Но теперь, после поры кнута, пора уже было наступить эре пряника. Собственно говоря…
…Кузнечиков пришлось ждать еще несколько дней. Дней, проведенных отнюдь не в праздности. Пока остальные ирокезы пахали (в буквальном смысле этого слова) и сеяли, я, теперь уже с учениками, привычно топающими за мной, обошел все поселки и все углы нашего странного сообщества, и постарался поговорить с каждым кандидатом в ирокезы лично. Ну и заодно — хорошенько понять, чем живет и что думает наш народ.
Чудеса, но хоть и состояли мы из множества разных групп, а мысли-то у всех были примерно одинаковые.
Что у ирокезов, щеголяющих крутыми причесонами и дорогим оружием. Что у «забритых» — кандидатов в ирокезы, пока еще выглядящих скромными пташками рядом с нашими орлами. Чужаков, из числа которых семерым пацанам, с согласия Совета, я тоже собирался побрить бошку. Разных, топчущих нашу землю и признавших наш Закон приблуд, и даже пребывающих в подневольном состоянии аиотееков… У всех у них, в конечном итоге, была одна общая мечта — спокойно пережить следующий год.
Мечта прямо скажем, не слишком оригинальная. Я тут вообще особых любителей экстрима и приключений на задницу не встречал. Ну в смысле, из серьезных мужей, а не глупого молодняка. Тем понятно, от избытка дури хочется себя показать да на других посмотреть… как те помирают от зависти и чувства собственной неполноценности.
А вот зрелые воины, те приключений не ищут. Тут даже охота на опасных хищников, это суровая необходимость, а не повод пощекотать себе нервы. А люди, подобные Кор’теку, никогда не выходят в море с тайным желанием попасть в шторм и оказаться на необитаемом острове или встретиться лицом к лицу и надрать задницу Ктулху.
Даже мой оболтус Лга’нхи, и тот в последнее время кажется перестал жаждать подвигов и дурных приключений. Вон, когда я ему рассказал про расклады в Иратуге, лицо его отнюдь не засияло предвкушением массового кровопролития и героических побед. Наоборот, нахмурился и сжал копье так, что пальцы побелели.
В общем, мораль ясна. Те, кого приключения находят сами, встречи с ними отнюдь не жаждут. Жажда приключений, это прерогатива городского клерка-обывателя далеких грядущих веков, ведущего однообразную и унылую жизнь. Вот ему-то и необходимо принудительно впрыскивать в себя дополнительную порцию адреналина с помощью прыжков с парашютом, какого-нибудь пейнтбола или лазанья по стенкам, чтобы напомнить себе, что он еще живой.
А вот все те, кто поселился вокруг Озера Дебила, подвигов и приключений, сильно уменьшивших число наших буйных пассионариев, нахлебались на всю оставшуюся жизнь, и совсем даже не против несколько годочков поскучать в сытости и достатке.
А следовательно. Коли я хочу поддерживать не слишком-то устойчивое равновесие и порядок в наших рядах, надо всячески постараться этот покой им обеспечить.
…И одним из способов этого «обеспечения» будет перенаправить энергию и помыслы тех, кто способен доставить неприятности, в полезное для нашего дела русло.
Чем посылать в дружеское царство карательную экспедицию, лучше заручиться поддержкой опытного интригана и прохиндея… А может быть и двух.
— Рано тебе Гок’рат уходить в Степь. И в ирокезы мы тебя принимаем не ради твоих племянников и внуков, а ради тебя самого.
Ты человек великий! Мало кто, из тех кого я знаю, способен собрать воедино и объединить общей целью таких разных людей, какими были «забритые» аиотееков.
Ты смог. И действовал ты не силой мышц. А силой своего ума! А значит ты Бот’аник.
— Кто? — Слегка прибалдел от такого определения Гок’рат.
— Бот’аник. Это на особом языке ирокезов означает очень-очень умного человека. Мы таких ценим!
…И не корчь рожу так. Сам хорошенько подумай и пойми, что я должен был так поступить с тобой… как поступил, ради сохранения целостности и благополучия своего племени. Попробуй возразить!
— И чего ты хочешь? — Гок’рат пробовать не стал и даже изображать задумчивость тоже. А сразу перешел к делу.
— Хочу взять тебя своим учеником. — Предложил я. — Не надолго. Пока не поймешь, что такое быть Ирокезом, и почему это хорошо и для тебя, и для твоей родни. А потом уж станешь настоящим ирокезским шаманом. Как тебе такое?
— Хочешь держать меня поближе к себе? — Прямо резанул Гок’рат. — Все еще думаешь, что я твоему племени повредить могу. Почему? Разве я давал такой повод?
