Сколько Неясыть простоял так, на самом краю болота, с плотно зажмуренными глазами, он не знал. Гном и орк терпеливо ждали, не шевелясь, замерев, точно изваяния, – похоже, они оба прошли хорошую школу ещё до того, как поступили к Фессу на службу.
– Всё в порядке, мэтр? – осмелился нарушить молчание Сугутор, когда Неясыть наконец пришёл в себя.
Фесс коротко кивнул. Поднял посох, очерчивая янтарным навершием защитный круг около себя и спутников. Приближаться к загадочному обелиску, источнику Силы, без соответствующей подготовки было бы просто глупо.
Сугутор и Прадд молча и не дожидаясь приказаний отошли Фессу за спину.
Фесс ощутил знакомое покалывание ледяных иголок вдоль позвоночника – охранное заклятье начинало действовать, но как-то странно, словно с трудом находя свой путь в тумане. Незримые концы обруча едва-едва сошлись друг с другом, и силы для поддержания защиты требовалось куда больше, чем обычно.
Некромант, выстраивая заклинание, идёт от сложного – к простому, от живого – к мёртвому; всё вокруг – земля, вода, воздух – содержит в себе мельчайшие частицы праха, того, что некогда было живым; очень трудно заставить это повиноваться, это вам не свежий неупокоенный, но Фесс к такому и не стремился – навернoe, сотворить подобное было по силам одному Салладорцу. Можно поступить проще – увидеть отсвет чужой
Силы на этих частицах. Опытный некромант сможет немало сказать, проведя за расшифровкой не один год.
Посланная вперёд Сила некроманта столкнулась с источаемой белым обелиском мощью; Фесс внутренне сжался, ожидая резкой и болезненной отдачи, но нет – соприкосновение вышло неожиданно мягким и плавным, словно встали на место две тщательно подогнанные друг к другу детали. Некромант не сумел уловить и малейшего отражения чужой Силы на рассеянном повсюду прахе, его словно подхватил плавный водоворот, перед мысленным взором молодого волшебника закружились видения: высокие стройные деревья с переброшенными между кронами мостками и изящные фигуры в зелено-коричневых одеяниях; однако это длилось лишь короткое мгновение. Словно унесённые ветром, образы исчезли, и их место заняли другие.
Тёмная волна, поднявшаяся до самых звёзд, зависшая над западным горизонтом. Молчаливая, терпеливая, ждущая, когда её соберётся достаточно, чтобы перехлестнуть через гребень плотины и потом всёуничтожительным потоком устремиться вниз, в цветущую долину… И когда этот день настанет, дарительница жизни превратится в беспощадного и неуязвимого убийцу. Хорошо, если в обречённой долине окажется опытный и сильный маг, прошедший все этапы школы Воды, он сможет если не остановить бедствие, то, по крайней мере, направить ревущий поток в сторону от селений.
А кто сможет повернуть вспять поток не воды, не огня – а Тьмы? Или, что ещё хуже, – не Тьмы, а Смерти, Уничтожения, Ничто, что стоит за этим словом в человеческой памяти?..
И пришедшая после этого в голову Фесса мысль заставила его надолго забыть даже о таинственном белом пламени. Когда наступит час тёмного прилива, этот тайный огонь не долго сможет сопротивляться натиску призрачного моря. Нарн продержится чуть дольше, рот и всё. Его Сила замедлит агонию, но не предотвратит гибель.
Но пока чёрная стена хранила недвижность, замерев в гордом сознании своей силы; Фесс знал, чувствовал, и белый огонь ещё больше усиливал эту уверенность – время пока ещё есть, плотина ещё поднимается над медленно наступающим морем, ещё остается возможность остановить, помешать, быть может – даже повернуть поток вспять…
А для этого нужно совсем немногое – научиться поворачивать Тьму.
Или найти те самые Мечи, о которых так пекутся маски, те двое неведомых, скрывшихся под личинами Бахмута и Эвенстайна.
Третьего не дано.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НАРН. ЭЛЬФ И ДИКАЯ ОХОТА
Ночью все кошки серы, ночью все эльфы прекрасны.
Народная мудрость
Эльфа звали странным для людского слуха именем Ирдис Эваллё, впрочем, как раз вполне обычным среди его расы. Опустившись на колени, он быстро, раз за разом, зачерпывал пригоршнями воду из родника, торопливо подносил ко рту и жадно пил, совсем забыв о приличиях. Он пил и никак не мог напиться. По тонкому лицу стекал пот – вещь для Перворождённого вообще неслыханная. Колчан за спиной, покрытый зелёными и бурыми разводами, опустел на три четверти; оперения оставшихся стрел были перемазаны грязью и кровью. На боку эльфа болтались пустые ножны – сломавшийся меч давно пришлось бросить. Уцелел лишь кинжал за голенищем правого сапога. Погоня как будто отстала – отстала только сейчас, хотя слова «…в лесу за эльфом гнаться!..» давно уже с успехом заменили поговорку «…ищи ветра в поле…». Зелёная куртка Ирдиса, на которой обычно росли живые трава и цветы, вся покрылась коричневыми дымящимися пятнами; вместо стеблей и лепестков там остался только пепел.
