– По крайней мере, они оставили нам оружие, – сказала девушка.
– Еще бы оно умело стрелять само.
– Заткнись.
Двое офицеров завернули за угол здания, и теперь я смог их видеть. Это оказалась не та перемена в нашем состоянии, на которую я рассчитывал.
– Сенат впервые посылает комиссию, не поставив нас в известность, – говорил один из них.
Двое солдат следовали за ними. Я обдумал, какие шансы на то, что у расчета сейчас наступит время обеда, и понял, что их маловато.
– Мы ожидали чего-то подобного, – ответил второй военный. – Когда найдут этих двоих, бюрократы из Гранда Аспоника поймут, что без нас они не могут сделать и шага. Обыщите их.
– Это всего лишь чиновники, – возразил его товарищ.
Он подошел к Франсуаз сзади. Девушка резко повернулась к нему.
– Если посмеешь притронуться ко мне, недоносок, – проговорила она, – я расколю твои орешки твоими же зубами.
Офицер отшатнулся; не то чтобы он испугался девушку, находящуюся под прицелом трех автоматов, но Франсуаз умеет говорить убедительно.
Солдаты вскинули свои штурмовые винтовки, и я понял, что теперь нам вряд ли удастся усыпить их бдительность.
Франсуаз такая неосторожная.
– Хотите забрать оружие? – спросила девушка. – Давайте.
Она медленно расстегнула кожаную куртку, потом распахнула ее, демонстрируя две висящие на поясе кобуры.
Я покачал головой.
Офицер настороженно взглянул на мою партнершу, потом его руки скользнули вперед, и он быстро вытащил оба пистолета.
– Теперь вы, – приказал он, обращаясь ко мне. Я тоже повернулся к нему и, осторожно вынув свое оружие, передал ему.
– Вы не из сенатской комиссии, – заявил он.
– Какая догадливость, – пробормотал я.
– Заведите их внутрь, – сказал офицер. – Надо узнать, кто они. Обыщите машину.
– Осторожно, – предупредил я. – Я поставил в ней пару мышеловок.
Дуло автомата уперлось мне в спину.
– Наверное, это журналисты, – глухо произнес офицер. – Или кто-то из комиссии по правам человека.
– Мы хотели ограбить один банк, – ответил я – Но ошиблись адресом. Обещаю, что в следующий раз мы купим карту.
– Позвоните в Гранда Аспоника, – властно сказала Франсуаз. – Там подтвердят наши полномочия.
Я знал, что сенатор Матиас наверняка сделал бы это, хотя бы просто из трусости.
Но я также знал, что никто не позвонит в Гранда Аспоника.
– А вы? – Франсуаз посмотрела на солдат – Неужели вы готовы убить агентов собственного правительства?
Офицер ухмыльнулся.
– Они убьют кого угодно, – сказал он. – Если я им прикажу. И даже если не прикажу, тоже могут убить. Пошли.
Двое постовых поспешили в обход здания, и я понял, что они станут потрошить нашу машину Франсуаз гордо подняла голову, отбросив назад волосы, и пошла следом за офицером. Остальные потопали за нами.
– Ты в самом деле думала, – спросил я, – что эти гестаповцы заплачут и станут просить прощения?
– Шагай, – грубо прикрикнул на меня один из солдат.
Первый офицер поднялся по каменным ступеням и вошел в здание контрольного пункта. Не оборачиваясь, он проследовал к своему столу и придвинул к себе телефон.
– По-вашему, я лечу? – огрызнулся я – Тогда какого дьявола ты завела этот разговор?
Я нагнулся, чтобы не удариться головой о притолоку.
Девушка фыркнула.
– Я дала им шанс, – ответила она.
Франсуаз вошла в комнату следом за мной и посторонилась, пропуская шедшего за ней солдата.
Он не понял. Дуло его автомата на пару мгновений уставилось в сторону окна.
Франсуаз развернулась, и ее левая рука сжалась на автоматном прикладе. Солдат испуганно нажал на спусковой крючок, но было уже поздно.
Девушка прижала ствол автомата к дверному косяку, и очередь ушла в потолок. Парень вскрикнул от боли, пытаясь выдернуть руку, зажатую между автоматом и косяком.
– Прищемился, бедняжка? – ласково спросила девушка. – Сейчас помогу.
Франсуаз сжала руку и плавно, один за другим, сломала солдату все пять пальцев.
– Упс, – сказала она. – Надеюсь, не очень больно?
Человек попробовал вырвать автомат из ее руки, дернув изо всех сил. На мгновение Франсуаз ослабила захват, и оружие подалось; в глазах солдата сверкнуло торжество. В ту же секунду девушка снова прижала автомат к кирпичной стене. Солдат задергался от боли.
– Это были сухожилия, – сочувственно пояснила Франсуаз. – Не плачь – теперь их у тебя гораздо меньше.
