над ними загорается сине-голубой свечение и улетает прочь, смешиваясь в ночи.
Она специально обошла тот проулочек, где – она знала – лежало тело Чары, словно немой укор, словно напоминание: она предупреждала. А еще сказала, что Жница помнит что-то человеческое, а, значит, к ней можно было воззвать и спасти этих несчастных. Но княжна спряталась, оставив их умирать. И сейчас брела, борясь с болезненной слабостью в коленях, тошнотой и ощущением собственной низости, немыслимого стыда, который давил на плечи, разгораясь.
Но тела Лесьяра не было нигде. Зато она нашла его поворотный камень – небольшой, плоский, размером с ладонь. Подсвеченный поднимающейся над деревней Серебряной звездой в его центре сияла спираль, а от самого камня поднимался тонкий пар – поворотным камнем воспользовались совсем недавно, он не успел остыть.
Словно желая проверить догадку, Неждана опустилась на одно колено и дотронулась до камня – он был горячий, а на его поверхности темнели несколько зловонных капель и кровь: этим путем прошла Жница.
«Лесьяру удалось ее увести», – догадалась княжна.
Она села на землю, опустила плечи. Посреди разоренной деревни, трупов растерзанных погор, приютивших ее, в нескольких шагах от погибшей Чары, так старавшейся отвести беду.
– Это я во всем виновата. Я могла это остановить…
Движение за спиной не удивило и не испугало – Неждана сейчас приняла бы любую смерть как избавление от стыда. Рядом с ней встала Кхарана.
– Мне так жаль… – прошептала девушка и опустила голову на руки.
– Она все еще ищет тебя, – проговорила мара. – Допустишь ли ты новые смерти? Решение за тобой…
Девушка кивнула – она понимала это, но не находила сил пойти навстречу страшной смерти – перед глазами снова вставали мертвые глаза Чары.
– Не я пленила тебя, но… Лесьяр… не знаю, жив ли он… И зачем он держал тебя в плену, – прошептала Кхаране.
– Он хотел знать секрет акханды, секрет, который спас бы его.
Неждана кивнула:
– Боюсь, сейчас уже слишком поздно. Ступай… Это все, что я могу для тебя сделать.
– Ты отпускаешь меня?
Неждана пожала плечами:
– Прошу только, если ты найдешь Лесьяра, не навреди ему…
Кхарана, хмыкнув, топнула ногой: земля под ней развезлась, открыв глубокую нору, тянувшуюся, кажется, к самому центру земли. Из нее пахло холодной сыростью. Мара, уже собравшись было шагнуть в образовавшуюся яму, замерла.
– Лесьяр увел ее, – она кивнула на поворотный камень, на котором все еще горела серебряная спираль. – Соли достаточно. Ты можешь еще исправить хоть что-то… Если не продолжишь прятаться.
Сказав это, мара прыгнула в нору, скрывшись в одно мгновение с глаз Нежданы.
Княжна пригляделась – вокруг камня, действительно, было насыпано много серо-белой крупы, похожей на крупную соль. Ту самую…
Лесьяр торопился к гостевому домику – дурное предчувствие тревожило и не отпускало: Жница ищет Неждану. Именно ее. А значит, деревня погоров в опасности. А погоры – единственный верный ключик к Соли, тем ее крупицам, что еще доступны для людей.
«Беду чувствую… И ближе она, так близко, что не уклониться теперь» – взволнованный шепот еще звенел в ушах юноши. Чара бы просто так такого не сказала. А значит, Жница где-то рядом, одна ошибка – и смерть.
Мимо пробежала ватага погорских детей – сверкая голыми пятками, они с хохотом бежали вглубь деревни. Самый старший – Лесьяр помнил его по сезону сбора Соли – остановился и приветливо махнул рукой, шагнул навстречу, но, заметив что-то, остановился – юноша прочитал в его глазах ужас и отвращение. Схватив спутников, тоже бросившихся было навстречу Лесьяру, шикнул на них и торопливо утянул за угол.
Аптекарь остановился.
Его мутило – непривычное жжение и темнота перед глазами то и дело заставляли останавливаться и переводить дыхание. Липкий пот стекал по спине. Едкий запах гниющей плоти снова ударил в нос – это объясняло, чего испугались погорские дети и подтверждало слова Чары. Времени не осталось.
Взбежав на крыльцо гостевого дома, он толкнул дверь и ввалился внутрь, придавив спиной дверь. Он тяжело дышал. Дотронувшись до груди, потянул за шнурок, вытащив на свет флакончик с остатками зелья акханды – его не осталось.
