– Глерд, – прервал я, – глерд! Заткнитесь.
Он умолк, отшатнулся. Лицо начало медленно краснеть.
– Что? Это вы мне говорите?
– Вам, дурак, – ответил я тихо, чтобы никто не услышал, хотя мы здесь одни. – С чего вам взбрело, что я в вашем распоряжении?..
Он сказал гневно:
– Но вы как Улучшатель обязаны…
– Заткнись, – посоветовал я злобно. – Кто я есть – знаю. Но я пришел вовсе не для того, чтобы улучшать вам прялки и переставлять зеркала. Да, я – Улучшатель!.. Но не вещей, глерд Кливард.
Он вытаращил глаза.
– Простите, но…
– Если уж улучшать, – сказал я высокомерно, – то весь мир. Или хотя бы общество.
Он отшатнулся, но проговорил с некоторым прозрачным намеком:
– Глерд, значит ли это…
– Мне тоже нравится примитив, – сказал я жестоким голосом, – в нем так легко и приятно!.. Но, увы, Господь нас создал для великой цели. Настолько великой, что даже не сказал, для какой, все равно не поймем, пока не вырастем.
Он смотрел на меня с бессильной злостью.
– Глерд…
– Я вообще-то не Улучшатель, – отрезал я, – а Преобразователь, но пусть остается Улучшатель. Более приятное такое прозвище, успокаивающее… Преобразовывать можно к добру и к худу, а улучшать вроде бы только в одну сторону…
Он вроде бы слегка ошалел от неожиданно отпора, не ожидал, спросил уже не так уверенно и нагло:
– А разве нет?
Я вздохнул, сказал уже почти примирительно, не люблю сориться:
– Глерд, любое улучшение прежде всего используют для войны. Подкованные кони позволят армии совершать походы в дальние страны, прялки дадут полотна на всю армию, система зеркал позволит установить связь между войсками… Но это все потом. А пока мы занимаемся спасением Рундельштотта, о котором вы уже забыли? Как удобно, верно? И вы тоже обязаны его спасать! И не пытайтесь воспользоваться случаем и урвать что-то для себя. Это недостойно. Вы о таком понятии, как достоинство, слыхали?
Не дожидаясь ответа, я повернулся и пошел дальше, а там у королевской двери сам взялся за ручку и отворил ее, чувствуя на спине его злой и ненавидящий взгляд.
Королева за столом, вид усталый, рассеянно просматривает бумаги. У дальней стены застыл, как статуя из дерева, с самым смиренным видом не то слуга, не то помощник.
Я поклонился с порога, стараясь, чтобы на этот раз не выглядело издевательским, хотя королева на такое реагирует, как слон на укусы дрозофилы.
– Ваше величество?
Она кивнула, не отрывая взгляда от бумаг.
– Проходи ближе, садись.
Я подошел, поинтересовался:
– На стул или на тряпочку?.. В смысле, на коврик?
– Садись, – повторила она таким тоном, что я послушно сел по ту сторону широкого стола. – Что успел за это время?
– Учитывая, – ответил я, – что времени было не так уж, чтобы его прессовать на продажу или менять на сжатое пространство, накопал не много. Я посоветовал бы отыскать всех учеников Рундельштотта, если они у него были. Потом, когда удастся вызволить старого мастера…
Она поправила:
– Если удастся.
– Если не удастся, – сказал я, – то отпадает, а если получится, то нужно дать ему побольше учеников. А сейчас собрать тех, кто хоть немного побыл у него пусть на побегушках.
Она взглянула с вопросом в холодных глазах.
– Зачем?.. Ах да…
– Вот-вот, – подтвердил я. – Дымовая завеса. В смысле, пусть будет побольше ложных целей. К тому же создадите впечатление, что ваше величество всерьез намерено резко повысить обороноспособность своих земель…
– Если резко, – напомнила она, – это чревато для экономики.
– …созданием нового технологического оружия, – закончил я. – Оно тоже требует немалых средств, но можно взять из резервного фонда. Как было сделано для попытки увидеть другие миры. Пусть противник думает, что у вашего величества оно появилось. Я говорю о новом технологическом оружии.
Она посмотрела с сомнением.
– А оно появилось?
– Ваше величество?
– Мне сообщили, – сказала она, понизив голос, – что вы снова проявили некие неизвестные способности, защищая свой замок. Значит, у противника больше стремления захватить вашего учителя, чтобы узнать у него все эти тайны. Я не знаю, как спасти старика, но я готова пожертвовать многим, чтобы это получилось…
Я промолчал, мы не все говорим, что думаем, и даже тогда, когда делаем одно и то же, мотивы могут быть совершенно разными.
– Полагаю, – произнес я ровно, – вас больше заботит безопасность королевства.
