Ребенок пожал плечами. Работник выбросил ветку, которой отмахивался от мошки, и лихо нырнул в тинистую воду реки. Маленький посланник восхищенно ахнул. Он ведь не знал, что пленник уже битый час закидывал воду камнями и давно распугал всех крокодилов, если те и охотились поблизости.
Город Мани был непривычно шумным. На улицах толпились переполненные добродетелью люди и о чем-то судачили. Кто-то семенил на рынок. И это под закат дня!
Правитель Таксмар встретил своего пленника в большой комнате.
— Срочно ступай вот с этим господином, Гуэрера, — он указал рукой на крепкого незнакомца в иноземных одеяниях. — Он проводит тебя к другому господину — богатому торговцу из западных земель! Тот хочет с тобой поговорить.
«Милостивейший» был непривычно оживлен. Наметанный глаз работника сразу приметил в комнате пару крепких сундуков — таких в Мани точно не делают. Как раз возле них стоял иноземец. По-хозяйски стоял.
«Дары купца, — догадался Гуэрера. — За меня, что ли?»
Это было странно. Однако, пленник только улыбнулся и согласно кивнул. Это первое что он научился делать, попав в плен: улыбаться и соглашаться на всё. Возможно, именно поэтому он до сих пор жив. Иноземец кивнул ему в ответ и, не прощаясь с правителем, пошел к выходу. Совершенно уверенный в том, что пленник пойдет за ним.
Путь был долгим. Они вышли из города и миновали ближайшие поля. А возле опушки леса… У Гуэреры глаза на лоб полезли: огромный лагерь! Яркие шатры, несколько сотен людей, немало явных воинов… их оружие! Оно такое… непривычное. И все люди — явные чужаки. В Мани и других городах виников люди одеваются и выглядят совсем не так.
— Никан! — приказал сопровождавший его иноземец и указал на шатер.
Пленник вошел. Стулья! С ума сойти! Он так поразился этому предмету мебели, что не сразу обратил внимание на хозяина шатра. Богатый. Очень! А еще непривычно высокий и здоровый — это не сразу удалось понять, потому что торговец сидел на стуле.
Тот указал гостю на второй, приглашая сесть. Гуэрера замер. Дело в том, что от движения шикарный плащ сполз с плеча, и стало видно правую руку иноземца: маленькую и скрюченную. Опомнившись, он все-таки сел на непривычный стул и стал ждать.
Какое-то время хозяин шатра с довольной улыбкой изучал лицо своего гостя. И, наконец, спросил:
— Квод номен тиби эст?
Пленник машинально пожал плечами. Не понимаю, мол. И уже в момент движения застыл, пронзенный догадкой. Несмотря на жуткое произношение краснокожего дикаря, он понял вопрос! И узнал язык. Пусть его назовут сумасшедшим, но это латынь!
— Мии номен эст Гуэрера… — машинально ответил он, хотя, слова подбирались с трудом.
— Но, — поморщился сухорукий купец. — Христонум номен. Туум.
— Гонсало Герреро, — потрясенно выговорил пленник и с надеждой произнес. — Ин номине Патрис эт Фили эт Спиритус Санкти?
— Но, — повторил удивительный иноземец, но уже с улыбкой. — Нет. Мой знать один этот язык. Плохо знать, — и тоже спросил с надеждой в голосе. — Ду ю спик инглиш?
«Инглиш… — задумался Гонсало. — Это инглесы? Англичане? Они тоже добрались до этих земель?»
— Но, — ответил кастилец, ибо ни разу в жизни с северянами не встречался.
— Плохо, — вздохнул торговец. — Итог: быть пытаться говорить по латынь.
И они начали пытаться. Гонсало тоже не бог весть как знал этот язык. Он легко читал, знал наизусть немало псалмов, понимал написанное — но разговаривать на латыни! Кому это в голову придет? По счастью, язык Библии очень похож на кастельяно, так что он легко понимал странные конструкции иноземца.
— Я недавно услышал, что в землях виников появились люди из-за моря. И очень хочу узнать о твоей судьбе. И о тех, кто еще попал в эту страну. Я щедро одарю тебя.
— Обо мне? — призадумался Гонсало. — Если коротко: я кастилец. И пикинер терции. Меня прочили в капитаны, да война кончилась… Но тебе, наверное, неинтересно о делах за морем?
— Интересно! — горячо возразил иноземец. — Я что-то знаю. Кастилия, Испания знаю. Но терция — нет. Подробности!