– Времени больше нет, – усмехнулась из короба плененная мара не то спрашивая, не то утверждая.
Юноша зло отбросил пустой флакончик – тот отлетел под стол. Лесьяр закатал рукава – кожу покрывали кровавые язвы наподобие чумны́х, источавшие мерзкий запах. Распахнув ворот, юноша увидел такие же на груди, шее.
«Опоздал», – мелькнуло в голове.
Словно прочитав его мысли, мара снова заговорила:
– А ты что хотел, судьбу обмануть? Думал, найдешь способ справиться со Жницей, тем же способом от своей беды избавишься? – она тихо рассмеялась. – Да только за Жницу отвечает княжна, а за тебя – ты сам…
– Замолчи! – он ударил кулаком о стену.
Мара рассмеялась еще громче:
– Ты вор, аптекарь! Ты украл акханду, завладел временем, которым не владеешь…
– Но ведь вы же им пользуетесь! – он сердито сверкнул глазами.
– Пользуемся, – мара отозвалась весело. – Но ведь мы уже прокляты, мы уже почти мертвы… Что нам будет? А вот живым пить акханду – быть проклятым.
Аптекарь поднялся, прошелся по дому – он метался от стены до стены. Мара была права – узнав, что Неждана напоила мать зельем, он надеялся, что найдя способ вылечить ее, избавиться и от своего проклятья. Живая вода была его надеждой – сильное средство, которое снимало почти все заклятья, наложенные на человека, если они касались жизни и смерти. Собрать его в одиночку, даже с Чарой или Малютой, было невозможно – их голоса не откликались мотылькам, песня Нежданы сильно упростила задачу… И подарила такую яркую надежду.
Но все рассыпалось. Мысли неожиданно метнулись от живой воды к самой княжне.
«Она все еще помнит о том, что Неждана – ее дочь», – юноша озадаченно остановился.
– Потому что она – ее дочь, они связаны кровью…
– Есть что-то еще, – Лесьяр повернулся к коробу с марой.
Та притихла, будто вслушиваясь в его мысли.
– Есть, – прошипела. – Что же еще есть, а, Лесьяр?
Она мелко захихикала, будто издеваясь. Минутой раньше это вывело бы юношу из себя. Но сейчас он даже не обратил внимание на хохот кладбищенской твари.
– Она не просто так идет за Нежданой… Я думал – потому что Неждана ее породила, но нет… Она помнит ее имя. Значит, связана с ней сильнее… Сильнее крови.
– Сильнее, – мара ждала, подталкивая его к разгадке. – Времени все меньше… Лесьяр, ты умрешь.
Лесьяр вскинул руку:
– Погоди… Молчи.
Что-то важное ускользало от него. Он лихорадочно прокручивал в памяти все, что слышал о Жрице.
– Ты опоздаешь, аптекарь… Ты умрешь, – радостно сипела мара.
Он отошел к стене, положил руку на печь – на пальцах остались белые следы от побелки.
– Из связывает не только родство. Неждана – часть проклятья, – головоломка сложилась неожиданно. – Поэтому Жница идет за ней, будто привязанная, поэтому не отстает и находит в самом укромном уголке. Неждана проклята вместе с ней, их объединяет один грех! Нужно сказать об этом Неждане…
Вот, что важное он упускал все это время! Вот, что заставляло его снова и снова воскрешать в памяти обрывки фраз и разговоров о Жнице.
Что-то привлекло внимание аптекаря – он оглянулся и посмотрел в окно: с улицы доносились крики и шум спора или борьбы. Юноша выпрямился и замер на мгновение, пытаясь распознать, что происходит в деревне. Мара притихла, даже хихикать прекратила.
– Ты опоздал, аптекарь. Она уже здесь…
«Этого не может быть!», – успело промелькнуть перед тем, как Лесьяр выбежал на крыльцо.
Здесь крики были отчетливее. Были слышны короткие, подхваченные ветром команды.
– Быстрее!
– Заходи справа!
– Арнар, берегись!
И отчаянный женский крик, хруст обрушившегося дома, крики и плач детей. Над невысокими погорскими домиками, примерно в том месте, где находятся врата деревни из мира людей, мелькнула голова Жницы.
– Как она сюда проникла? – Лесьяр уже бежал к ней.
Навстречу ему бежали перепуганные погоры – уводили детей и стариков подальше от проникшей в их
