Я не смел говорить с ним о серьезных предметах. И верил в Александра, но при этом понимал, сколь хрупка надежда вырвать его из лап демонов. Что бы Исанна ни говорила принцу, оставался только один живой эззариец, у которого когда-то имелось достаточно сил, чтобы справиться со столь далеко зашедшим действием заклятия. Но я был не готов. Еще не готов.
Прошло два часа, прежде чем рука принца приобрела нормальный вид.
После произошедшего он не мог есть. Я попытался накормить его ячменной кашей, дал хлеба с медом, но он заявил, что они пахнут гнилью и вызывают у него отвращение.
– Мой господин, вам необходимо восстановить силы.
– Я же сказал тебе, что не стану это есть! – зарычал он и выбил у меня из рук миску с кашей. Горячая жижа растеклась по моей руке. Я вскочил, и, пока смывал кашу с рук и штанов, принц сидел, сжавшись в комок и обхватив голову руками. – Сделай так, чтобы я уснул, Сейонн. Если другого способа нет – стукни меня по голове куском скалы.
Я бы с удовольствием. Но через некоторое время он уснул сам и спал довольно спокойно. К тому моменту, когда на доме Ткачихи зажегся фонарь, принц сделался похож на покойника. Только рука, лежащая на груди, иногда шевелилась. Я должен заставить Галадона помочь мне, иначе мы потеряем его.
Катрин явилась в назначенный час, и мне пришлось выдержать сражение с самим собой, чтобы оставить Александра одного.
– У него только что был приступ, – сказал я Катрин, не надеясь, впрочем, на ответ. За все эти дни она заговаривала только в случае крайней необходимости.
– Я должен остаться с ним.
Один день можно было бы потратить, обдумывая способ помочь ему.
– Если ты останешься, ты только ускоришь его гибель. – Ее словам вторили грозовые раскаты, доносящиеся откуда-то с востока. Такой чудесный день, полный солнечного сияния, к вечеру принес нам бурю.
Я взглянул на невысокую стройную фигурку, закутанную в темно-зеленый плащ:
– Ты Видящая, Катрин? – Я не думал, что в ней столько мелидды, чтобы она могла не просто читать в душах и правильно оценивать прочитанное.
– Нет. – Она шагнула за порог. – Если ты собираешься продолжить начатое, ты должен сделать это сейчас.
Вспышка голубого света озарила ее лицо. В этот короткий миг я увидел, сколько чувств отражается на нем, и понял, что холод в ее голосе был притворным.
– Что случилось, Катрин? Чего ты боишься?
– Иди или оставайся. – Она направилась к лесу.
Я вернулся в дом, убедился, что Александр крепко спит. Потом подбросил в очаг еще одно полено. И поспешил за Катрин, догнав ее у кромки леса. Прежде чем мы пересекли установленный Ткачихой барьер, я положил руку на ее плечо.
– С твоим дедушкой все в порядке? – Я был так озабочен своими проблемами, что ни разу не подумал, как трудно Галадону в его возрасте заниматься подобными вещами.
– Он ждет, – ответила она, отстраняя мою руку. – Если ты хочешь помочь принцу, ты должен работать. Иди или оставайся.
И я пошел, моля, чтобы Галадон указал мне способ замедлить распад души принца. Но не смог сразу же поговорить с ним. Он ждал меня у озера, его седые волосы развевались под ветром, а посох уже указывал на воду. Каждый вечер мы начинали с очищения. Днем же я старался сконцентрировать часть своего разума на тренировке, не позволяя себе беспокоиться или думать о будущем. Но каждый раз забывал о концентрации, когда мой взгляд падал на Александра, сражающегося со своим чудовищным заклятием. Кажется, Галадон понимал, что именно помогает мне собраться.
В эту ночь на холодном камне меня ждали чистые одежды: кожаные штаны, прекрасно выделанные башмаки из телячьей кожи, белая рубаха без рукавов и серый шерстяной плащ. Когда я надевал рубаху, то заметил, что Катрин куда-то исчезла. Это показалось мне странным, я ощутил беспокойство.
Первые капли дождя упали на мое лицо. Галадон сделал мне знак следовать за ним, я пошел, стараясь полностью освободить разум. Раньше мы никогда не ходили по этой дорожке, ведущей все дальше в лес, где ели стояли такими плотными рядами, что дождь не долетал до земли. Мы шли по мокрой земле, по сторонам которой лежали еще не растаявшие грязные сугробы. В лесу пахло сырой почвой и сосновыми иголками.
Ночной воздух волновал меня сильнее надвигающейся грозы. Он был напоен волшебством. Я ощущал его, даже не перестраивая восприятия. Дыхание мое замедлилось, я чувствовал себя целой Вселенной, ограниченной лишь собственным телом, а все, что находилось за его пределами, было не таким, как в предыдущие дни. Не думай. Не старайся угадать. Это все части твоей подготовки. Что будет, то будет.
