Четвертого мая мы полетели поджигать джунгли возле Финшхафена. Я опять в роли ведущего группы из восьми самолетов. Как и в предыдущий раз, добрались на малой высоте над морем и атаковали с востока, со стороны острова Новая Британия, скинув бомбы южнее и юго-юго-восточнее города, не заходя в зону поражения вражеских зениток. После чего набрали высоту и полетели на аэродром Кила-Кила.
Я уже решил, что очередной боевой вылет без потерь в кармане, когда услышал по рации доклад замыкающего:
— За нами гонится шестерка нипез!
Видимо, взлетели с аэродрома на острове Новая Британия. В южной части Новой Гвинеи американцы перебили почти всех, поэтому появляются редко. Японские бомбардировщики и вовсе пропали. Истребители союзников сильно выкосили их. Наверное, большую часть оставшихся переделали в транспорта, которые ночью возят снабжение гарнизонам на островах.
— Делаем горку с разворотом и встречаем их строем левый пеленг. Я беру ведущего, — приказываю своей группе.
Самолеты без бомб, маневренность хорошая, так что быстро разворачиваемся и летим с набором высоту навстречу пикирующим японским истребителям. Это тяжелые двухмоторные двухместные (сзади стрелок) «Ки-45» «Торю (Дракон)». Защищен лучше «Зеро», разгоняется до пятисот шестидесяти километров в час и имеет на вооружении одну тридцатисемимиллиметровую и две двадцатимиллиметровые пушки и сзади пулемет калибром семь и семь десятых миллиметра.
Я лечу навстречу ведущему японской эскадрильи. Самолеты сближаются со скоростью около тысячи километров в час. Прошли века, изменилось оружие и средства перемещения, но по-прежнему два воина несутся друг на друга, чтобы убить. Все та же борьба двух характеров, глазомеров, точности рук…
Японец начинает стрелять первым. Наверное, понадеялся на мощность залпа. Если брать чисто по калибру стволов, то у нас она примерно равна, только у него три снаряда, а у меня шесть пуль. Он взял выше и не успел опустить нос, потому что я ударил с меньшего расстояния, разыграв до верного. Фюзеляж спереди и кабину японского истребителя буквально развалила моя длинная очередь из шести пулеметов крупного калибра. Ошметки полетели в разные стороны, в том числе в мою. Едва успел задрать нос, чтобы не врезаться в неуправляемый вражеский самолет — и попал под очередь его ведомого, который летел левее и чуть выше. Снаряды застучали по фюзеляжу «Тутси», которая, как мне показалось, жалобно вскрикнула.
Я зашел на горку, развернулся и увидел, как падают к воде три японских самолета и один американский. Остальные «Драконы» улетали на северо-восток, к своему аэродрому. Восемь американских воздушных всадников преломили копья с шесть японскими и победили. Я догнал самолет японского ведущего, который плавно планировал к воде, и еще одной длинной очередью разнес ему хвост, после чего то, что осталось, камнем полетело вниз. Сделав еще один разворот, запечатлел на кинопулемет момент нырка в море.
— Строимся парами и возвращаемся на аэродром, — приказал я эскадрилье. — Доложите, у кого какие проблемы?
У четырех самолетов было много непредусмотренных отверстий, но все пока летели. Мы поднялись на высоту десять тысяч футов и направились к Кула-Кула. Уже над сушей на подлете к аэродрому я заметил, что греется правый двигатель. Успел сесть до того, как он заклинил.
Механику я сказал:
— Чарли, опять правый двигатель барахлит, но сперва ты рисуешь еще один японский флаг под моей кабиной, а потом говоришь всё, что думаешь о нем и обо мне.
Сбитые самолеты засчитывают не всему экипажу, а тому, кто завалил. У меня на счету теперь два. За три дают «Воздушную медаль».
79
Тринадцатого мая «Б-17» под ником «Ангелы ада» из Триста третьей бомбардировочной группы выполнил двадцать пять боевых вылетов. Часть экипажа отправилась домой, часть осталась воевать дальше. Может быть, поэтому о них всего лишь упомянули в газетах, но народными любимцами не станут. Появилось и несколько летчиков, которые сделали такое количество вылетов на разных самолетах. О них и вовсе упоминали вскользь. Так что я зря переживал, что на меня могут обратить пристальное внимание. Хотя слава имеет дурную привычку приставать к тем, кто ее не достоин или не нуждается в ней.
