я хожу от одного рабочего места к другому по технологической цепочке, потому что подошел, и улыбнувшись спросил.
— Нравится? Вот так мы и делаем железные рубашки, что хранят наших воинов в битве. И никакого волшебства.
— А сколько таких колец надо?
— По-разному, — пожал плечами кузнец ярла, который на мой взгляд здесь был больше за управляющего, хоть и в подпаленном фартуке, — например на твоего брата, если делать как договаривались — до середины бедра и с рукавами по локоть уйдет тысяч двадцать колец, может чуть больше.
— Охренеть, — выдавил совершенно пораженный я, — сколько же на это уйдет времени?
Эрик почесал затылок, сдвинув при этом свой войлочный колпак почти на нос.
— Обычно я держу заготовки кольчужного полотна про запас, и тогда собрать кольчугу под конкретного бойца не долго. Но сейчас на удивление много работы, все сразу пускаем в дело. А вообще, один опытный кузнец делает одну кольчугу примерно год. Но я, как видишь, разделил между собой операции, вчетвером получается гораздо быстрее. Думаю… — он опять почесал затылок, — месяца за три управимся. Может четыре. В общем, к весне твой брат точно сможет пойти в свой первый поход в отличной новой кольчуге…
— Эй, Сигмунд! — Позвал он наших «старших», которые шушукались чуть в сторонке, — А хочешь мы сделаем тебе вставки из медных колец? Смотри, как будет красиво!
Он отошел в глубь кузни, покопался на стеллажах, и вынес оттуда еще незаконченную кольчугу. Но уже видно было, что поперек груди у нее шли два ряда медных колечек. На мой взгляд получилось, конечно, прикольно, но не ослабит ли это защиту? На Калле было забавно смотреть, казалось еще чуть-чуть, и нижняя челюсть упадет на землю. Он завороженно переводил взгляд с Эрика на Сигмунда и обратно. Думаю, если бы ему вернулся дар речи он бы сейчас прыгал и орал: «Да. Да! ДА!!! Хочу-у-у!!!»
— И насколько дороже получиться? — хмуро поинтересовался Фритьеф.
— Да ерунда. Марку сверху накинете, и хорошо. А можем еще отторочку сделать, по вороту и рукавам.
Сигмунд с Фритьефом переглянулись.
— Не, — покачал головой Сигмунд, — не надо. И так хорошо получится.
— Ну смотри, форинг. Бой для воина, это высшее проявление его славы! — наставительно поднял палец вверх Эрик, — В бой надо всегда идти в самом лучшем! Ибо только так твои враги узрят твою мощь и устрашаться. А когда убьют, на пир к эйнхериям ты отправишься во всем блеске славы! Как равный среди достойных!
Меня, честно говоря, резануло это «когда убьют». Всегда считал, что «если».
— Мой отец, отправился к Одину в простой суконной рубахе, и с маленьким топором, — холодно проговорил я глядя прямо на Эрика, — но думаю, его там встретили как достойного. Как равного среди достойных.
Развернулся, и пошел на выход из кузни. Всегда не мог терпеть «разводил на деньги»: «с нашим телефоном вы сможете чувствовать себя своим в самом высшем обществе!» Идите нахер, я даже с аналоговой трубкой буду чувствовать себя нормально. Если твоя самооценка зависит от шмотки или от гаджета, то моя — от того, что я из себя представляю, или что умею… Короче, незачет тебе мужик.
Я шел, и спиной чувствовал чей-то долгий, задумчивый взгляд.
— Привет!
Мелкая девчонка в плащике и шапке, которую я пропустил на входе в лавку оружейника, уже разойдясь со мной внезапно обернулась и окликнула. Я удивленный повернулся. Откуда у меня в Борге знакомые? Это Фритьеф и Хрут то и дело с кем-то здоровались или просто кивали.
— Ты меня не узнал?
— Признаться нет.
Конечно, это не та ситуация, когда «а ты меня совсем не помнишь?» спрашивает более взрослая девушка. И тем более, когда это происходит в присутствии текущей подруги. Поэтому сильно в памяти не копался.
— Ты же Асгейр. Полукровка. И у тебя дядя отобрал одаль.
А-а-а! Блин, точно! Та малявка на берегу, памятным вечером после посещения ярла.
— Я вижу ты не утопился!
— Что?! — Сказать, что я прифигел, это мягко сказать.
— Ну ты тогда сидел на берегу, такой потерянный. Мне показалось, что ты раздумываешь, не утопиться ли.
— Глупости! И в мыслях никогда не было! — категорически отрезал я.
— Да, я вижу, ты как-то изменился. Я вижу у тебя в глазах цель! И это хорошо, орк не может жить без цели. Что дядя вернул тебе хозяйство?
— Хозяйство? А, не. Не вернул. Да и… — я скривился, — крестьянство это не для меня. Я сейчас рыбу ловлю. Морскую.
— О! Ты выходишь в море? — в голосе послышалось определенное уважение.
— В море? Э-э-э… Да, выхожу! — не моргнув глазом соврал я.
Ну как соврал? Фьорд — это же часть моря? И я в него, как бы сказать… выплываю. А как известно плавает только говно в проруби, вот и получается, что я… выхожу в море!
— А я рыбу не люблю! — заявила малявка, — она склизкая и вонючая! Хотя… — подошла ко мне, и натурально принюхалась! О, детская непосредственность! — От тебя не пахнет рыбой. Ты хорошо моешься?
— Что? Да, хорошо! — ох уж эти детские вопросы! Зачем-то добавил, — но я и рыбаком быть не хочу…
— Я знаю, я знаю, — чуть ли не захлопала в ладоши девочка, — я видела тебя, ты сегодня приходил к ярлу. Ты все-таки решил идти в дружину?
— Не-е, — помотал головой, — это мы Сигмунду приходили кольчугу заказывать. К Эрику. А я хочу стать торговцем!
— Торговцем? — протянула мелкая собеседница, — это же ску-учно-о! Будешь сидеть целыми днями за прилавком и стариться.
— Нет, ну что ты! Я хочу выходить в море на корабле, посмотреть дальние страны, увидеть другие народы…
— Так иди в дружину! Они знаешь куда плавают?! Они знаешь сколько видят?!
И эта туда же! Решил сменить тему.
— А ты чего к оружейнику приходила? Это необычно, для девочки.
— Хы! А я люблю оружие! Оно такое красивое… Но я не к оружейнику, я к Осу.
— К Осу? Это кто? — захотелось пошутить, спросить: «это такой большой злой полосатый мух?»
— Вообще его зовут не так, но у этих гоблинов имя — язык сломаешь! Он дядя Азога. И кстати, Азог не оружейник, чтоб ты знал. Он просто торгует оружием.
— А разве тот, кто торгует оружием не называется оружейником?
— Оружейник, это тот, кто оружие делает, — пояснила как для маленького девчонка, — а у Азога даже мастерской нет. Одно слово — торговец.
В последнее слово она вложила столько презрения!
— Ладно Асгейр, мне пора. Приятно было снова увидеть тебя… Живым.
— Пока… Фрея, — я все-таки вспомнил ее имя!
