Надоеда. Прилипала. Настырный мальчишка, перебирающий деревянные шарики… как ему кажется, почти беззвучно… а интересно, где он их раздобыл, этот несносный упрямец… ну что ж, посмотрим. Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Посмотрим, что ты начнешь делать теперь, когда то, к чему ты так стремился, в твоих руках.
К великому изумлению Байхина, Хэсситай в Оки не задержался. Едва только небо забелело рассветом, как Хэсситай пристроил котомку на плечо, выволок из постели заспанного хозяина «Перевернутой бочки», расплатился с ним за ночлег и отбыл прочь из города. Байхин плелся следом, пытаясь уразуметь, чего ради Хэсситай покинул город, суливший неплохой заработок, и потащился спозаранку невесть куда. Думалось Байхину после бессонной ночи туговато. Ночью он глаз сомкнуть не мог от восторга – а теперь, когда возбуждение схлынуло, Байхина неудержимо тянуло в сон. Размеренная ходьба располагала к дремоте. Спать на ходу Байхину было не впервой – все ж таки воин. Он и на сей раз ухитрился выспаться, не сбавляя шага и не закрывая глаз, и только обалдело вскидывался время от времени – не проспал ли наставника? Но нет, не проспал и даже не отстал. Спина Хэсситая маячила перед ним на прежнем расстоянии. И куда его, скажите на милость, понесло прочь из города? Правда, нельзя сказать, что Байхина такое положение дел не устраивало. Устраивало, и даже очень. Та малая толика денег, что Байхин догадался прихватить в дорогу, таяла с поистине пугающей быстротой – а ведь пропитание потребно даже бродячим комедиантам. Прими Хэсситай Байхина как своего ученика, и все было бы куда как просто. Но Хэсситай едва терпит его как попутчика, и Байхин не вправе еще и кормиться за его счет. В городах и деревнях Байхин и Хэсситай ели отдельно, и каждый сам платил за себя. Если же ночь застигала их в дороге и оставалось заночевать где придется, они молча готовили еду в общем котле, поровну внося каждый свою долю. Байхин пополнял свои дорожные припасы ягодами, грибами, съедобными кореньями – на охоту не хватало времени. Но даже если и не охотиться – каждая стоянка возле костра отдаляла тот страшный миг, когда Байхину придется расстаться с последней монеткой. А каждый ночлег на постоялом дворе, напротив, приближал минуту окончательного расставания с деньгами. Байхин старался держать себя впроголодь, памятуя о том, что, когда все деньги выйдут, взять будет неоткуда – ведь он не может зарабатывать на жизнь мастерством, которого нет. И что тогда? Голодать? Воровать? Сделаться Хэсситаю не только попутчиком, но и нахлебником? Или сдаться и повернуть назад? Ну уж нет!
На привал Хэсситай остановился задолго до сумерек. Байхин сему обстоятельству так обрадовался, что даже не удивился, – и незамедлительно улепетнул в лес за грибами. Когда он вернулся, солнце висело почти над самым горизонтом, на лесной опушке горел костер, а над костром в котелке Хэсситая помаленьку закипала похлебка. Байхин наскоро почистил собранные грибы и покрошил их в дымящееся варево.
Похлебка удалась на славу. Сытно отужинав, Хэсситай медленно, с наслаждением, потянулся, встал и развязал свою котомку. Одно слово – киэн! Нормальный человек после такого ужина мирно отправился бы на боковую, а ему все неймется. Опять решил уязвить Байхина в самое сердце зрелищем того, как уважающий себя киэн трудится в поте лица. Ну да не на таковского напал!
Байхин полюбовался некоторое время мастерством Хэсситая – завораживающая ведь красота, ничего не скажешь. Но на сей раз любование вершинами искусства длилось недолго. Отворотясь, Байхин извлек из своей котомки подаренные сипатым мальчишкой шарики, бережно выложил их на расстеленный плащ, взял один из них и принялся сосредоточенно подкидывать вверх. Подкидывать и ловить. Подкидывать и ловить. Правой рукой, потом левой, потом из руки в руку. Подкидывать и ловить, ничего больше. Очень спокойно. Очень сосредоточенно. Так, чтобы шарик сам ложился в подставленную руку. Подкидывать и ловить… и не отвлекаться тем печальным соображением, что Хэсситай шесть, а то и восемь таких шариков в воздухе шутя удержит, а ты тут с одним ковыряешься, как недоумок… и не оборачиваться посмотреть, как он это делает… подкидывать и ловить… и за вторым шариком раньше времени не тянуться… нет для тебя покуда второго шарика… и ничего нет, есть только вот этот единственный в целом мире шарик и твои руки, и шарик должен сам прыгать из ладони в ладонь, и ему ничто не сможет помешать – ни пожар, ни война, ни землетрясение… ни даже присутствие Хэсситая. Из правой руки в левую… из левой – в правую… подкинуть – поймать…
Трагический миг окончательного расставания с последней монеткой выпал на тот радостный день, когда Байхину впервые удалось удержать в воздухе три шарика настолько долго, чтобы Хэсситай удостоил его взглядом, брошенным искоса в его сторону. Под вечер у Байхина так от излишнего усердия руки разболелись, что ему было о чем подумать и помимо собственного безденежья. Полночи он провел, чертыхаясь шепотом и разминая пальцы, досаждавшие ему куда больше, чем пустой желудок. Еще пару дней Байхин неплохо пробавлялся дарами леса: места для привалов Хэсситай выбирал грибные до изумления. Байхин и думать забыл о деньгах – он кидал шарики через плечо и был совершенно счастлив. Но на третий день Хэсситай свернул на большой тракт – а широкая наезженная дорога ведет обычно не в болото и не в леса непроходимые, а в оживленные города, где без денег ну никак не проживешь.
