Я умолк, смотрел на нее почти с любовью, настоящая снежная королева, хотя настоящая снежная должна быть блондинкой, пепельной блондинкой, у Аскланделлы же копна роскошных черных волос, блеску которых позавидует любой ворон, хотя лицо бледное, какое бывает только у выросших взаперти, не видевших солнечного света.
Она посмотрела на меня испытующе, лицо осталось таким же высокомерно участливым, но в голосе проскользнула озабоченность:
– Как я понимаю, если вы появились так неожиданно, то неожиданно и отбудете. Видимо, нужно созвать лордов, вам предстоит объявить им нечто важное?
– Да, – ответил я. – Аскланделла, какой дурак говорит, что женщины не понимают мужчин?
– Я поняла не мужчину, – ответила она с холодком, – а правителя. Правителей я понимаю. С вашего позволения, Ваше Величество, я позову Джоанну.
Я дернулся.
– Джоанну? Зачем?
– Тогда Хайдиллу, – предложила она. – Или Рианеллу.
– Да зачем?
Она ответила ясным и чистым голосом:
– Уже вечер, вы останетесь на ночь, возжелаете женской плоти, дабы удовлетворить свои мужские потребности… такие вам понятные и естественные.
Я не смог выдержать взгляд ее ясных чистых глаз, трусливо отвел глаза в сторону и пробормотал не столько смущенно, как глупо:
– Да как-то не надо… Я же по делу… Аскланделла, это не то, что вы думаете…
– Правда? – изумилась она. – Ну хорошо, как знаете. Прислать вам служанок? У нас тут есть новенькие, прямо из деревни. Вы таких любите.
Я выдохнул, осмелился поднять голову и посмотрел ей в глаза.
– Принцесса… Я благодарен вам, что беретесь помогать мне даже в таких весьма интимных мелочах. Но что-то в этом не совсем зело, хотя вроде бы почему нет?.. Однако не весьма. Потому не надо. Вас я не могу тащить в постель, не хочу и боюсь, а другие женщины не столь совершенны… Потому лучше давайте о другом. Вы же знаете, как-то получилось, что я сразу невзлюбил вас.
Она чуть наклонила голову, не сводя с меня внимательного взгляда.
– Знаю.
– Да, конечно, – сказал я, – это было так заметно… и как-то глупо. Почти по-детски. Но вы все время помогали мне, как продолжаете и сейчас. Я чувствую вину… и хочу сделать то, чего никогда не делал и не собирался.
Она молча наблюдала, как я расстегнул ремни на дорожной сумке, там внутри еще пара отделений, перевернул над столешницей. Со звоном, треском и шелестом посыпались различные штуки, от простейших амулетов на цепочках до затейливых вещиц из золота, украшенных драгоценными камнями.
Пара крупных жемчужин попытались скатиться со стола, я поймал на лету. По телу пробежали волны, странно сладостные и одновременно тревожные.
Я быстро опустил их на стол и торопливо убрал руку. Аскланделла некоторое время рассматривала их, затем перевела взор на меня.
– Ваше Величество?
– Это я хапанул у Горных Эльфов, – сообщил я. – Завернул в скатерть и удрал, как мелкий воришка. Хотя считаю себя вправе, они меня обижали… В общем, мне разобраться некогда, а к магам нет полнейшего доверия… даже к самым близким. Маги – уже не совсем люди.
Она спросила негромко:
– Но доверяете мне?
– Полностью, – признался я. – Уж и не знаю почему. Все-таки женщина… Вы ведь женщина, Аскланделла?
Она сдержанно улыбнулась.
– У вас достаточно женщин, Ваше Величество.
– Простите, – сказал я с раскаянием. – В общем, это ваше.
– Вы поручаете разобраться мне?
Я покачал головой.
– Нет. Дарю. Здесь и просто красивые вещи, достойные дочери императора и наделенные какими-то свойствами. Как распорядитесь ими – ваше дело.
Она вгляделась в мои глаза, покачала головой.
– А ведь вы в самом деле такое никогда не делали. Вы меня пугаете, Ваше Величество.
– Я не собираюсь завтра умирать, – заверил я мягко, – просто… вы единственный человек, хоть и женщина, с кем могу поделиться всем-всем.
Она улыбнулась.
– Могу, но не стану, верно?
– В самую точку, – признался я. – Но все-таки могу. И только с вами. Единственной на всем свете. Здесь, Аскланделла, есть штуки, которые позволяют эльфам перемещаться по воздуху. И даже находиться там очень… долго. Вам нужно только найти, какие из них они самые. Но вы это сумеете.
Она взглянула с прежней внимательностью, но взгляд стал острее.
– Но мне… зачем?
– Маркус, – ответил я тяжело. – Он разрушит земную кору, но, как мы знаем, гибели избегают не только насекомые, но и птицы, что поднимаются в воздух. В пещерах погибнут почти все, а вот если подняться в воздух… Аскланделла, я очень хочу, чтобы, даже если весь мир превратится в руины, вы обязательно были в числе выживших… Конечно, я надеюсь на победу в схватке с Маркусом, это так, на всякий случай.
