Судя по одеждам, на сей раз мы имели дело с берберами. Сначала мы плохо понимали, что происходит, но потом разглядели Назира, заслонившего своим телом Хишама. Около них топталась кучка берберов. Они шумели и посмеивались. Назир что-то отвечал на их выкрики. Хишам униженно всхлипывал за его спиной. Когда перед ними возник Святогор, все вдруг застыли, а некоторые растерянно поклонились. Из темноты внезапно появился всадник, подъехал к Святогору, спешился и хлестнул его наотмашь рукой по щеке. От неожиданности я охнула и зажала рот рукой. Кто-то сразу кинулся с кулаками и плетками к Святогору, в ревностном служении вожаку. Но всадник поднял руку, и все застыли. Святогор ему поклонился и развел руками. Вожак, очевидно, это был не кто иной, как Фарид Справедливый, резко опустил руку, подав некий знак своим подданным. Кучка берберов склонилась перед Святогором в поклоне. Тот что-то сказал предводителю, который в свою очередь кивнул и засмеялся. Хишама вывели из-за спины Назира, подданные и даже сам Фарид поклонились халифу.
Мы замерли в изумлении. Фарид отпустил Назира, который простился с халифом, кивнул предводителю берберов и направился в сторону нижних террас. Мы облегченно вздохнули. Фарид, разговаривая с халифом и Святогором, не спускал глаз с удалявшейся фигуры молодого араба. Вдруг бербер резко выхватил стрелу из колчана, натянул тетиву, и со стоном стрела вырвалась из лука, словно оплакивая свою будущую жертву. Просвистев, она вонзилась в спину нашего молодого друга. Я прикусила губу. Слезы, застилая глаза, побежали по щекам, оставляя раздражающий соленый след. Николай крепко сжал мне руку.
Святогор что-то сказал Фариду. Тот расхохотался в ответ, подозвал двух берберов и отдал какие-то распоряжения. Хишам в сопровождении этих двух и Святогора двинулся в сторону тронного павильона, удаляясь от нас.
Прижавшись к стене здания, мы с Колей легли на холодную сырую мостовую. И вовремя. Мимо, не спеша, будто осматривая владения, проехали оседлавшие коней берберы под предводительством Фарида. Мы лежали, вжавшись в землю, пока затихли последние звуки кавалькады. Святогор не появлялся, и мы оставались в неведении, что с ним и как нам поступить. Мы приняли решение задержаться здесь на некоторое время в надежде, что он вот-вот вернется.
Где-то в отдалении на нижних террасах возникли пожары. Отблески пламени озаряли территорию дворца, играя недобрым, переливающимся сиянием на мраморных колоннах, отражаясь зловещими вспышками в водах фонтанов и в струях источников. Слышались истошные женские крики и разнузданный хохот. Очевидно, берберы по-своему разбирались с гаремом узурпатора. Раздавались стоны, рыдания, топот бегущих ног, испуганные и торжествующие возгласы, брань, лай собак и даже вопли павлинов.
Дворец, встретивший нас умиротворенной атмосферой восточной сказки, теперь погружался в бездну хаоса, во мрак насилия и в пучину безысходности. И только черный купол небосвода, усеянный яркими мерцающими звездами, философски взирал свысока. Это бесконечное пространство говорило о спокойствии и незыблемости мироздания, противопоставляя вечности мелочную суету презренных людишек. И в один ряд с этой величественной тайной Вселенной вставала тысячелетняя загадка Тартесса, которую мы призваны были защитить, а, возможно, и разгадать.
Глава сорок первая ВОЗВРАЩЕНИЕ
Все, что когда-то было надеждою моею,
Сегодня провожаю в далекий край закатный;
Помедлим на дороге, душа, простимся с нею
И побредем обратно:
Когда рассвет не в радость, нужнее кров убогий
И темнота вернее.
Росалия де Кастро
Время шло, растягивая, словно в замедленной съемке, сначала секунды, потом минуты. Яркая, ясная луна изменила свое местоположение на черном океане небосвода, как будто стараясь высветить то один, то другой участок дворца, чтобы дать возможность людям рассмотреть, что они натворили. К счастью, пожары не получили распространения. Каменные постройки горели неохотно, да и мятежники, вероятно, одумались, предпочитая, обосноваться в этом неземной красоты райском саду, чем подвергать его полному уничтожению.
