станут таковой в ближайшей перспективе.
– Конкретнее! – в голосе Леонарда зазвучали металлические властные нотки.
Еще чего не хватало, я не в твоем отряде, парень, хоть и кутаюсь в плащ твоих гвардейцев. Использовать вуаль после восхода солнца на открытом пространстве – верх идиотизма, спадет, остается только эмпатия и гламоур. Прямо скажем, не слишком боевые умения. Дроу, конечно, заставил меня пару раз и их использовать, практически, как оружие, но получится ли сейчас?..
– Могу попробовать внушить какое-то чувство или эмоцию, – не слишком уверенно поделилась я, пожимая плечами, – возможно, даже нескольким людям, или услышать, что чувствуют они.
– Даже на расстоянии?
– На таком – да. Если они без специальных амулетов и среди них нет магов.
– Хо-ро-шо, – раздельно проговорил виконт, тоже, вероятно, судорожно размышляя, как найти выход, – если нам придется прорываться, сможешь отвлечь нескольких.
– Знать бы еще, чего ждать… – протянул Георг себе под нос, проверяя, легко ли выходит шпага из ножен. – Вряд ли они будут там просто стоять до полудня. Никто не заметил, не было внизу какого-нибудь черного хода?
Впрочем, узнали это мы очень скоро. В дверь негромко постучали, и раздался прямо-таки истекающий медом голос хозяина таверны.
– Господа! Я прошу прощения, господа. Кое-что случилось, серьезное, вы бы не могли открыть дверь?
Русоволосый сероглазый гвардеец по имени Клод, самый молодой и симпатичный в отряде, остановившись у двери, вопросительно посмотрел на своего капитана. Так, закрываем глаза и дышим медленно, а заодно слушаем, что там за дверью. На сей раз отклик пришел почти мгновенно: четверо, один нервничает, еще трое переливаются гаммой ощущений, от легкой нервозности до предвкушения. Контакт наладился легко, и, вероятно, внушить им что-то будет не намного сложнее. Стоп, а почему их так мало-то?
«Они думают, что все еще спят, – предположил Лусус, – хозяин выманит одного, и у них будет заложник. А четверо… Так на площадке в коридоре больше народу и не поместится: только мешать друг другу будут».
Логично. А что если развернуть ситуацию? Оглушить их каким-нибудь ощущением, да втащить внутрь? Сначала схватить открывшего дверь, использовать, как заложника и живой щит, чтобы остальные не напали сразу. Не идеальный план, да только времени на раздумье не оставалось. Я двинулась к Клоду, но Лео схватил меня за руку.
– Ты что надумала? – поинтересовался он полушепотом, сверкая глазами из-под нахмуренных бровей.
– Есть идея, – зашипела я в ответ, не пытаясь выдернуть ладонь, – за дверью четверо, я сейчас попробую их слегка дезориентировать, они замешкаются, хватаете и затаскиваете внутрь. А потом запираем дверь и баррикадируемся мебелью. Узнаем, кто такие, и что им нужно – придумаем, что делать.
– Уверена, что справишься? – только и уточнил он.
– Господа? – продолжала вопрошать тем временем запертая дверь.
– Да долго объяснять! Соглашайся! Нам нужно выяснить, кто это, прежде чем что-то предпринимать. Или у тебя есть план получше? – я машинально ткнула его кулаком в грудь, и виконт внезапно вздрогнул.
Пару секунд мы буравили друг друга взглядами, и я бы дорого дала за то, чтоб узнать, о чем он в тот момент думал. Наконец, виконт сдался, кивнул и только руками развел, отступив на шаг, а Георг и Клод замерли сбоку от двери.
Георг напоминал мне чем-то пантеру. Гибкий и стройный, не лишенный врожденной грации. Голубой плащ ему не шел. Смуглый и черноволосый, явно, предки из южного Ронда. Он бы куда органичнее смотрелся в черном или темно-красном.
«Алё, болезная! – взвыл Лусус. – Вот вообще не лучший момент, отвлекаться на мужиков!»
Дверь отворилась и за ней в тускло освещенном коридоре ожидаемо обнаружился хозяин и еще три мрачные личности в форменных плащах, также вооруженные револьверами. О как. Это уже – совсем серьезно. Повторюсь, огнестрельное оружие – дорогие игрушки в Ойкумене, кого попало ими не вооружают. Вид незваных визитеров окончательно убедил и меня, и моих спутников, что паранойей я все-таки не страдаю. Три черных дула смотрели мне в лицо, вызывая желание отшатнуться вбок, спрятаться за стеной и двумя стоящими возле нее моими охранниками, а по венам застучал, разгоняя кровь, адреналин.
Спокойно. Просто повторяем то, чему нас учил долбаный дроу. Как на уроке в Академии.
Страх! Тот, какой я испытала, когда впервые увидела Абао. Так что отнимается голос, ноги становятся отвратительно ватными, и приходится приложить усилия, чтоб не обмочиться. Вот вам, господа, забирайте! Жрите полной ложкой! Бледные полупрозрачные щупальца, голод, маленький рот, полный игольчатых клыков – каждая деталь вызывало новую волну воспоминаний о пережитом ужасе.
Канал налаживался легко, так что вооруженные личности напрочь позабыли, зачем вообще они сюда явились. О как. Нужно будет потратить время и узнать-таки, где сейчас мой предел. А визитеры стояли и смотрели на меня во все глаза, будто потеряв связь с реальностью, только оружие в судорожно сжатых пальцах заходило ходуном. Твою ж мать! Только б палить не начали! Хозяин трактира, белый, как полотно, и обливающийся потом, охнул и схватился за косяк, будто у него подкашивались ноги.
– На пол! – рявкнул Леонард за миг до того, как у стоящего чуть впереди не выдержали нервы, и он принялся беспорядочно палить в противоположную стену, сопровождая грохот выстрелов бессвязными воплями.
Его двое приятелей не отставали от него, и только толстый трактирщик вжимался в косяк и трясся, как кусок студня, потеряв, казалось остаток разума.
Нужно было уходить с траектории, пока не раздались выстрелы, но я так и торчала посреди комнаты, как пугало на огороде, наслаждаясь внезапным осознанием силы. Я испорченная. Мне демонски не хватало этого ощущения власти, и теперь желание потянуть это подольше едва не стоило мне жизни.
А еще было один момент слабости. Такой, когда хочется только улыбнуться пошире и, не двигаясь с места, ждать горячего укуса разогнанной взорвавшимся порохом пули. Так чтоб больно стало в последний раз. Вам никогда не хотелось, стоя на краю обрыва, спрыгнуть? До того, чтоб засосало подложечкой? Такое безумное желание, непонятно откуда взявшееся, пугающее и притягивающее одновременно. Многие отшатываются от края, не потому что боятся упасть, а потому что боятся спрыгнуть.
Екнуло сердце сладко и жутко, время замедлилось…
А потом я вспомнила про Хэль, и весь этот идиотизм мгновенно выветрился из головы, как пузырьки шампанского на свежем воздухе.
И да, мне повезло: Клод успел дернуть меня за руку к себе, вытащив с траектории полета пуль, пока я дожимала наших гостей. И только когда вместо выстрелов раздались сухие щелчки, те почти без сопротивления позволили гвардейцам скрутить себе руки за спиной, отобрать оружие, и приходить в себя начали только
