблагодарил вселенную, что одновременно со мной всё-таки могло сражаться ограниченное число человек.
Это, пожалуй, был едва ли не первый раз в моей жизни, когда мне приходилось настолько выкладываться в бою против очевидно намного более слабых, чем я, людей. На ринге подобное очевидно было невозможно. А в каких-то разборках, куда мне периодически приходилось встревать, обычно было достаточно оперативно и безапелляционно вырубить двух-трёх человек, чтобы остальные расхотели связываться.
Сейчас же я чувствовал, будто сражаюсь с морем. Сами по себе волны мало что могли сделать человеку. Но, накатываясь одна за другой, без передышек, они стремительно истощали его силы. И в результате он шёл ко дну не из-за какой-то конкретной волны, а потому что уже в принципе не мог держаться на поверхности.
И хуже всего было то, что маркиз Вирго, Макторн, вторая четвёртая ступень и поглотитель просто стояли поодаль, наблюдая за происходящим и, похоже, дожидаясь, когда я окончательно вымотаюсь.
Хотя нет. Хуже всего было то, что в какой-то момент Макторн явно хотел отдать другой четвёртой ступени приказ вступить со мной в бой. Но поглотитель, уже спустившийся по лестнице и присоединившийся к их компании, остановил герцога, что-то прошептав ему на ухо.
Слов я не разобрал, но общий смысл был понятен и так: “Подождите, герцог. Да, вы теряете людей, но то, что мы получим в итоге, стоит этих потерь”. Чёрт его знает, что намеревался сделать со мной этот мимик, но что-то мне подсказывало, что ничего хорошего.
Можно, конечно, было понадеяться на выносливость этого тела и продолжить. Никаких серьёзных ран мне пока что не нанесли, а на земле уже валялись либо мёртвыми, либо при смерти, почти десять одарённых Самдаль.
Вот только из-за того, насколько это сражение, похожее на бой тигра со стаей волков, было мне непривычно, я уже чувствовал подступающую усталость. А между тем двадцать бойцов, бывших моим конвоем изначально, несмотря на потери, превратились уже в более чем тридцать.
И чем больше было против меня этих волков, тем более напряжно было сражаться. Хотя бы потому что они начинали подменять друг друга и, пользуясь возможностью, могли перевести дыхание. А я с каждой секундой чувствовал, как всё туже и туже стягивается на моей шее невидимая петля.
Нужно было перехватить инициативу, сделать так, чтобы не я сражался с ними, а они противостояли мне. И, как и всегда, я сделал первое, что пришло в голову, потому что интуитивные решения, вспыхивающие в мозгу в таких ситуациях, зачастую оказывались наилучшими.
Пришлось смириться с несколькими довольно глубокими порезами на боках и плечах, а также неглубоко, но всё-таки засевшим в предплечье копьём. Но, перетерпев всё это, я прорвал линию оцепления, вставать у меня на пути одарённые вторых и третьих ступеней всё-таки не решились, и рванул к главному зданию поместья Самдаль.
Меня, разумеется, попытались остановить. Оба одарённых четвёртой ступени, до сих пор стоявшие без движения, после столь резкого изменения ситуации тут же сорвались с мест и устремились мне наперерез. На этот раз поглотитель герцога тормозить не стал.
И вновь мне пришлось перетерпеть длинный, вдоль всего предплечья, и глубокий, почти до самой кости, порез, нанесённый мечом герцога. Но своей цели я всё-таки добился и, оторвавшись от преследователей, влетел в главные двери поместья.
Сожжённый мной главный дом Вирго был практически под завязку набит всяким барахлом: гобелены на стенах, какие-то вазы, картины, кубки, стойки с декоративным оружием, какие-то витрины с непонятными экспонатами и прочая хрень. И, чего уж там, в поместье Тизен тоже можно было найти следы подобного, и это при том что бо́льшая часть подобной ереси была, скорее всего, распродана ради покрытия долгов.
Внутри поместья Самдаль всё было обставлено в стиле минимализма. Холодные тона, минимум украшений, максимум открытого пространства. Единственные объекты, присутствующие в интерьере в
