— Они рехнулись?!
— Почему?
— Почему они отправили такого, как ты, охотиться на нее?! — возмутилась она.
Кажется, девчонка недовольна.
— Так что это? — полюбопытствовал я.
— Ядовитая тварь. Тебя такое устроит? — раздраженно ответила Цурико.
— Нет.
— Прилетим, сам увидишь. А теперь заткнись, не зли меня.
— Или что? — спросил я с вызовом и усмешкой.
Она посмотрела на меня лютым взглядом и не ответила.
Но вместо нее ответила Люнь.
— Это такое существо, которое передвигается на четырех ногах и у нее четыре глаза. Они испускают вокруг себя облако яда, который нельзя вдыхать. Она похожа чем-то на обезьяну.
— И что у нее за яд? — спросил я.
— От которого ты помрешь, такое объяснение тебя устроит? — рыкнула Цурико, хотя вопрос адресовался не ей.
— Насколько мне известно, он отравляет Ци. Такой яд довольно распространен здесь. Возможно потому, что игнорирует силу организма и иммунитет, позволяя поймать даже крупную жертву.
Ну тогда я спокойно справлюсь с такой тварью. Для меня яд Ци был как слону дробина, поэтому, думаю, проблем у меня возникнуть с ней не должно.
Вообще, наш полет к твари был не таким уж и интересным, так как большую часть мы летели. Приземлялись лишь на ночлег да перекусить и в это время практически не разговаривали. По крайней мере, в первую ночевку она ни разу не обмолвилась словом. Села на ветку… вытащила трубку и закурила.
Курильщица позорная. Дымила так, что я аж снизу почувствовал, причем это был вроде как и не запах табака даже.
А еще она с этой ветки сверлила меня очень злобным взглядом. Сидела, дымила и сверлила взглядом, словно обиженный скунс, но я к такой херне относился спокойно. Пусть хоть глаза полопаются, меня таким не проймешь.
Зато на второй раз, когда мы остановились, у нас завязался небольшой разговор, и то совершенно случайно. Но зато какой!
Мы как раз приземлились на одной из высоких гор-столбов, как я их называл.
Эта Цурико тут же отпустила меня, практически оттолкнула, будто хотела поскорее отделаться и ей было со мной неприятно находиться ближе, чем на метр. Не сказать, что я тоже горел с ней желанием общаться или тереться рядом, так что тоже был не против разойтись подальше хотя бы на ночевку.
Немного красноречиво и злобно повздыхав, она уселась на один из камней, практически на самом краю, задымила трубкой и стала смотреть на закат. И неожиданно…
— Как же я устала… — выдохнула она.
— Может тебе чаю сделать? — с издевкой хмыкнул я, не удержавшись, и принялся рыскать в своей сумке.
Честно, я пытался сейчас ее подцепить специально, ожидал какую-нибудь агрессивную фразочку или что-то в этом роде, но вместо этого через несколько секунд услышал едва заметное:
— Давай…
Честно, сначала я даже и не понял, что услышал, обернувшись. Но Цурико смотрела в другую сторону, пряча лицо.
— А?
— Давай, говорю, свой чай, — буркнула она так, что хрен разберешь что, не повернувшись.
— Чай?
— Ты же сам мне предложил! Я говорю — давай.
И при этом она так прятала свою рожу, что мне стало кристально ясно.
Цурико стесняется! Млять, да она покраснела, вот и прячет свою наглую рожу, поэтому и бурчит так тихо! Более того, я только что сделал для себя удивительное открытие.
Цурико — это…
Цундере!
Етить-колотить на херу мамаш крутить, да она же реальная цундере! Вот прямо передо мной сидит по всем признакам цундере!
В этом мире возможно все! Однозначно!
Не, ну мне даже интересно стало посмотреть, что будет, если я ей чай сделаю. По такому поводу я не поленился и огонь развести, и воду кипятиться поставить, после чего выкопал из заначки чай и заварил его. Черпанул кружкой из котелка и подошел к нашей цундере, протянув ей кружку.
— На, держи.
Она слова не сказала, взяв кружку. А я так и остался стоять у нее над душой прямо за спиной, что она не могла не почувствовать.
— Че? Че встал надо мной? — недовольно посмотрела она на меня.