Она ответила с некоторым удивлением:
– Это само собой разумеется.
– И потому самое важное, – продолжил я, – чтобы противник не узнал военные секреты, которые может хранить Рундельштотт.
Она кивнула.
– Разумеется. А что вас удивляет?
– Просто уточняю, – ответил я. – Чтобы противник не узнал военные секреты… или понял, что никаких военных секретов Рундельштотт не хранит.
Она запнулась на миг, затем подняла на меня холодный и почти враждебный взгляд.
– На что вы намекаете… глерд?
– Просто уточняю, – повторил я. – Следует ли понимать, что если при попытке освобождения Рундельштотта он может погибнуть… стоит ли отказываться от такой операции? Или продолжать, несмотря ни на что?
Она отвела взгляд, но я умолк и ждал ответа, наконец она проговорила с гневом:
– Глерд Юджин! Не нужно играть словами. Вы сами все прекрасно понимаете.
– В смысле, – сказал я хладнокровно, – попросту прикончить там старика? Чтоб не раскрылось, что он ничего не знает?
Она посмотрела мне в глаза прямо, взгляд стал еще жестче.
– Вы все прекрасно понимаете, глерд. Действуйте на свое усмотрение…
Я охнул.
– Простите, ваше величество… Но почему я? Мне казалось, кабинет министров вообще еще не пришел к единому мнению, кто напал, как выкрал и куда Рундельштотта увезли!
– У них своя работа, – отрезала она, – у вас своя. Знаю, вам интересы королевства безразличны. Но все-таки…
Я сказал вежливо:
– А можно без «все-таки»? Не будем забывать, ваше величество, что я ваш пленник, как бы это ни подавалось для публики. Я вообще удивляюсь, почему вы не прирезали меня в тот же день, когда мятеж был подавлен.
Она покачала головой.
– Хотите сказать, глерд, чувство благодарности мне абсолютно несвойственно?
– Хочу сказать, – уточнил я, – что вы настоящая королева. Для вас благополучие королевства самое важное, что есть в мире. И для него вы, не задумываясь, смахнете со стола не только меня, но глердов поважнее…
Она смотрела в упор, ноздри затрепетали в гневе, но лицо неподвижное, короли не могут выказывать чувства.
– И как же, – произнесла она медленно, – вы сами это объясняете?
– Вы практичный человек, – ответил я. – Вы тщательно взвесили: что лучше для королевства – убить чужака или попытаться получить от него еще какую-то пользу?.. После долгого раздумья, когда чаша весов склонялась то на одну сторону, то на другую, решили, что польза от живого чуть-чуть перевесит пользу от дохлого. К тому же вы достаточно успешно рулили королевством и уверились в своей компетентности и непогрешимости… Даже случай с Дейнджерфилдом не заколебал… не поколебал, в смысле.
– Значит, – сказала она с нажимом, – вам опасаться нечего. Я руководствуюсь не чувствами, что могут меняться в течение дня, особенно у женщин…
– А вы женщина? – спросил я.
Она ожгла меня взглядом.
– Это комплимент?
– Вы все поняли, – сказал я. – Обожаю умных женщин!.. Правда, издали. Очень издали.
Она почти усмехнулась.
– Вы и так забрались от меня почти на дальний конец королевства. Не нужно меня так уж… ненавидеть. И Рундельштотта я хотела бы вернуть живым и здоровым. И все, что для этого нужно сделать, готова сделать.
– Да, – согласился я, – тем более что это стратегически важно. И окупится.
Она посмотрела на меня с откровенной злостью.
– Опять? Я не настолько расчетлива!
– Все-таки что-то в вас осталось женского? – спросил я. – Жаль. Избавляйтесь поскорее. Государственный деятель не может быть женщиной. Даже мужчиной быть не может. Самые лучшие правители – это кому лет под сто. Вне зависимости – женщины или мужчины. Думаю, им самим тогда уже без разницы.
Она прервала:
– Как собираешься поступить?
– Пока никак, – ответил я. – Слишком мало данных. Даже если взять за основу, что похитили по приказу короля Антриаса, дабы ослабить обороноспособность вашего королевства… а своего – усилить, и тогда…
– Что?
– Повезут ли его в стольный град? – спросил я. – Кстати, как столица Уламрии называется?.. Или оставят где-то поближе, но займутся с ним быстрее?
Она ответила медленно:
– Я дала распоряжение выяснить. Даже Строуд со своими учениками над этим ломает голову.
Фицрой пришел на встречу веселый, пахнущий вином и женщинами, хмыкнул, увидел меня озабоченным и даже расстроенным.
– Ты чего?.. Договорился, а теперь не рад? Так это же хорошо, что не позволяют! Из тебя хозяин намного лучше!
