— Все, кроме последней. Эта — супер хит. Молодёжь хочет танцевать и она будет у нас танцевать. Они устали от рока. Те, кто вырос на рок-н-роле, требуют движения, а рок-н-рол мёртв. Кто против, пусть попробует бросить в меня камень. Сто двадцать ударов — вот ритм молодёжи. А он ловко ухватил и рок, и диско. Сьюзан не так тошно будет играть эту песню. Ведь так, Сьюз?
— Мне нравится. Только он ведь потребует большую плату, чем за предыдущую песню.
Сью явно теперь кокетничала со мной, пытаясь таким образом сбить цену.
— Ты про «приватный поцелуй»? — хмыкнул Ники Чин. — Да, парень не промах. Поймал тебя, на интересе и теперь будет повышать ставки.
Они говорили обо мне словно меня тут не было.
— Смотрите, как он покраснел, — недобро прищурив левый глаз и хохотнув, сказал гитарист, и я понял, что это и есть бой-френд Сьюзи Кватро.
— Ша, ребята, — выдохнула Сью так сексуально, что я «поплыл» — Не вспугните мне мальчика. Он мне нравится.
— Я вот кому-то надеру задницу, — начал «бой-френд».
— Отвянь, Лен. Ты вот готов померяться с ним, э-э-э, вашими мужскими, э-э-э, «приборами»?
— Зачем это мне? — почему-то покраснел Лен.
— А он готов! Так же, Джони Сомерс?
Залившись краской о бровей до пяток, я стоял и потел, пока не нашёлся, что сказать.
— У нас есть, чем с ним меряться.
Я показал пальцем на свою, ещё лежащую в кофре, гитару.
— Куда воткнуть? — спросил я, вскрывая коробку с Фендером.
— На, — с вызовом сказал Лен, и выткнув из своей гитары штекер, подал шнур мне. — Сыграй, ка…
Я сыграл всё тоже «Адажио» Мальмстина и передал шнур Лену. Тот вставил его в свою гитару, но играть не собирался, а посмотрел на меня с деланным удивлением.
— Ты чего? — обозлилась Сью. — А ну, играй, давай!
Она даже сжала кулачки, и я заметил, что таким кулачком если вмазать, мало не покажется ни кому.
— Вот ещё! Это он хотел меряться, а я согласия не давал. Просто послушал, как он играет. Хорошо играет, признаюсь. Я так не смогу.
— Ты сразу сдался, да? — расширила глаза Сью. — А если надо будет мериться этими?
Сью ткнула пальцем, почти коснувшись, сначала на ширинку Лена, потом на мою. От прямого взгляда красивой девушки на мою промежность и руки, находящейся в сантиметрах от объекта её внимания, в штанах у меня «что-то» дрогнуло, напряглось ипривстало, словно приподнял голову до этого спящий пёс. Если бы в штанах зарычало, я бы в этот момент не удивился.
— Ну, пусть покажет. Ха-ха! А там видно будет.
В штанах шевельнулось сильнее.
— Тоже сбежишь? — презрительно скривилась Сью.
— Ну, мало ли что там у него…
Мужики в студии заржали.
— Так, ребята, прекращайте, — сказал Чак. — А то мы договоримся, что Сью нас всех заставит помериться членами с Джони. Хотя, зачем? Что она хочет себе доказать? Вот будем вместе купаться голышом и посмотрим. А пока, работаем! Ты не сказал, Джони, сколько хочешь, за шлягер. И, это… Думаю, тебе лучше самому сыграть и записать партии гитары. Там есть такие моменты, которые и можно опустить, но без них будет скучновато. А Лен сыграет ритм партию. Ты не захватил, кстати, табы[6], Джон?
— Захватил, — сказал я, радуясь перемене темы и ныряя в корф.
Порешали, что меня примут в группу на время записи нового альбома. Авторство слов песен и музыки останется за мной, а Чак с Майклом — запишутся аранжировщиками. Договорились и о проценте с диска, так как «моих» песен на диске оказалось пятьдесят процентов, да и участие в записи мне предстояло принимать непосредственное.
Наиграв гитарные партии, я засобирался «домой».
— Ты куда, — удивился Чак. — Сейчас писать будем.
— Это? — спросил я, включил гитару и из колонок послышался шум. — Я такое писать не буду.
— Потом уберём, — махнул рукой Чак.
— Ага! И с ним половину частот? Не-е-е… Я лучше свой усилок привезу и гитарный модулятор. Да и пульт, наверное, свой привезу.