— Хорошо, — улыбнулся кастилец. — Я начал воевать почти двадцать лет назад — с маврами в Гранаде. И повезло мне сражаться под началом де Кордовы. Гранд Капитана. Не слышал о таком, господин? Де Кордова известнее короля… Он-то и создал наши терции, где аркебузиры и пикинеры сражаются совместно. Я ходил воевать за Неаполь…
— Неаполь, — оживился хозяин шатра. — Италия?
— Неаполитанское королевство. Это наша земля! Вернее, Арагона. Ох, и дали мы там французам! Честное слово, я мог бы стать капитаном — но де Кордова слишком хорошо воевал, и война закончилась. Французы бежали, Фердинанд приказал Кордове возвращаться. А я… Без большой войны служба — это один убыток. Вот в прошлом году и подался на корабль, который шел за океан…
— Скажи! — иноземец сильно заволновался. — А какой это был год?
— 1510-й от Рождества Христова, — Герреро машинально перекрестился, хотя, крестик давно не носил.
— А сейчас 1511-й?
— Наверное… Или двенадцатый уже. Я потерял счет дням.
— Колумб? Колумб?
— Ты про Колона, господин? Он давно умер! Лет пять как…
— А когда Колон открыл Ам… эти земли, помнишь?
— Как не помнить! В тот же год, как мы взяли Гранаду — в 1492-й…
— Двадцать лет? Уже двадцать лет! — торговца что-то очень удивило. — Прости! Перебиваю. Как ты попал сюда?
— На корабле, — улыбнулся бывший пикинер терции. — Де Никуэс привез нас к большой южной земле. Там было много боев с дикар… с местными племенами. А потом Никуэс сцепился с Охедой. Я захотел уйти подальше от этой грызни и попал в отряд Нуньеса де Бальбоа. Тот повел нас вглубь — и мы увидели новое море! И новые богатства. Нуньес послал отряд во главе с капитаном Вальдивией на Эспаньолу. Дал ему найденного золота на 15 тысяч песо, чтобы показать, что он, де Бальбоа, успешней всех. И Господь наказал меня, послав именно в Вальдивией. Я-то думал: вернусь хоть в более-менее цивилизованные земли, попью вина, отведаю баранины… на стуле посижу!
Гонсало нервно рассмеялся.
— Сначала нас гонял шторм. Потом мы сели на мель. Тогда выжило уже меньше двадцати человек. Мы сели на лодку, и Вальдивия повел нас в открытое море… Это были самые страшные дни. До берега живыми добрались только восемь человек. Но это было не спасение… Это оказался берег страны Цол Петен, где живут кровожадные виники. Мы попали в плен косумельскому князьку, он приносил нас в жертву одного за другим…
— И что тебя спасло?
— Война, — улыбнулся Гонсало. — На их городок напали тутульшиу. Те, кто преисполнен добродетели… Они в этом городе живут, в Мани. Нас к тому времени двое осталось — я и Агилар. Под шумок, пока виники рубились насмерть, мы сбежали. И в итоге снова стали рабами, но уже местного вождя. Правда, этот нас резать не стал. Просто заставил работать.
— Агилар — живой?
— Да, господин. Только его к тебе не пустят. Херонимо повернут на том, что здесь дикари одержимы дьяволом. Он вечно проклинает их, отказывается оказывать почтение, плохо работает, плюет на идолов. Честно признаться, я не понимаю, почему из всех нас умудрился выжить именно он. Он много болеет, слаб телом — но живет. Удивительно!
— А ты почему выжил?
— Благодаря воле Господа, который меня надоумил. Хотят, чтобы я работал? Я буду работать. Причем, лучше любого раба. Я знаю и умею многое из того, что местным неведомо. Они еще гордиться станут, что им достался такой раб!
— Ты назвал виников кровожадными, — напомнил торговец.
— Да, — грустно кивнул кастилец. — И не откажусь от своих слов. Это жестокий народ. Многие их обычаи ужасны. Любят боль, любят кровь… Даже плоть людскую любят. Но их жестокость не злобная. Может, демоны, коих они богами зовут, заставляют их поступать так… Не ведаю. Зато в остальном они мне нравятся. Простые и прямые люди. Здесь в Мани, к нам отнеслись гораздо лучше. Я ответил им тем же, и тутульшиу оценили это. Я, вроде бы, и раб, но хожу совершенно свободно. Работаю наравне с местными простолюдинами. Уверен, если я покажу себя — они оценят и это. Невзирая на то, кто я и откуда.