При виде городских ворот Байхин побледнел. Как же он не догадался припрятать ту монетку, которую столь бездумно потратил на миску гречневой лапши! Подумаешь, поголодал бы немного. Зато теперь ему было бы что сунуть в лапу, протянутую за входной пошлиной. Вот сейчас Хэсситай заплатит стражнику и войдет в город, а Байхин не сможет войти следом. Проел он свою удачу. До последнего медяка проел. Да вдобавок по своей дурацкой гордости не захватил из дому ничего, что можно обратить в деньги. Ни перстней дорогих, ни шелковых кафтанов… решил, умник, что лучше пояс потуже подтянуть, чем у родни напоследок одолжаться. Пояс подтянуть… ну конечно!
Стражник в воротах уже начал проявлять нетерпение, когда Байхин, счастливо улыбнувшись, распахнул кафтан и выдернул из штанов широкий пояс из отливающего золотом паутинного шелка. В той, прежней, жизни уплаченные за пояс деньги были для Байхина сущей безделицей – да и пояс-то поношенный. Такие пояса в их доме выдавали слугам самого низкого ранга. Байхин в спешке опоясался им не подумав – весь свой прочий холщовый наряд он ценил куда выше: хоть и славится паутинный шелк своей прочностью, но эта роскошного вида тряпка того и гляди порвется. Когда бы не надобность в деньгах, Байхин давно справил бы себе крепкий полотняный пояс, а ветхий шелк выбросил бы, покуда штаны не свалились. Однако в новой бродячей жизни шелковый пояс мог еще сослужить владельцу добрую службу, хотя и не по части удержания штанов на месте.
– Этого хватит? – с надеждой спросил Байхин, одной рукой подхватывая штаны, а другой протягивая пояс стражнику.
– Проходи, – ухмыльнулся стражник.
Байхин покрепче вцепился в штаны и опрометью ринулся в ворота. Опасения его оказались напрасными: Хэсситай был верен данному слову. Он терпеливо дожидался Байхина у обочины, и лишь заметив издали его голову и плечи, повернулся и неторопливо зашагал куда-то. Байхин следовал за ним на приличном отдалении, молясь в душе всем ведомым и неведомым ему Богам, чтобы Хэсситай не вздумал, против своего обыкновения, обернуться. Очевидно, Боги хотя бы изредка снисходят с искренним мольбам, ибо Хэсситай так ни разу и не взглянул, чему так радуется народ у него за спиной. Когда Хэсситай добрался до постоялого двора, Байхин нырнул в первый попавшийся закуток и с облегчением перевел дух. Потом он вдел в штаны пояс от кафтана, а сам кафтан оставил распахнутым: дескать, ну мочи нет, до чего жарко.
Приведя себя таким образом в мало-мальски благообразный вид, Байхин зашел на постоялый двор и вызнал у словоохотливого слуги, что Хэсситай намерен проживать здесь три дня, за каковые заплачено вперед. Что ж, одной заботой меньше. Хотя бы караулить наставника не надо. По меньшей мере до вечера. Вот и прекрасно. Ибо до вечера Байхин должен раздобыть денег – где угодно и как угодно.
Легко сказать – где угодно! Если ты не повитуха и не учитель хороших манер, с пустыми руками денег не заработаешь. Для любого ремесла потребны хоть какие-то орудия. Отхожие места выгребать, так и то черпак нужен. Ничегошеньки у Байхина нет… и ремесла у него тоже нет… а самое главное – совершенно нет времени.
Будь у него хоть месяц в запасе, можно бы вышибалой в кабак наняться – слыхал он от одного из своих слуг о таком способе прокормиться. Но у него только три дня, и то не наверняка. А если подумать да вспомнить, что он со вчерашнего дня ничего не ел, так и трех дней не получается. Деньги надо раздобыть до вечера.
