выглядит Рам Никум для своих восьмидесяти лет. От изумительного понимания перехватило дыхание. Неужели?.. Рам не зря сделал акцент на Бате — ведь собаки столько не живут.
Счастье захлестнуло с головой, и Гарри тихо, облегченно рассмеялся, начиная понимать, что в чем-то переборщил в просьбе к Мерлину и вместо личного долголетия для себя подарил его всем. По крайней мере тем, кого он любит…
Глава 26. Не вставайте на пути у счастья…
Желание Кендры исполнилось через три года, с рождением второго сына. Кротко выслушав монолог мужа о том, что пора начать традицию — называть детей на одну букву алфавита, она тем не менее ухитрилась присоединить желаемое имя в качестве второго, в результате чего в Книге Учета Хогвартса появился Аберфорт Уайт Дамблдор.
Ещё через год родилась Ариана, и на ней Кендра решила пока притормозить. Троих детишек для молодой семьи оказалось вполне достаточно, тем более таких разновозрастных — четырехлетнего, годовалого и пеленочного.
Дамблдоры хоть и выяснили правду у Гарри, уезжать из Хогвартса всё же не рискнули, благоразумно посчитав, что в замке всяко безопаснее, чем за пределами волшебного мира. За что Гарри был им очень благодарен — свои нервы он тоже любил. И посему с головой отдался малышам, решив побольше оставить себя в детстве Альбуса, Уайти и Арианы.
С чем Гарри вполне успешно справлялся, попутно прикрывая милые проделки малыша Альбуса. Вот один из них…
Услышав шумок по поводу какой-то пропавшей женской вещи, сердобольная Кендра унеслась помогать подруге в поисках, оставив детей на нянюшку, в роли которой частенько добровольно оставался Гарри. Перепеленав малютку Ариану и скормив рожок с молочком Берфу, отправился проверить, чем там таким интересным занят Альбус, которого он постоянно держал на слуху. Тот, видимо, играл в индейцев: натыкав в каштановые кудряшки гусиных и голубиных перышек и располосовав рожицу широкими мазками маминой косметики, он с усилиями натягивал коричневое покрывало на некую металлическую решетчатую конструкцию конической формы. Или колокола? Додумать Альбус Гарри не дал, попросив помочь. Разумеется, Гарри с готовностью кинулся помогать маленькому строителю вигвама — аккуратно расправил и накинул покрывало на каркас, отбросив мысли о том, где его Альбус взял… Закрепив тут-там, Гарри с Альбусом отошли к стенке, полюбоваться на результат.
Ну что сказать, вигвам вышел отличным. Счастливо улюлюкая по-индейски, мальчишка начал отплясывать танец шамана вокруг своего нового жилища. Потом забрался внутрь и позвал Гарри раскурить с ним трубку мира. Но Гарри, увы, не пролез, шатер оказался малогабаритным для него, да и колоколообразная форма вдруг начала что-то напоминать… А что, Гарри так и не смог вспомнить. Так что пришлось ему остаться снаружи, объяснив Альбусу, что он мустанг. Эта идея ребёнку понравилась, и он с восторгом покатался на спине «коня». Прокатившись по комнате несколько кругов, юный команч слез с Гарри, стянул из вазы с фруктами желтое яблочко и заботливо скормил верному скакуну.
Откуда-то вернулся Перси и освободил пленника вождя краснокожих, перехватив внимание сына на себя. А Гарри, счастливо избежав намечающегося купания коня, удрал в коридор. Потер отбитые колени и, посмеявшись, направился к себе. Встретив на полпути Кендру с подружкой, вежливо поинтересовался, не нашлась ли пропажа?
— Нет, Гарри, нигде не можем найти, — покачала хорошенькой головкой Кендра. — Не пойму, куда он мог подеваться-то?
— А что пропало-то? — додумался спросить Гарри. Ему ответила подружка Кендры.
— Нижняя деталь моего выходного платья. Странно как-то: манекен и само платье на месте, а турнюра нет… Вы его не видели? — на всякий случай спросила девушка.
— Нет, я его не видел, — Гарри даже брови поднял, силясь придать своему лицу самое наичестнейшее выражение. И он сказал правду! Потому что честно не признал в каркасе для вигвама предмет женской одежды…
— И ведь даже Акцио не помогает! — с жаром воскликнула Кендра, всплескивая в ладоши. — Не приманивается почему-то!
— Ну… может, его УЖЕ приманили? — Гарри виновато предложил удобную для объяснения версию.
— Да кому ж турнюр от моего платья так понадобился, что его пришлось одалживать без моего ведома?! — удивленно вопросила хозяйка украденной вещи.
На это Гарри ничего не рискнул ответить, чтобы невзначай не выдать ребёнка, которому захотелось просто поиграться, так что предпочел откланяться и с независимым видом удалиться. Позже Кендра, кстати, тем же вечером по пути в Большой зал на миг сжала руку Гарри, безмолвно передав ему благодарность за то, что прикрыл Альбуса утром.
И это была не единственная проделка малыша Альбуса, он был неистощим на проказы и всяческие игры, в которые беззаботно вовлекал и Гарри. А тот и не отказывался никогда, с удовольствием включался в забавы.
Марволо, которому в восемьдесят шестом исполнилось четырнадцать, на гаррино внезапное увлечение смотрел со снисходительностью ветерана, сам начав опекать одногодков Альбуса — Эльфиаса, Харви и Гесперию, поняв, что Гарри на всех не хватит. А деткам, как ни крути, внимание нужно.
Тем временем Фрида и Хорас, достигшие нежного романтичного возраста, проникались взаимными симпатиями, взращивая в своих сердечках любовь друг к другу. То, что Фрида — великан, Хорас знал с момента поступления в Хогвартс. В тринадцать лет он доказал, что ему не страшно знать об этом, поцеловав Фриду в румяную щечку. Через год Фрида доказала ему, что хромоногий мальчишка ей небезразличен: заступилась за него перед насмешниками, заставив извиниться и забыть обидное прозвище — Колченог. И наконец им обоим исполнилось семнадцать лет.
Здесь, увы, возникло препятствие в виде великаньей физиологии: к семнадцати годам вырос и возмужал только Хорас, созрев для брачных игр, а Фрида осталась девочкой. В семнадцать лет она выглядела на те же десять, хоть ростом обогнала даже взрослых… На вопрос «когда Фриде можно взамуж?», Хорасу ответили «не раньше пятидесяти» и объяснили, что таков метаболизм у великанов. Пришлось Хорасу запихнуть подальше романтические чувства и включить целомудрие. Надолго, на целых полвека.
Ну, объяснить объяснили, в голову информация вроде улеглась, но отсутствие личного сексуального опыта говорило об обратном — мальчику хотелось девочку. Гормоны, господа. Мозгом Хорас понимал свое воздержание, гормоны — нет, и строптиво брыкались, требуя своё. Парень честно сопротивлялся, обуздывая взбесившийся организм, что в конце концов привело к ожидаемым результатам: глаза дикие, с пудовыми мешками под ними, на лице прыщи стадами наперегонки скачут, руки трясутся, как у наркомана. Не повезло парнишке: влюбиться в великана — то ещё испытание.
Папаша Фриды, видя метания будущего зятька, чисто по-мужски его жалел и уговаривал мальчишку перестать страдать херней, оставить Фриду и переключиться на нормальных девчонок, то есть на
