с целебной жидкостью, я планомерно и со вкусом опустошил их один за другим, и меня слегка отпустило.
Правда, при виде волосатой тушки вчерашнего хорька все выпитое чуть было не попросилось обратно, но я справился.
Водички бы сейчас. Лучше — минеральной. Холодной!
Но «бухалово» таких вольностей не позволяло.
И я продолжил искать.
Завершив круг на уровне своего роста, я пошел на второй виток. Перетаскивая за собой пару ящиков, чтобы подняться на нужную высоту, я занялся физкультурой. Вверх — постучать по стене —- спуститься вниз. И еще раз. И еще...
Лёха светил изо всех сил и помалкивал — видимо, наше удручающее положение вогнало его в депрессию.
И тут наконец деревянный обломок, вместо того, чтобы удариться об стену, беспрепятственно прошел сквозь нее!
Я попробовал еще раз. И — о да!
— Слава богу! — выдохнул Лёха.
— Полностью с тобой согласен
Деревяшкой я обстучал границы прохода — он был небольшой и округлый, но для меня более чем достаточный.
— Ну что, полезли? — торопил меня Лёха.
— Давай, — согласился я. — И, будем надеяться, место, где мы окажемся, будет хотя бы не хуже, чем это.
Построив внизу небольшую пирамиду из ящиков, я осторожно взгромоздился наверх и, просунув вперед руку, хмуро пронаблюдал, как она по локоть вошла в неприступную серую стену.
Вот так сунешь туда голову — а с той стороны кто-нибудь хрясь — и откусит.
Но делать было нечего.
Соорудив из куска шелка небольшой мешок для своей ноши, я пополз в стену.
А через мгновение я уже выглядывал на какую-то разрушенную лестничную клетку со скошенными ступенями и проломленным потолком, через дыру в котором до самого дна падал яркий свет.
Ну вот, кажется, все и заканчивается.
Выбравшись из проклятой норы, я подхватил ларцы подмышки и, осмотревшись, двинулся по ступенькам наверх.
И очутился опять в Доме Юношей!
— Ну что ж, кажется, мы на свободе, — проговорил я.
Даже представить себе не мог, что когда-нибудь с такой радостью буду смотреть на пустынную дорогу, дебильных истуканов и позолоченное небо!
На радостях я намутил себе еще сто грамм пива на посошок. Не потому что хотелось выпить, а потому что пить было больше нечего. И от всей души по-гусарски звякнул стаканеллой об стену.
На счастье.
Стекляшка, блеснув на свету, плеснула в стороны россыпью мелких осколков...
В ту же секунду у одного из големов со скрипом повернулась голова. Его глаза запылали красным, меч в руках тоже засветился...
— О нет... — простонал я. — Нет, ну так же не бывает! Слушайте, ну это уже не весело ни разу, да и бегать мне как-то...
Меч голема сорвался с высоты и с лязгом ударил в каменную плиту, оставляя на камне здоровую выбоину и множество разбежавшихся в сторону трещин.
— Хотя, если ты настаиваешь...
Подхватив покрепче книжные ларцы, я рванул вперед, к входу в подземелье, из которого попал сюда.
За спиной доносилось уже знакомое «пум — пум».
И какой черт дернул меня разбить этот бокал об стену? Да еще так, чтобы какой-то осколок ударился прямиком в каменного мужика!
Хорошо хоть эти чурбаны тормозные, как зомби в кино.
Так что я в ровном темпе трусил по дороге, как пенсионер на пробежке, а за мной по пятам пумкал страшный защитник древнего города. Который, к счастью, топал за мной тоже на вполне пенсионерской скорости.
Не, ну а что.
Норм.
От толпы паучар бежать было гораздо хуже.
Заскочив в подземелье, дальше я уже спокойно двинулся по галерее, в то время как каменный олух принялся рубить своим оружием землю.
Интересно, у его каменного мозга тоже батарейка села, или он изначально задумывался без лишних извилин?
Добравшись до того места, где горизонтальный коридор заканчивался и начинался вертикальный, я задрал голову вверх и громко крикнул:
— Эй!..
Подождав секунд пятнадцать, я выкрикнул еще громче:
— Эй, Арахна! Я здесь!..
Но и на этот раз никакого ответа не последовало.
Вот черт. Спит, что ли? Или куда-то ушла?
После всех моих мучений мне только этого хватало.
И я, набрав побольше воздуха, изо всех сил проорал:
— Эгегей! Арахна! А! Ра! Хна!!!
Наконец в темноте где-то далеко наверху появилось белое окошко.
Мгновение — и на блестящей золотистой паутине ко мне спустилась сама великая богиня в своей миниатюрной версии — размером с детский кулачок.
— Даня-не-жрец?.. — каким-то не то испуганным, не то недоумевающим тоном спросила она, приземлившись мне на голову. — А ты что здесь делаешь?
Я снял ее с головы и посадил на ладонь.
— А ты не помнишь?
Ее крошечное личико размером с мой ноготь нахмурилось.
— Ну конечно же я все помню! — возмущенно отозвалась она, скрещивая кукольные ручки на груди. — С чего это мне вдруг чего-то не помнить? А... что я должна помнить?... — уже далеко не так грозно спросила она.
— Ну, на каких условиях ты пустила меня в древний город, например, — осторожно проговорил я.
— Я? В древний город?! — выпалила Арахна. И прикусила язык.
Я тоже молчал.
— Да... — проговорила наконец паучиха. — Я. Отправила тебя в древний город. К своим детям...
— Не переживай, они все живы и здоровы, — поспешил я заверить Арахну.
— Да это-то понятно, — протянула она. — Мне удивительно, как ты умудрился остаться живым и здоровым.
— Ну, — широко улыбнулся я. — Твой амулет подействовал, и мы чудесно провели вместе время.
— Амулет? — в растерянности вытаращилась на меня Арахна. — Какой еще амулет?..
Я кашлянул.
— Ну эээ... Такой... Как комок из волос, только со всякой фигней.
— Фигней? — обиделась паучиха. — Да там были частицы костей одной из шести рук, отпавшей после очередной трансформации у самого Вишну! Там были бусины из платья Мары! Там... Я что, правда отдала его тебе?
— Правда.
— Вот это я набралась, — хмуро констатировала Арахна. — А если бы ты потерял? Если бы не донес?.. Совсем с головой плохо. Извини уж, Даня-не-жрец. Похоже, пора мне в спячку. То агрессия, то депрессия... То откровенная дурость.
— Почему сразу дурость?
— Да потому! А что было бы, если бы ты не донес амулет? Ну, если бы тебя... — замялась вдруг Арахна, как смущенная девчонка.
— Я понял, — усмехнулся я.
— Так вот и где бы я потом