Вокруг него расстилался Нарн, родной, привычный, знакомый до мелочей Нарн, в котором эльф, если нужно, мог в одиночку управиться с целой сотней людских панцирников, не побоялся бы схватиться с десятком магов, устоял бы даже против пары-тройки горных огров или троллей, не применяя ни ловушек, ни волшебства; но на сей раз он мог только бежать. Бежать что было сил, надеясь лишь на помощь сородичей да на магическую мощь Потаённых Камней, священных мест Тёмных эльфов Нарна, средоточия силы их чародеев, мало в чем уступавших заносчивым выпускникам знаменитой Академии в Ордосе.
Эваллё был тёртым и опытным траппером, не раз хаживал через Эгест, людские владения, в Вечный лес и даже дальше; его стрелы помнили просторы замекампских степей, сапоги топтали весеннее разнотравье цветущих тундр, случалось ему бывать и в самом сердце Железных гор, случалось брести под палящим салладорским солнцем, а один раз судьба странствующего эльфа занесла его даже в Ближний Кинт, где он (правда, недолго) служил султану в передовых пограничных отрядах, прославившись там как непревзойденный лучник. Словом, он едва ли испугался бы даже кого-то из неупокоенных – но на сей раз ему противостояли отнюдь не они. И эльф, чья память хранила подробности сотен стычек, больших и малых, кто сражался на всех берегах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков, на сей раз не знал ответа.
Этот страх был совершенно новым. Никто не знал, как с ним бороться, – после того, как обычные мечи и стрелы оказались бессильны. Эльфы Нарна собирали дань с мелких людских поселений вдоль края мрачного леса, там, где болота расступались и на невысоких холмах за недлинное северное лето успевали вызреть рожь с ячменём; люди платили охотно – защита эльфов сплошь и рядом оказывалась куда надёжнее баронского и герцогского покровительства, а на церковные проклятия лесовики давно махнули рукой – да, собственно говоря, мало кто из них и принадлежал к истинно верующим. В сумрачном Нарне нашли свой приют остатки многих ересей, огнём и кровью выкорчеванных в Империи, Семиградье, Эгесте, Аркине и Мекампе. Еретикам эльфы казались куда ближе своих собственных братьев по расе.
Петухи, одна из лесных деревенек (семь дворов да водяная мельница на быстрой лесной речушке), стала первой жертвой. Прибывшие гоблиныпогонщики, коим вменялось в обязанность забрать у землепашцев предназначенный к продаже хлеб, не нашли в селении ничего живого.
Только пятна высохшей крови да видимые для эльфов застывшие смертные тени – над теми местами, где людей настигла гибель. Не осталось ни обглоданных костей, ни скорбящих душ – враги пожрали и уволокли всё: и плоть, и то, что превыше её.
Тёмные эльфы встревожились. Они привыкли отвечать ударом на удар, их ратей страшился даже император Эбина, но они отличались также и осторожностью. Из зачарованного сердца Нарна, того самого места, о котором другие эльфы, именующие себя Светлыми, или ещё Летними (в противовес Тёмным, прозываемым также эльфами Зимы), говорили не иначе как с ужасом, отвращением и содроганием – из сердца Нарна по одному-двое к границам отправились разведчики. Одним из таких и был Ирдис Эваллё – и именно ему выпало столкнуться лицом к лицу с неведомой угрозой.
…Он вступил в бой и не устоял. Пришлось бежать – причём погоня следовала за ним неотступно, и густое, тяжкое марево чужой магии не давало Эльфу даже передать весть сородичам.
Его гнали на север и одновременно оттесняли к горам. Эльфы славятся неутомимостью бега, тем более Эваллё был в родных краях, где он знал каждый куст, овраг или тропку, ему удавалось не подпускать преследователей особенно близко, но и оторваться от них он не мог.
Железные горы, северный предел Нарна, неумолимо приближались, и эльфу оставалось лишь утешать себя тем, что он увёл врагов за собой и тем самым, возможно, спас жизнь не одному сородичу.
Однако даже Ирдис, эльф-странник, разведчик, выносливый, точно взламывающая камни трава, не выдержал этой безумной гонки. Силы начали покидать его, он переставал чувствовать уже и Сердце родного леса, чего с ним не случалось даже в далёком Кинте. И вот он жадно пил, не заботясь об изяществе движений и элегантности позы, пил, словно дикий зверь, – потому что, подобно тому же зверю, ощущал погоню у себя за плечами.