В этот день к вечеру закончили ремонтировать мой «Хэвок», который ленивая «Тутси», и я доложил, что завтра могу вылететь на задание.
— Это ты вовремя! — обрадовался подполковник Дэвис. — Командование требует разбомбить взлетную полосу на аэродроме подскока Гасмата на острове Новая Британия, а у меня всего пять самолетов и на всех пилотами молодые летчики. Собирался послать их ночью, чтобы меньше потерь было. Поведешь их утром. Возьмете фугасные «пятисотфунтовки» с замедлением взрывателей.
Утром при инструктаже нам показали на карте и на фотографиях взлетную полосу длиной три тысячи двести футов и пятьюдесятью деревянными ангарами, где прятали самолеты, нуждающиеся в ремонте или пережидающие светлое время суток. Она вытянулась с небольшим отклонением с запада на восток. На северо-востоке от аэродрома в деревне Ринг-Ринг располагались девять зенитных орудий калибром двадцать пять миллиметров. Мы будем для них прекрасной целью.
Сперва я демонстративно повел эскадрилью на высоте десять тысяч футов в сторону Лаэ. Пусть японские наземные наблюдатели думают, что мы в очередной раз летим на расстрел. Миль за двадцать до него опустились до трехсот футов и полетели над морем на восток и по счислению поджались к острову Новая Британия. Оказались немного восточнее аэродрома Гасмата, что, как я подумал, тоже хорошо.
На цель зашли с востока, откуда нас не должны были ждать. Видимо, я недоучел японских наземных наблюдателей или японские зенитчики дневали и ночевали на боевых позициях. Они встретили нас дружным и метким огнем еще на подлете к аэродрому. Били не только девять из деревни Ринг-Ринг, но и четыре с острова Аврин. Каждое попадание по самолету отдавалось в моей заднице, которая уже предвкушала целый букет неприятностей при вынужденной посадке на вражеской территории.
Мы все-таки высыпали бомбы на взлетную полосу и проскочили дальше на запад, чтобы вне зоны зенитного огня подняться на десять тысяч футов и направиться по кратчайшему расстоянию до линии фронта. На этот раз начали греться оба двигателя, но медленно. Мы пересекли Соломоново море, добрались до острова Новая Гвинея. Над ним и заглох левый двигатель. Я передал командование эскадрильей ведущему второго звена, сообщив, что буду садиться.
Ближайшим был аэродром в городке золотоискателей Кокода. Пометки на моей карте сообщали, что взлетная полоса там травяная. Дождей давно не было, так что в грязи не застряну. Вышка не отвечала, что в этих краях в порядке вещей. Все знали, когда прилетит следующий самолет, и к этому моменту подтягивались на рабочее место. Уже на глиссаде заглох и правый двигатель, так что я малость не дотянул до взлетной полосы, левым крылом снес верхушки пары деревьев. Самолет повело в ту сторону. Коснувшись колесами шасси травяного покрова, покатили к джунглям. Я притормозил правое колесо, но не успел вывернуть, задел левой половиной крыла толстое дерево. На этот раз победила природа, отодрав пару листов обшивки. Самолет опять крутануло влево. Он въехал носом между деревьями, ударившись крылом о стволы, и резко остановился. В кабину сразу потянуло гарью.
— Джонни, выпрыгиваем! — крикнул я, открывая вправо фонарь кабины.
Схватив сагайдак, выбрался на крыло, которое в передней части отломилось от фюзеляжа и под моим весом немного качнулось. Два быстрых шага по нему — и прыжок в высокую сухую траву. Рядом через нижний люк спустился стрелок Джон Ренделл.
— Аварийные наборы берем? — спросил он.
— Не надо. Отсюда ходят военные грузовики в Порт-Морсби, — ответил я. — Убегаем, пока не разгорелось и не рвануло!
Мы побежали наперегонки подальше от самолета. Меня почему-то разбирал смех, как в детстве, когда удалось оторваться от погони. Метрах в двухстах от дымящей «Тутси» остановился, а потом сел лицом к ней. В голове вертелась строки дурацкой песенки пожарников из какого-то детского фильма «Гори-гори ясно, чтобы не погасло!». Не сложились у меня отношения с этим самолетом, не жалко эту изнеженную, ленивую тварь.