— Ты, Гок’рат, не обижаться на меня, а гордиться должен. Говорить, что ты большой человек, это одно. А вот относиться к тебя как к Большому человеку, это совсем другое. — Так же прямо ответил я ему. — Вот ты пока не наш Большой Человек. А значит, за тобой присматривать надо с особой тщательностью и опасаться тоже. …Как с матерым «большим братом». Чуток зазеваешься, и затопчет он тебя или на рога подденет. Это тебе не суслик, на которого и внимания не обратишь, пока в брюхе не забурчало.
— Хм… — Гок’рат был явно польщен. — Ладно, я тогда не против, подозревай и дальше. И в ученики к тебе тоже пойду.
— Тогда готовься. После праздника Весны пойдем в Горы. В Иратуг, там как раз для таких больших людей, как мы с тобой, большие дела намечаются. …И помни, как сильно я тебя уважаю, а значит до самой Кромки глаз с тебе не спущу! — Чисто на всякий случай, предупредил я его.
Кузнечики уже начали вовсю галдеть, так что самое время было начинать гулянку. Тем более что все ирокезы и кандидаты в таковые, где бы они ни жили или ни бродили, постарались к этому времени вернуться в поселок, из-за чего начались проблемы с большим скопищем народа. Так что я, едва вернувшись с обхода наших земель, немедленно объявил, что пьянка состоится через три дня, так что всем пора начинать к ней готовиться.
Ну и началось! Охотники сразу пошли за добычей, пастухи проинспектировали свои стада, наметив будущих жертв, а Старшины изучили запасы зерна, на предмет выделения сырья для производства пива и лепешек. А малышня ломанула по окрестностям в поисках дров.
И понеслось! Бабы с утра до вечера что-то толкли, месили и жарили-парили. Воины ходили серьезные и важные. У кандидатов в ирокезы начался предпраздничный пост, дабы они лучше могли осознать то Великое Событие, которое скоро с ними произойдет.
А я с учениками, как шаманского, так и законоведческого факультетов, устроил легкую наркосессию общения с предками (без этого тут к сожалению пока никак). А попутно составил план мероприятия.
Праздник начался еще затемно, потому как основная церемония была, как обычно, приурочена к первым лучам солнца. …А может бабы и вовсе не ложились в эту ночь. Праздновать и жрать, предстояло несколько дней, так что запас еды должен был быть соответствующим.
Так что народу пришлось подниматься еще затемно, одевать свои самые лучшие и пышные наряды и сходиться к холму, возле которого и должна была начаться гулянка.
По уже сложившейся традиции, первым делом я толканул небольшую речугу, излагая основные тезисы Ирокезианства и сообщая широким массам общественности, зачем мы тут собрались.
Народ внимал в полной тишине и с явным благоговением. И вовсе не потому, что я был таким уж великим оратором. Просто день сегодня был особенный, чудесный и священный. День Победы над Смертью и Возрождения Жизни. День, когда прошлое уходит в вечность, освобождая место для всего юного и нового.
В этот день возможны всяческие чудеса. В этот день Предки приходят из-за Кромки, чтобы пировать вместе со своими внуками. И каждый, кто уже успел хлебнуть праздничного пойла из свежей крови жертвенных животных и грибной наркоты, может общаться с ними даже без посредничества шамана.
…А вот и они — животные. И сильные руки Старшин и наиболее авторитетных воинов, уже крепко ухватив их за рога, задирают головы с нервно косящими глазами кверху, остро отточенный кинжал вскрывает вену на шее, и теплая дымящаяся кровь хлещет в подставленые котлы, на дне которых уже плещется небольшая лужица наркокомпота.
Как обычно, первую чашу выпиваю я сам. Вторую подаю Лга’нхи, затем Старшинам.
Потом уж за дело берутся ученики, ловко и привычно шуруя у двух котлов одновременно. Воины соответственно подходят к Витьку, ж а бабы с детьми к Осакат.
А я отхожу в сторону, сажусь возле третьего котла и достаю заготовленные шкуры и чернильницу. Сначала ко мне подходят молодые из наших. Я торжественно вписываю их имена в «Ведомость на Зарплату» (знал бы, что со временем этот документ приобретет такое значение, не стал бы глумиться над его названием), срезаю ритуальную прядь волос и подаю чашу… И так ровно сто шестьдесят четыре раза! Такого единовременного прироста племя Ирокезов еще не знало.
Передо мной, прежде чем занять теперь уже полностью законное место в своих оикия, где боевые товарищи и довершат бритье головы своими персональными бритвами (ловко я отмазался от куаферских работ), проходили и лица зрелых воинов, почти стариков, таких например как Гок’рат, и совсем юные сопляки, многих из которых я помнил еще мальчишками. Вместе с Жизнью на этом празднике возрождалось и племя ирокезов, изрядно покоцанное в прошлом году на Большой Битве.