Она всмотрелась в мои глаза, что-то там увидела такое, что щеки внезапно окрасились румянцем, но тот не потек вниз, а устремился навстречу друг другу, сомкнувшись между переносицей и серединой тонкого аристократичного носа.
– Ваше Величество, – произнесла она ломающимся голосом, – Ваше Величество… Я сейчас пошлю гонцов, чтобы собрали лордов срочно в большом зале.
Я ответил внезапно охрипшим голосом:
– Да, ваше высочество. К большому сожалению, я не смогу остаться даже на ночь. Маркус приближается.
Пока собирались лорды, это недолго, все живут в Генгаузгузе, столице, неподалеку от королевского дворца, но я все равно чувствовал злость и раздражение, прыгаю, как блоха, во все стороны, мечусь по пространству, пытаясь найти что-то, сам не знаю еще что, но все какое-то мелкое, не королевское, я же вроде бы стремительно выхожу из драчливой подростковости, мне б что-то ого-го, а я все еще выполняю работу гонца самого низшего звена, тоже мне король, самому смешно…
Или еще не вышел? Нет, чувствую, вышел почти весь, это хвост чуть защемило дверью.
Когда взглянул с балкона в зал, народу уже полно, все одеты богато и пышно, ощущение такое, что я и не уводил отсюда армию. Одни лорды, большую часть вижу впервые, но это политика Аскланделлы в действии сумела привлечь к сотрудничеству наиболее активных и желающих через упорную работу выслужиться из королевств Эстии, Алемандрии и прочих, куда дотянулись ее руки и быстро растущее влияние.
Епископ Дециллианий одет с достоинством и скромностью кардинала, ярче всех выглядит принц Сандорин, что и понятно, здесь он вне досягаемости сурового отца и древних обычаев королевства Вендовер, а вот тщательно одетый герцог Мидль, без пышности, но и без монашеской скромности, а именно так, как должен быть одет герцог, зять короля, который помнит о своем достоинстве, но не собирается выделяться ничем, кроме своих заслуг.
Я быстро пересек кабинет, сбежал по лестнице и с широчайшей улыбкой вошел в зал, заранее раскидывая руки.
– Друзья!.. Нет, я бы сказал – братья! Мы все братья в этом крестовом походе за честь, достоинство, веру и справедливость!..
Они подошли все гурьбой, не считаясь титулами, хороший знак, настоящее боевое братство, все-таки Сакрант хоть и поневоле, но дружественное королевство, однако они не мы, а мы здесь все свои и даже очень свои.
Я прижал к груди застеснявшегося Макса, обнял Сандорина, Мидля и других военачальников, запомнившихся по такому победному походу, а когда подошел Арнольдус, граф Гогенбергский, сказал ему дружески:
– Привет Хорнегильде передал, передал. Благодарит и желает вам новых побед!
Он расцвел, поклонился.
– Ваше Величество… Я бесконечно тронут такой заботой…
– Как ваши братья? – спросил я.
Он указал за спину.
– Да вот они.
Я похлопал по плечам барона Витториуса и юного сэра Тири, повернулся к молча улыбающемуся Зигмунду, что с могучими братьями выглядят как сказочные герои, способные проломить любую стену.
– Сэр Зигмунд… мы с вами уже старые волки, знакомы давно, еще когда воевали друг против друга, но уже тогда уважали один другого. Сейчас же я счастлив, что мы на одной стороне!..
Он ответил с улыбкой:
– Вы лучший из всех королей, которых мы знаем.
Его брат добавил из-за спины Зигмунда:
– И даже лучших из возможных!
Я улыбнулся и пошел обнимать и приветствовать бриттских лордов, что присоединились к нам еще в походе, когда было не ясно, кто победит в схватке с Мунтвигом. Впереди граф Виллебуа-де-Марейль, барон Аскланд и баронет Каундифепбирф, им всем троим я по завершении войны пожаловал крупные землевладения в Эбберте. Следом множество лордов, что присоединились позже, в боях не участвовали, но не потому, что избегали, просто не успели, все закончилось победой раньше, чем мы ожидали.
– А теперь, – сказал я, – вам предстоит услышать очень важную новость. Очень!..
Они посерьезнели, подтянулись, последние редкие голоса умолкли. Я оглядел всех очень серьезными глазами, в зале подтянулись еще больше, затихли.
– Мы живем в страшное и прекрасное время, – сказал я возвышенно. – Либо победим, либо все погибнем в схватке с Маркусом. Ситуация в связи с надвигающейся всемирной катастрофой чрезвычайная! А в чрезвычайных, когда некогда рассуждать и согласовывать, от нашей скорости, а порой и жестокости будет зависеть существование всего человечества! Потому нужны и самые чрезвычайные меры.