Впереди замелькали огни костров, но Галадон велел мне остановиться, прежде чем мы дошли до них. Он завязал мне глаза куском материи. Это не показалось мне странным. В предыдущие дни он часто делал это, чтобы убедиться в оставшихся у меня навыках ориентироваться без помощи зрения. Никогда не знаешь, что ждет тебя в битве с демонами. Я просто полнее использовал оставшиеся чувства.
На этот раз он не дал мне задания, а просто коснулся меня своим посохом, давая знак следовать за ним. Я прислушивался к его шагам. Он медленно брел по камням, осторожно перешагивая через корни деревьев. У него была ранена левая нога. Я чувствовал это по его неровной поступи и по тому, как учащалось его дыхание, когда он наступал на больную ногу. Дорожка уводила нас вправо. Деревья кончились. Я ощутил на лице и плечах капли дождя, но он был еще не настолько сильным, чтобы промочить мой серый шерстяной плащ.
Ступеньки… три… и каменный пол. Шаги Галадона рождали слабое эхо, дождь больше не капал, значит, мы находились под крышей. Стены, однако, не были сплошными, я чувствовал дуновение холодного ветра. Еще здесь горел костер… сосновые дрова… и несколько зерен особого растения, яснира, благодаря которому запах костра делался особенно приятным, а дым не щипал глаза. Мы в храме! Я мгновенно ощутил вокруг себя пять парных колонн и купол над ними. Пол должен быть выложен мозаиками со сценами из нашей истории. Сейчас к ним могут быть прибавлены еще две: нападение дерзийцев и переселение эззарианского народа.
Это было что-то новое в учении Галадона. Он собирался, конечно же, дать мне новое задание, хотел создать видимость сражения с демоном. Я буду наблюдать разворачивающееся зрелище или даже сделаю попытку сразиться, а потом он вытащит меня оттуда и начнет разбирать увиденное: движения, ошибки, обманные маневры, преимущества, которые можно было извлечь из ландшафта, погоды, слабостей противника. Каждая мелочь важна, когда борьба идет в человеческой душе.
– Прочти Иорета.
Я поклонился, уселся на пол, развернув к небу ладони. Я произнес слова заклинания Иорета, которые произносил Смотритель, отправляясь на битву.
– Еще раз.
Я произнес слова еще раз, на этот раз стараясь выйти за рамки просто слов, попасть в их ритм, позволить им отделить меня от остального мира. Галадон понимал, что я зайду как можно дальше, туда, куда только можно дойти без мелидды. Он взял мою ладонь и вложил в нее другую… хрупкую, маленькую ладошку.
Ворота раскрылись, из них пыхнуло жаром. Путь начинался сразу же у меня под ногами, я шагнул на него немедля, мне было интересно узнать, что за задачу приготовил старый учитель…
Я стоял на каменистом обрыве под палящим красным солнцем, глядя вниз в долину смерти. До самого горизонта простиралась красноватая, иссохшая, покрытая потрескавшейся коркой земля. Кое-где возвышались отдельные утесы, похожие на фишки какой-то чудовищной игры. Рыжие облака плыли по небу, надо мной кружили стервятники. Что они высматривают? Я вглядывался в жаркое сияние, но не видел их жертвы. Галадон будет отчитывать меня за невнимательность. Я отогнал эту мысль и полностью сосредоточился на уроке.
Сконцентрируйся. Вглядись. Что скрывается за этим палящим жаром?
Что означают особенности ландшафта? Он такой неприятный, безжизненный, пустой, здесь не сможет вырасти ни травинки. Какие опасности таятся за скалами и в оранжевых облаках? Твои враги стервятники или здесь есть кто-нибудь похуже, ожидающий прихода воина?
Земля вздрогнула под моими ногами. Несколько странного вида утесов рухнули, поднимая клубы красной пыли, и в земле открылись длинные разломы. Мои мышцы напряглись. Галадон мастерски создавал учебные ландшафты. Я тысячи раз умирал в его иллюзиях, каждый раз поражаясь тому, что кто-то вытаскивает меня и я все еще дышу. Но на этот раз… почему я чувствовал в воздухе запах серы? Как получилось, что песок хрустит у меня на зубах?
Я должен был посмотреть, что делается у подножия того утеса, на котором я стоял, но не мог заставить себя подойти к краю и наклониться вниз. Мой силуэт слишком хорошо заметен на оранжевом фоне.
Глупец. Это такая же иллюзия, как и все остальные. Ничего больше. Он просто попросил Айфа помочь, чтобы сделать ее более реальной. Я опустился на колени и схватился за выступ скалы, оглядывая горячий ландшафт.