Святогор все не появлялся. Николай старательно вглядывался в темноту и, убедившись, что нет никого поблизости, предложил нам войти в одно из ближайших помещений. Оставаться долее на сырой холодной земле становилось невыносимо. Одежда не просыхала. Холодным влажным полотном она раздражала тело, заставляя нас то и дело вздрагивать. Мы юркнули внутрь, в проем между строгими, стройными колоннами. По-видимому, здесь обитали военачальники: пол был устлан коврами. Это все, что я смогла разглядеть в темноте. На коврах я и устроилась. Брат затаился за колонной и не сводил глаз с прилегающего к зданию пространства, чтобы не пропустить появления Святогора. Через некоторое время я сменила Колю на этом посту.
— Да-а, — расстроенно протянул брат, — Назир велел нам уходить отсюда затемно. Время идет, а мы еще даже не выбрались за крепостную стену.
— Бедный Назир! — вздохнула я.
— Он унес с собой тайну святыни, — заметил Коля. — И погоня нам теперь не грозит. Никто не знает, что мы увозим отсюда.
— Где же Святогор? — нервничала я. — Что с ним?
— Противный мальчишка, — пытался шуткой приободрить меня брат, — он всегда заставляет нас беспокоиться о нем. Набивает себе цену.
Меня бил озноб, причем к нервному напряжению, совершенно очевидно, добавилась простуда, все больше и больше завладевавшая моим организмом: начали слезиться глаза, болела голова. Мне померещилось, что чья-то тень мелькнула у здания напротив.
— Абдеррахман! — шепотом позвала я.
Тень отделилась от стены, прислушиваясь: кто-то пытался распознать, откуда доносился шепот.
— Абдеррахман! — рискуя, позвала я громче.
— Слава Аллаху! — воскликнул в ответ Святогор, приблизился и заключил меня в объятия. — Боже, ты вся дрожишь? — Он тронул губами мой лоб и скользнул по лицу и шее. — Да ты вся горишь! Где Николай?
— Я здесь, — Коля подошел к нам и, кивнув на меня, подтвердил: — Она заболевает. Где ты был? — В голосе его звучал упрек.
— Я все расскажу по пути, а сейчас быстрее. Потайной выход на холм находится недалеко отсюда. Именно там и спрятан наш караван.
— Мы будем путешествовать на верблюдах? — попыталась сострить я.
Святогор ласково потрепал меня по плечу, улыбнулся, оценив шутку, и ответил:
— Верблюды не верблюды, а скорость нашего передвижения вряд ли будет быстрее, чем у каравана.
Мы поднялись на самую верхнюю террасу и оглянулись на лежащий у ног дворец. Луна освещала содеянное людьми. Сначала люди сотворили чудо — волшебный город-дворец с райскими садами и райскими животными. Затем люди же сотворили насилие над своим же созданием. В фонтанах плавали трупы, и багряный отсвет воды леденил душу. Беспорядочно бродили по парку брошенные без присмотра кони. Дымились павильоны. Отовсюду доносились стоны, визг и пьяный смех. Журчание воды было печальным и тоскливым, а освещавшиеся лунным светом прелестные очертания дворца: его изящные колонны и изысканные капители, — выглядели унылыми и поруганными.
— Варварство, — вздохнул Святогор.
Мы юркнули в замаскированный кустарником лаз в крепостной стене.
— А где Хишам? — поинтересовался Николай.
— Он у берберов. Под их защитой.
— Как тебе удалось спасти его? — спросила я.
— Я напомнил Фариду, что именно при Хишаме берберы стали пользоваться особым уважением среди войска. Я напомнил ему, что именно Хишам передал власть Санчолю, а люди из отряда Фарида называли себя мстителями за гибель Санчуэло, значит, Хишам — для них такой же халиф. Фарид усмехнулся в ответ на мои слова, но согласился с моими доводами.
— А Назир? — опасаясь услышать правду, которую мы и так подозревали, все же задала я вопрос.
— Он защищал Хишама. Когда необходимость в защите отпала, берберы, было, отпустили его. Но потом…
— Мы все видели. Зачем?
— На мое негодование, он, смеясь, ответил, что Назир не халиф.
— А Фарид простил тебя? — полюбопытствовал Николай.
— Когда-то в войске Аль-Мансура мы с ним очень дружили. Он верит мне. Я сказал ему, что вернулся в Толайтолу, как и обещал, через три дня, но его отряда уже не застал. Я гнал, дескать, коня до самой Кордовы и нашел его уже в Мадинат Аль-Сахре.
— Назир погиб? — робко уточнила я.
— Да, — грустно покачал головой Святогор. — Но он знал, что погибнет. Некое пророчество, по его словам, предрекало ему гибель в день, когда будет спасена святыня.
— И он помогал нам?! — поразился Николай.
— Он с детства готовился к этой миссии, он жил с этим знанием всю жизнь.
