Бесконечные анекдоты. Я помню свое детство, что мы могли себе позволить. И это с учетом того, что родители отдавали нам лучшее. Юлия рассказывала, как у них с сестрой – с моей родной бабкой – было. Елгоковы – нерядовое семейство. Материально мы были обеспечены лучше многих.
– Да, благословенная цивилизации потреблядства, наконец-то, пришла даже к нам, в Пятигорье. И расцвела пуще красного редивея. Вот оно, счастье!
– Пожалуйста, не обвиняй меня в меркантильности. И я способен задуматься…
– Хорошо, задумался. А что-то сделать, исправить? на что-то повлиять?
– Будто раньше по-другому? Тоталитарный строй всегда решает за людей.
– Когда общество нацелено на созидание… Весь советский период был устремленным. Что в Утылве создано за время свободы и демократии? Что глобального у вас в Кортубине?
– Много чего!
– Чего-о-о?? Живете благодаря тоталитарному наследству – доходам с комбината. Без коммунистов – деревня Батя в три двора и ветер… Моя мать коммунистка жила с твердым и наивным убеждением, что выполняла крайне важную миссию – для государства, для общества. Даже в Утылве! воспитывала и образовывала новое поколение, которому суждены великие дела – коммунизм построить… Ну, и учитель математики она от бога. Свой предмет в головы оболтусов вколачивала – хочешь-не хочешь, а придется… гм… потребить. Сколько ее учеников поступило в столичные вузы. И я поступил, но не оправдал ее надежд. Ума хватило, а вот материнского характера… Последний и самый талантливый ученик – Леша Имбрякин. Действительно, последний. Еще непонятно, как у Лешки сложится – в лицей при институте прошел, но если нет денег… Будь ты даже семи пядей во лбу, а у Лешки никак не меньше десяти. Его мать Лариса Имбрякина – простая табельщица, ей не потянуть содержание сына в областном центре.
– Ситуация неоднозначная… Несправедливо…
– Ее, ситуации-то, не должно быть с точки зрения моей матери – такой отсталой, зашоренной, тоталитарной. Для совкового менталитета несправедливость ужасна. Да и всегда во все времена в России.
– Так и раньше несправедливость была!
– …нетерпимой! да! Сейчас же как бы естественной – люди не равны от природы, ничего нельзя сделать, никто не виноват… А наши деды преодолели. Ужасными методами.
– Не ужасные методы, а преступления. Насилие, репрессии…
– Ты про что? и про кого? про родного деда?
– Почему именно про деда? Я вообще… История все расставила по местам.
– И ты соглашаешься? Я, например, не считаю Гранита исчадием ада.
– Ты первый такой мне встретился. Спасибо, конечно. Однако старикашка Порываев в ином духе вещал. Потрясал трагедией своей семьи. В ИТЛ№9 помер священник отец Макарий. И многие в лагере…
– Еще один дед – Мобутя – тоже не считает. Верно, Мобутя?
– Гранит – мой друг. Самый лучший из нас. Не мне судить. Я за социалистическое отечество воевал. Кровь проливал – свою и чужую. И странно мне, что внук Гранита стыдится…
– Послушайте, я не отрицаю… Мой дед был неординарным человеком. Но из песни слов не выкинешь. Он не ангел и не сказочный корыльбун…
– Зато теперь ангелы пришли и нами управляют? демократически? Давай споем старую песню!
– Это как же?
– Не будем слова выкидывать – все, какие есть. Поставь себя на место Гранита и тех людей. Без скидок. Встань же!.. Тьфу, да лежи ты на боку. Просто рассуждай… Комбинат должен быть построен. Или завод, или город, или канал. Другой результат не рассматривается. Это необходимо для страны, поэтому массу людей согнали на стройку в голой степи. Нет машин, нет механизмов – есть руки и лопаты, и люди загнутся на непосильном труде. Вместо паровоза. Нет денег – есть энтузиазм. Ничего нет – а действительно, ничего не было – чтобы не разбежались, нужно посадить их за колючую проволоку, приставить жестоких охранников, применять наказания. Иначе не станут жертвовать здоровьем, жизнью… Ты бы добровольно после своего кабинета пошел бы в землекопы, бетонщики?.. Комбинат должен быть построен (лозунг КДБП!). Допустимо многое, если не все, для достижения цели. Жестоко. Несправедливо. КДБП!! Промышленная база страны – залог ее выживания. Выживания ВСЕХ – и живущих, и их потомков. Война нам предстояла. Для танков, пушек, самолетов нужна сталь. Море стали.
– Комбинат запустили после войны. Уже в пятидесятые.
– Но планировали раньше! С другими комбинатами поспели.
– Я никогда не думал о деде в таком плане.
– А ты подумай. Это же твой родной дед. И жил он в жестокое время. Не отрицается, что в человеческом обществе всегда существовали садисты, циники, мерзавцы, властолюбцы. Последние – еще симпатичные и даже харизматичные… Власть – сильнейший соблазн. Гранит не исключителен. Но для такой колоссальной системы всех садистов на свете не хватит, а не только в отдельно взятой стране – единственной стране, строящей социализм в капиталистическом окружении. Строительство на огромных просторах, на пустынных землях – в вечной мерзлоте, в степи, в горах и т.д. Строилось ДЛЯ ВСЕХ – только не для конкретных лагерных узников. Для их детей точно! И еще для тебя, для меня. Мы пользуемся результатами тех усилий и жертв. Никто не говорит, что мы должны оправдывать все – но уж не нам лишать наших дедов возможности оправдаться.
Ночь тихо колыхалась над Пятигорьем. Мобутя вместе с Виждаем – оба старые и умные – помалкивали, не вмешиваясь. А Килька, должно быть, всегда любил пофилософствовать. И несло его безудержно во все степи. Казалось, он способен любой аргумент вывернуть наизнанку и прийти к противоположному заключению. Развлекался. В итоге Максим даже смутился из-за связанной цепочки рассуждений. Что в итоге-то? Каким был его дед? Покойная баба Лида, наверняка, привела бы из русской литературы цитату на его состояние:
… Стоит Евгений,
Как будто громом поражен.
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружен!
Ну, Максим – не Евгений – лежал, а не стоял. И его ощущение не было результатом любовной драмы. Нынешнее время не так, чтобы более циничное или рациональное – оно просто какое-то отстраненное, не всамделишное – уж не чудесатое. Как и прежняя жизнь Максима. Близость с Ирэн никогда не явилась бы причиной краха брака четы Елгоковых – смешно, случайный эпизод. Однако Максима терзало, что его словно вывернули наизнанку. Насадили точно корыльбуна? И что теперь?
…Тылок Николай Рванов сдержал слово забрать рыбаков с озера в свою следующую ездку в комплекс «Редивей». Еще до рассвета он погнал туда со свежими продуктами и молоком для курортной кухни, а на обратной дороге завернул к берегу. Мобутя растолкал сонных компаньонов, залил водой из Виждая остатки костра. Спешно
