На плотинах были поставлены рыбочерпальные колёса, снабжавшие поселян рыбой, освобождённые от леса деляны распаханы и засеяны горохом и чечевицей. С питанием у работников проблем не было и в Липецк потянулись свободные крестьяне и беглые.
Несколько раз городок, обнесённый из-за территориальной разобщённости не сплошной стеной, а двойными засеками вокруг заводов, удачно отбивался от набегов степняков ибо у всех работников имелись боевые луки, рогатины и мечи. У крестьян оружия не было не потому, что имелся запрет на хранение и ношение. Стоили хорошие луки, мечи, другое стальное оружие слишком дорого. А броня и огнестрельное и подавно.
Санька же обеспечил рабочих Липецких заводов не только бронёй и холодным оружием, но и, года два назад, огнестрельным.
Красный и бурый железняк содержит много воды и при нагревании становится пористым, что облегчает его восстановление. Потому выплавка чугуна и железа из таких руд была сравнительно легка, но металл требовал дальнейшей ковки.
Александр, глядя на кузни, доменные печи, ткацкие и другие цеха вспомнил фильм, который смотрел в детстве: «Город мастеров», и усмехнулся. Липецк и Воронеж были выведены из системы налогообложения и подчинялись только царю.
В Липецке немного задержались. Александр решил осмотреть, а заодно и показать черкесам казенные железоделательные заводы, построенные и запущенные в эксплуатацию ещё три года назад. Заводы пользовались тремя рудниками, поставлявшими бурый и красный железняк шахтным способом.
Два завода (нижний и верхний) имели две плотины, доменный и оружейный дворы, несколько молотовых и сверлильных мастерских. Рядом с заводом имелось село, и немецкая слобода, образовавшаяся из сосланных на жительство эстонцев, захваченных в ходе набега на Ливонский орден.
Александр спустился в шахту, чем сильно удивил и Черкесов, и своих «ближников», опросил рабочих горячих цехов. Помимо железоделательных заводов, здесь существовали суконная, кожевенная, чулочная, шляпная «фабрики», красильная, бударная [35] мастерские, овцеводческое хозяйство. Александр просил управляющего не насиловать селян и разрешать им заниматься иными, кроме железных, промыслами.
И несмотря на то, что на казённых заводах платили деньгу, а кормёжка была обильной и качественной, многие эстонцы открыли собственный «бизнес».
— Сколько у вас жителей? — спросил он управляющего заводами.
— Работных мужиков — две тысячи шестьсот двадцать девять, — ответил бывший мастер Тульского завода Иван Баташов. — Баб — тысяча триста восемь, а мальцов — три тысячи восемнадцать. Ратных не считаю, но знаю, что около трёхсот.
— Чем заняты ратные? Не озоруют?
— Баб не хватает. Воруют у половцев, а те к нам приходят. Но воевода дело знает, службу справно поставил. Отбиваемся. А ратные люди в окружных дозорах, да на промысл зверя и дичи ходят. Ратный городок за нижней плотиной стоит.
Заводы впечатлили черкесов. Они вместе с Санькой ходили по цехам и цокали языками, пробуя на прочность и на изгиб сабли и мечи. Удивлялись количеству отлитых из бронзы пушек и чугунных мортир.
— Это сколько же нужно ямчуга, чтобы все пушки снарядить? — спросил старший сын Темрюка.
— Много, — согласился Александр, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения.
Он не очень доверял своим новым родственникам. Санька помнил, что горцы многие века помогали русским царям удерживать власть, но не понимал почему. Только из-за того, что боялись турок?
История с женитьбой на черкешенке не очень нравилась Александру, но получалось, что ни у царя Ивана, ни у него не было иного выбора. Та «лучшая тысяча», которую Иван, и он, Александр, одаривал землями, доверия не оправдывала.
Поднимая младшие фамилии Иван и Александр лишь возбудили ненависть к себе потомственных дворян. Недовольных становилось всё больше и больше. Бунт зрел. Александр знал даже его «точки кристаллизации», но начать вырезать бунтовщиков не решался. Именно поэтому он ушёл из Москвы в «свою землю». На Дон.
Санька полагал, что переговорами с ливонцами и шведами, он отсрочил войны на западе и севере. В любом случае, там есть и кому продать русские земли, и кому защищать их. Он сделал всё, что мог, усилив регион самостоятельными и жадными владетелями.
Александр махнул рукой, прогоняя мрачные мысли. Уведя за собой более пяти тысяч самых боеспособных воинов, Санька не чувствовал себя уверенным в правильности своих действий. Однако, ту силу, которую он в них вложил во время тренировок, воины должны выплеснуть.
Александр заметил, что когда тренировкой воинов занимается лично он, то им передаётся его энергия. Он увидел её своим «неправильным» зрением, когда рискнул помочь канониру в стрельбе из пушки. Сначала это выражалось в лёгком золотистом свечении крови. Потом, через несколько дней тренировок, свечение крови усилилось и засветились даже мельчайшие капилляры. После трёх месяцев занятий его ратники засветились золотой аурой. Александр не знал, как переполнение его энергией скажется на обычных людях. Вдруг они станут какой-нибудь нежитью?!
Вот он и решил, что надо нагрузить их тяжёлым походом. Он давно заметил, что с аурой они легче переносят тяжёлые физические нагрузки, но она быстро тает. В походе, во время стоянок, Александр пробовал накачивать силой не только бойцов, но и лошадок, и это у него получалось.
Невероятная выносливость ратников и лошадей была отмечена черкесами.
— Чем вы кормите своих коней? — спросил как-то на привале Салтанкул.
— Сеном и овсом, как и вы. Общая же раздача, — удивился Санька.
— Но ваши лошади не так дышат! Сам смотри!
Все вокруг уже привыкли, что царь не совсем слеп.
Санька «присмотрелся». Тогда он ещё не «поил» коней своей энергией специально. Вероятно, их «цепляло» направляемым на воинов энергетическим лучом.
После этого Санька стал подпитывать силой всех: и людей, и коней, и своих, и чужих.
Светиться черкесы не стали, но стали чувствовать себя на переходах гораздо лучше. Однако Александр заметил, что Салтанкул с братьями стали о чём-то спорить и переговариваться, иногда почти с испугом поглядывая на царя.
— Что с вами? — спросил Санька подъехавшего как-то Салтанкула.
— Ты, государь, не обижайся, но и с твоими воинами, и с нами твориться что-то неладное. Ты с джинами дружишь?
— С чего ты взял? — усмехнулся Санька.
— Ты, государь, не смейся. Это очень серьёзно. Так не бывает, чтобы ни лошади ни люди не уставали. Помнишь, я подходил к тебе и спрашивал про твоих коней?
— Ну…
— И наши кони перестали уставать. И нам устали нет. Так не бывает. Это точно джин балуется.
— Ты веришь в джинов? — удивился Санька.
— Конечно! — в свою очередь удивился черкес и, расстегнув тулупчик, достал из-за пазухи верёвку с амулетами. — Вот! Без них никак нельзя. Джины бывают бездомными и иногда вселяются в людей.
Он с настороженностью посмотрел на Саньку. Александр с усмешкой «смотрел» на шурина [36].
— Ты хочешь сказать,