— Я жду «спасибо».
Цурико уткнулась в кружку так, будто пыталась в ней утопиться.
— Спасибо, — выдавила она из себя с такими стараниями, будто рожала тройню разом.
— Не за что, — ответил я и вернулся к костру.
А на утро она слова не сказала, обхватила и взмыла в небо, приземлившись через несколько часов лишь у реки.
— Странная она, — внимательно посмотрела на нее Люнь.
Странная? Да дурная, вот и все. Обычно если в аниме том же цундере — это милые создания, то в жизни это такие суки, что тебе все нервы потреплют, и тебе уже нахер их любовь не нужна. А эта гопница была воплощением дурости. Нет, признаюсь честно, когда я начал сечь фишку, меня она начала не злить, а забавлять, но я не строил иллюзий по поводу того, какая это головная боль в действительности.
— Че вылупился? — рыкнула она, когда заметила, что я на нее смотрю.
— Красивая.
— Че?
— Говорю, ты очень красивая.
Ее лицо аж перекосилось.
— Ты к кому-нибудь другому свои шары подкатывай, иначе я тебе их оторву! — рявкнула она и сразу же отвернулась.
Ути ты какая злобная киса, шипит еще. Аж уши покраснели от злости, что аж отсюда вижу. Или не от злости?
Не, прикол, конечно. Рассказал бы кто другой, я бы не поверил, так как такая хрень только по телику и в аниме бывает. А тут вон, просто наглядное пособие по цундерам ходит. И шипит, и краснеет. Ну или она конченная дура. Хотя это все две стороны одной и той же медали.
Учитывая то, как долго я в пути, река была хорошим местом, чтобы помыться, что я и сделал, не выпуская меч из рук, пока Люнь обстановку вокруг контролировала.
— Что думаешь? — спросил я.
— По поводу?
— Ситуации с охотницами.
— Ну если они тебя примут, будет здорово, — ответила Люнь. — Они же знают не только этот лес, но и округу. Как знать, что им известно об этом Вьисендо. Может даже быть так, что они знают, где находится его дом.
— Думаешь?
— Ага. Просто если он живет здесь, то у него есть дом, а если он настолько могущественен, как говорят другие, то они точно должны знать о нем.
— Почему?
— Чтобы держаться от него подальше, — ответила Люнь. — Знать, куда соваться с охотой не стоит. Или наоборот, куда стоит прийти, чтобы попросить помощи. Такие могущественные люди обязательно оставляют за собой след, и чем ты к ним ближе, тем этот след отчетливее.
— Ты че там бормочешь про себя? — раздался окрик этой цундере.
— Репетирую речь своего признания тебе в любви, Цурико.
— Дурак!
Настоящие мужчины знают, что дурак может быть сказано по-разному. Иногда оно просто значит дурак, иногда оно значит, что ты конченный. А иногда «дурак» сказано вот прямо смущенно, обиженно, будто девушка не знает, куда деться.
Вот она сказала это третьим вариантом.
— Будешь моей?
— Да пошел ты!
Блин, кайф, кажется, я нашел себе новую отдушину. Прямо душу греет. Но здесь главное не перестараться.
Теперь Цурико всячески пыталась меня игнорировать, причем нарочито так, что аж улыбку вызывала. Гопница-то у нас тот еще огонек, как оказалось. Она даже чай умудрилась у меня попросить. Подошла такая и кружку протягивает.
— На.
— Что на? — спросил я.
— Чая.
Спасибо ее, конечно, говорить не учили, но я уже не стал добивать бедную, а то, глядишь, совсем сойдет с рельс. Мне тут не нужна обезумевшая цундерка.
Вот таким более-менее веселым способом мы и добрались до той части джунглей, где водятся лимирии.
Остановились на косогоре перед джунглями, которые и джунглями-то сложно назвать. Над этой областью поднимался странный туман, цвет которого я не мог даже назвать. Фиолетовый? Желтый? Зеленый? Или все сразу? Как я ни приглядывался, названия цвету не подбиралось.
Ветви деревьев этого леса покачивались, будто в каком-то гипнотическом трансе, при том условии, что ветра не было. Они казались живыми, словно клубок сонных извивающихся змей.
