подхватил ее с земли и перебросил себе на плечо.
– Уходим, – коротко сказал он.
За его спиной сомкнулись каменные челюсти, и не одни – вот и рыцари подоспели Королю на подмогу.
Лерия заорала, задергалась на его плече, Друид сильно хлопнул ее по заду, чтоб замолкла. Издалека уже неслись маняще-пряные голоса ведьм, их кровожадный смех – скоро они примкнут к Королю, чтобы учинить в лоне Кольца свой жуткий пир. Кто наполнит их брюхо в этот Самайн? Воры и убийцы? Девственницы? Малютки, едва открывшие глаза, не видевшие даже дневного света? Ведьм Друид не жаловал. Гнусные, прожорливые создания. За одну ночь шабаш мог обсосать до косточек до пяти сотен «человеченок». Что уж говорить про «триаду» – три священные ночи после открытия Врат, когда бесчинству нет предела, когда никто не встанет на их пути.
Лишь, быть может, Друид… Но не в этот раз.
Нужно поспеть к дубу.
Иначе и жить боле не придется, ибо не будет Жизни. Будет лишь Смерть.
Лерия вцепилась ноготками в его поизношенный плащ, но хоть молчала, и то благо. Теперь Друид бежал даже быстрее, шепча под нос «волчьи заговоры». Чему-то жрецы его все-таки научили. В зверя он конечно обращаться не мог и не стал бы, но вот призывать к себе некоторую силу – вполне. Ноги наполнились резвостью здорового волчары, слух обострился пуще прежнего. Ведьмы пока еще шастали за пределами Кольца, лакомясь чем попало, кем попало. Под их ногами хрустели ветки вперемешку с костями. Вир прекрасно слышал зловещие шушуканья этих чудовищ, чуял их гнилые душонки.
«Ничего, прорвемся», – думал он.
До безопасного места – дом-дупла – оставалось недолго. Там они и отдохнут, а он поразмыслит, как проложить путь до Прародителя.
Ночь все больше пленяла небо, запирала его в свою непроглядную клетку. Птицы смолкли, будто разом лишились голосов… или же сгинули, опав на землю мертвой листвой. Среди неуютной тишины раздавался скрип, скрежет – то мало-помалу растворялись Врата иного мира. Лерия задрожала, когда в воздухе пронесся стон, холодящий кровь и срывающий сердце с насиженной жердочки. Кто издавал этот страшный звук, Друид не знал – было ли существо мучителем или жертвой? Да и какая уже разница?
Скорее бы оказаться в скромных чертогах дом-дупла. Пока еще видна дорога, пока землю не накрыл черный ворон, как говорили иногда в народе.
Меж темных стволов впереди мелькнуло яркое пятно. Вир вынырнул на небольшую полянку и замедлил шаг, останавливаясь возле высокого статного клена с огненной кроной. Среди наползающих сумерек он казался факелом, последним источником света в грядущей тьме.
– Вир… – прохрипела Лерия, – опусти меня, а? Не плечо у тебя, а деревяшка, весь живот мне промял.
Друид поставил девчонку на ноги, глянул ей в лицо: бледное, худое, с круглыми сине-зелеными глазищами. И вот рядом нарисовалось еще одно: багряные взмахи бровей, темно-карие глаза, как две лодочки на фоне лунной реки, алые губы.
Вир дернул Лерию за руку, пряча у себя за спиной. В руке его сверкнуло лезвие серпа. Вир отступил на шаг.
– Здравствуй, Друид, – с улыбкой сказала черноволосая красавица, посматривая то на Вира, то на его спутницу. – Неужели забыл свою старую верную подругу? Бывало, мы так славно проводили зимние вечера.
Девушка распахнула пестрый плащ, сотканный из сотен кружевных кленовых листьев, и обнажила соблазнительную фигуру в узком густо-зеленом платье.
– Да, Морриган, бывало всякое, – тихо ответил Вир, покосившись на округлую грудь. – Прогуляться решила?
Чаровница склонила голову на бок и улыбнулась так, будто упрекала его в чем.
– Сказочное время для прогулок, не находишь? – проворковала она. – Вот только вижу, ты уже нашел себе компанию. – Голос ласковый, а глаза пускали молнии. Злится? Ревнует?
С нее станет. Одной скверной ночью он впустил Защитницу Призраков в свои объятия и тогда же понял, что она не даст так просто забыть о себе. Эта женщина умела соблазнять, а еще доставлять телу невыносимое, жгучее удовольствие. Теперь же она считала себя властной над ним, опекала его как своего «героя». Но он не был героем. И не принадлежал никому, кроме Прародителя.
– Мне надо спешить, – отчеканил Вир. – Оставим игры на потом.
Морриган повела красивыми бровями и положила руку на бедро.
– Странные слухи витают в недрах Излома… – протянула она. – Дурные видения приходят ко мне. Что не искупаюсь я боле в лучах рассвета, нагая и беззаботная, что не станут великие мужи припадать к моим ногам, восхваляя мою красоту и силу, что зачахнут цветы, услаждающие мои уста, что иссохнут желуди, превращаясь в прах, а не в росток.
– Сочувствую тебе, – ответил Друид. – Но мне пора. – Он сделал шаг вправо, потянув за собой Лерию, что затаила дыхание у него за спиной.
– Стой! – зарычала Морриган. – Я не отпускала тебя, Друид.
Такова суть богов, подумал Вир. Неистовые, ненасытные в своих желаниях создания. Падкие на лесть и преклонение перед их могуществом. Но Рогатый их всех переплюнул, с каждым Самайном он требовал все больше и больше жертв, а в итоге захотел править всем родом человеческим.
– Морриган, зачем ты явилась? – спросил Друид.
– За тобой, мой медовый. Рогатый тоже идет за тобой. Вот только мне ты нужен живым. Последуй за мной, и вместе мы одолеем моего братца. Разбуди в себе зверя… помнишь, как в ту, нашу первую ночь?
– Этому не бывать, – отрезал Вир и сделал еще пару шагов.
– Тогда хотя бы… – Черноволосая красавица-бестия в мгновение ока выросла возле Лерии и вцепилась в ее свободную руку. – Отдай мне девчонку. – Друид исподлобья глянул на Морриган. – Или… может, ты возжелал ее? Да? – Рука богини змеей вплелась в светлые волосы Лерии, сжала их. – Тогда давай, мой герой, возьми ее!
Вир видел, как тянутся к нему щупальца темных чар, окутывают голову, как молния пронзает позвоночник, разжигая желание в паху. – Иди сюда… – сорвалось с алых уст Морриган.
Друид развернул девчонку к себе и накрыл поцелуем ее бледные губы. Она была податливой. Хрупкой… Трепещущей, как осинка. От страсти или же от страха… Им овладела столь острая похоть, что щемили все мышцы. Но густую кровь дуба не так просто одурманить, она знала, что нужно сопротивляться, подсказывала правильные слова. И Вир воспрянул. Оторвался от сладких губ Лерии и полоснул круглым лезвием по руке Морриган. Та взвыла, но не от боли, а от ярости.
– Дева призрачного воинства, дитя иного мира, о Мор Риган, королева моя, – нараспев произнес Друид, – вернись к трону своему, вернись на дно Излома и ожидай Весны. – Вир начертил в воздухе три круга,