Правой рукой она расстегнула кобуру солдата и вынула его пистолет. Затем наотмашь ударила его рукояткой по половым органам.
Он потерял сознание. Франсуаз уже хотела было отпустить солдата, который больше не представлял опасности, как вдруг, один за другим, раздались три выстрела.
Серо-зеленая солдатская форма окрасилась кро-_вью. На ней, точно в центре груди, вскрылись три рваных отверстия от пуль.
Второй офицер, оставшийся снаружи, открыл огонь, не заботясь о том, что при этом могут пострадать его собственные люди.
– Жаль, совсем мальчонка, – вздохнула Франсуаз. – А я – то хотела подарить ему тюремную камеру.. Франсуаз отпустила тело солдата, и он растянулся на пороге, все еще вздрагивая.
Когда раздалась первая автоматная очередь, командир поста сидел за своим столом, поворачивая диск телефона. Я не знал, куда он звонит, но догадывался, что точно не в пиццерию.
А потому мне пришлось нагнуться через стол.
Я взял его за голову и ударил лицом о телефонный аппарат.
Раздались звон и тонкое пение, с которым отлетела пружина диска. Офицер глухо вскрикнул и потянулся правой рукой к поясу. Пришлось ударить его еще раз. Он затих.
За стенами контрольного пункта послышались крики и шум.
Франсуаз просунула в окно дуло автомата и, не целясь, выпустила две очереди.
Я вынул пистолет из кобуры офицера и встал возле двери.
Выстрелов больше не раздавалось; я знал, что один человек из расчета или даже несколько держат под прицелом захлопнувшуюся дверь.
Франсуаз прислонилась к стене и коротко усмехнулась.
– Он хотел меня облапать, – пробормотала она. Громкий голос раздался откуда-то из-за стены; туда не мог попасть ни один выстрел из окон.
– Вы не сможете выйти оттуда. Вам лучше сдаться. Я проверил, как ходит затвор офицерского пистолета.
– Вы недолго там просидите! – крикнул кто-то из военных. – Мы пошлем машину туда, где есть телефон.
– Бедный мальчонка, – пробормотала Франсуаз. – Будь ты жив, я бы тебя сейчас убила.
Над моей головой послышался шорох. Это значило, что на втором этаже есть человек, который пытается неслышно подойти к лестнице.
Я поднял голову и показал Франсуаз взглядом туда, где раздавался шорох.
Девушка, с улыбкой кивнув, осторожно открыла внутреннюю дверь. За ней оказалась лестница. Деревянные ступени уходили в дыру, прорубленную в потолке.
Низко пригнувшись, Франсуаз стала подниматься наверх.
Второй этаж оказался менее просторным, чем первый; там находились только несколько столов и стул.
Франсуаз высунулась из люка и тут же спряталась.
Два выстрела откололи щепки от крашеных досок.
– Недоносок, – пробормотала девушка. – Он испортил мою прическу.
Она сунула в люк дуло автомата и нажала на спусковой крючок.
Раздался крик боли, тело с шумом упало на дощатый пол.
Франсуаз взбежала наверх, каждый миг ожидая нового выстрела. Человек лежал на спине, его живот был наискось пропорот автоматной очередью. Выпавший из его руки пистолет валялся поодаль.
– Не убивайте меня, – прошептал человек. – Я сдаюсь.
Франсуаз стала приближаться к нему, не опуская оружия.
– Позволь осмотреть твою рану, – произнесла она.
Солдат застонал.
Девушка встала перед ним на колени, и ее тонкие пальцы пробежали по его телу.
Внезапно человек последним усилием воли выпрямился, в его правой руке сверкнул нож, направленный в мою партнершу.
Франсуаз перехватила его запястье и крепко сжала, недобро улыбаясь.
– Я могу вылечить тебя и быстрее, – произнесла она, поднимаясь во весь рост.
Девушка медленно наступила солдату на горло; тот захрипел.
– Перехватило дыхание? – продолжая улыбаться, спросила Франсуаз. – Такое бывает.
Одним резким движением она продавила человеку кадык, превратив его горло в кровавый кисель.
– Подумай над своим поведением. – С этими словами она метнулась к ближайшему окну.
С дороги доносился шум мотора; один из солдат сел за руль патрульного джипа и теперь разворачивал его, чтобы поспешить в город.
– Нехорошо убегать с вечеринки, – пробормотала Франсуаз, – не предупредив об этом хозяев.
Я подошел к двери и посмотрел наверх, не нужна ли ей помощь. Но помощь скорее требовалась тому солдату, который попытался плохо о ней подумать.
Я открыл дверь и приготовился к выстрелам.
Выстрелов было три; ровно столько потребовалось солдату, чтобы понять – я не стою в дверном проеме, ожидая, пока он прицелится.