— Зачем? У нас есть студийный. Очень неплохой.
— Вот то-то что неплохой, — буркнул я, собирая гитару.
Естественно, я привёз всё, что у меня было, даже драм-машину от которой офигел барабанщик.
— Давно мечтал, чтобы ритм за меня держал кто-то другой, — восторженно и удивлённо распахнув глаза, выдохнул он.
— Интересная штука, — задумчиво нахмурившись, — выразил своё мнение Майкл Чапмен. — А что она ещё может?
Я понажимал на кнопки, извлекая всякие «психоделические» звуки и вызвал у всех присутствующих бурю эмоций от «полная хрень», до «охренеть, как здорово».
— «Everybody» я писал вот с этими барабанами, сказал я и набрал комбинацию номера «сэмпла». Из моего усилителя послышался барабанный ритм диско. Я подхватил его гитарой. Барабанщик добавил собственного «мяса» и синкопических сбивок. Сьюзи запела, считывая слова по моей бумажке. Пока меня не было они, видимо, несколько раз прослушали запись, потому что мелодию подхватили и остальные участники группы.
— Как хорошо, — облегчённо выдохнул барабанщик закончив стучать. — Не надо думать, что куда-то убежишь или отстанешь. Мне нравится твоя машинка. Сколько стоит?
— Двести, — поскромничал я. — Для тебя, как для первого покупателя. Только не говори никому, ладно? Там напихано столько, что запросто можно записать куплет и припев.
— На плёнку пишет?
— Не-е-е… Нет там плёнки. Вот на эти слоты памяти.
Я выключил машину и, нажав на клавишу, вытащил слот с конденсаторами и микросхемой.
— Тут сейчас записано двадцать готовых песенных ритмов. Можно втиснуть ещё парочку. Такой слот стоит около двадцати фунтов. Зато тебе можно даже и не барабанить.
— Очень полезная машинка. Он частенько у нас на гастролях того, — проворчала Сьюзи. — Это не он её купит, а я. Ты же мне продашь её дешевле?
Я потупил глаза.
— Тебе, красавица, я не могу продать дешевле номинала.
— Почему? — надула губки Сью.
— Не хочу, чтобы ты из Сендерелы превратилась в злую волшебницу.
— Так я и за номинал превращусь к неё. Как стану на кнопки нажимать и тёмные силы призывать.
— Не! Не превратишься. Это дорого!
— Сколько?
— Пятьдесят.
— Чего⁈ — выпучила глаза девушка.
— Тысяч фунтов.
— Чего⁈ — вскрикнули все присутствующие сразу.
— А вот того…
Я открыл коробку с клавишами и подключил их к драм-машине. Да, я совместил драм машину с сэмплером и клавишами простенького синтезатора. Всё это подключил к пульту, а его к моей гитарной колонке и нажал кнопку пуск.
Из колонки раздались характерные звуки печатания звонкой монеты. Я запел: «Money, get away! You get a good job with more pay and you’re okay»[7]. Зрители видели, что у меня не было магнитофона, а значит, звуки, действительно, издавались синтезатором, в кнопки которого я, периодически, продолжая играть на гитаре, тыкал. Раскрыли они рты ещё шире, когда я на гитаре исполнил партию саксофона. Гитара тоже была воткнута в мою «драм-машину».
— Это же он «The Dark Side of the Moon» хреначит! — «раскрыл глаза» на происходящее всем Лен.
— А то мы без тебя не слышим. Молчи уж! — огрызнулась на него Сьюзи. — Придётся мне самой проводить сверку.
— Чего? — удивился Лен.
— Того! Ваших с Джоном членов. Не захотел, участвовать в групповом сексе, так что теперь отвали. Мы тебя вычёркиваем.
— А кто говорил про секс?
— Всё, отвали! Не мешай слушать!
— Да, цыц вы оба! — прошипел Майкл Чепмен.
— Обворожительно, — прошептал Чен.
— Хочу такую машинку, — прошептал клавишник Алистер Маккензи. — Папа, купи машинку.
Он задергал за рукав Дейва Нила, барабанщика.
— Купи-купи.
Когда я закончил, некоторое время все молчали. Потом Майкл Чепмен, откашлявшись, спросил:
— Значит этот аппарат ты Дейву продашь за двести фунтов?
Я покрутил головой.
— Не весь. Только драм-машину. Это немного другой аппарат. Не этот. Но и просто драм-машина стоит десятку — точно.
— Да? — разочарованно протянул барабанщик. — А она будет также барабанить и записывать?
