Она протягивает руку и нажимает кулаком на кнопку питания накопителя данных, подключенного к моей гарнитуре ОНИ, заканчивая мою запись.
* * *
Когда мы провели официальное голосование по этому вопросу, Эйч, Сёто и я проголосовали за патентование гарнитуры ОНИ и выпуск ее в мир, причем Саманта была единственной кто проголосовал против.
Она не могла меня простить. Она сказала мне об этом сразу после того, как я проголосовал против нее. Прямо перед тем, как она меня бросила.
«Мы не можем больше быть вместе, Уэйд, — ровно сказала она, и ее голос внезапно лишился эмоций. — Не тогда, когда мы не согласны по столь важным вопросам. Это очень важно для меня. Ваши действия сегодня будут иметь катастрофические последствия. Мне жаль, что вы этого не видите».
Когда мой мозг, наконец, обработал то, что произошло, я рухнул на стул, схватившись за грудь. Я был опустошен. Я все еще любил ее. Я знал, что разбил ей сердце. Но я также считал, что выпуск ОНИ был единственным правильным решением. Если бы я скрыл это от миллиардов страдающих людей только для того, чтобы сохранить наши отношения, кем бы я был после этого?
Когда я позвонил ей и попытался донести до неё свою мысль, она снова пришла в ярость. Она сказала, что я был тем, кто вел себя эгоистично, отказываясь видеть опасность в том, что мы делали. Потом она вообще перестала со мной разговаривать.
К счастью, моя новая гарнитура ОНИ позволила легко избавиться от моих невзгод. Одним нажатием кнопки она буквально отвлекала меня от разбитого сердца и сосредотачивала на другом. Я мог надеть гарнитуру и пережить счастливые воспоминания другого человека в любое время, когда мне было угодно. Или я мог бы просто войти в ОАЗИС, где со мной обращались как с богом, и где все теперь казалось совершенно реальным — таким же реальным, как самые яркие сны, когда вы их видите.
Когда появилась Загадка Осколка, я ухватился за нее как за еще одно отвлечение. Но теперь, более трех лет спустя, моя постоянная одержимость решением этой проблемы превратилась в вынужденное и отчаянное упражнение, и я знал это. На самом деле это была просто попытка забыть о том беспорядке, который я устроил в своей личной жизни. Но я был слишком слаб, чтобы признаться себе в этом.
Конечно, ни один из этих отвлекающих факторов не помог мне исправить то, что было сломано. Я все еще думал о Саманте каждый день. И мне все еще было интересно, что я мог бы сделать по-другому.
Конечно, ни одно из этих отвлечений не помогло мне исправить то, что было сломано. Я все еще думал о Саманте каждый день. И я все еще задавалась вопросом, чтобы я мог сделать по-другому.
В эти дни я говорил себе, что Саманта все равно рано или поздно порвала бы со мной. К концу той первой недели в поместье Ога я уже начал сомневаться, не передумала ли она. Она начала замечать мои раздражающие особенности. Моя неспособность распознавать социальные сигналы. Мое полное и абсолютное отсутствие хладнокровия в присутствии незнакомцев. Моя нужда и эмоциональная незрелость. Она, вероятно, уже искала предлог, чтобы бросить мою социально неловкую задницу, и когда я решил проголосовать против нее при освобождении ОНИ, это просто ускорило неизбежное.
После нашего разрыва я видел Саманту только через ее аватар в ОАЗИС и только во время встреч совладельцев. Даже тогда она редко разговаривала со мной напрямую или смотрела в глаза. Казалось, она изо всех сил притворяется, что меня не существует.
После нашего разрыва она сосредоточилась на выполнении своего генерального плана — плана, о котором она рассказала мне во время нашей первой встречи, когда мы обсуждали, что мы будем делать, если кому-то из нас удастся выиграть конкурс Холлидея.
«Если я выиграю, я позабочусь о том, чтобы у всех на этой планете было достаточно еды», — провозгласила она. «Как только мы решим проблему голода в мире, тогда мы сможем выяснить, как исправить окружающую среду и решить энергетический кризис».
Верная своему слову, она создала Art3mis Foundation, глобальную благотворительную организацию, занимающуюся искоренением голода в мире, спасением окружающей среды и преодолением энергетического кризиса, и пожертвовала ей почти весь свой огромный доход.
У нее все еще оставалась квартира на верхнем этаже здания Art3mis Foundation в центре Коламбуса, в нескольких кварталах от GSS. Но она проводила там очень мало времени. Она постоянно путешествовала, посещая самые неблагополучные и бедные страны мира, чтобы привлечь внимание СМИ к их тяжелому положению и наблюдать за деятельностью Фонда Art3mis по оказанию помощи.
Она также использовала свою новоприобретенную славу и богатство для защиты целого ряда экологических и гуманитарных проблем по всему миру и, казалось бы, в мгновение ока превратилась в своего рода рок-звезду, филантропа и гуманиста. Она была как Опра, Джоан Джетт и Мать Тереза в одном лице. Теперь у нее были миллиарды поклонников, и, несмотря ни на что, я не мог не быть одним из них.
Но не только она пыталась сделать мир лучше. Эйч, Сёто и я тоже вносили свой вклад.
Сёто создал свою собственную благотворительную организацию под названием «Совет Дайсё», которая предоставляла бесплатную еду, жилье, медицинское обслуживание и консультации миллионам изолированных японских детей, известных как хикикомори, которые жили в добровольном уединении от внешнего мира. Эйч основала аналогичную благотворительную организацию в Северной Америке под названием Helen's House, которая стала убежищем для бездомных детей ЛГБТ в Соединенных Штатах и Канаде, наряду с другим фондом, посвященным предоставлению бедным африканским странам самодостаточных технологий и ресурсов. И ради удовольствия она назвала это «Информационно-пропагандистская инициатива Ваканды».
Я основал благотворительную организацию «Парсифаль», некоммерческую организацию, которая предоставляла бесплатное питание, электричество, доступ в Интернет и гарнитуры ОНИ осиротевшим и бедным детям по всему миру. (Честно говоря, это была та помощь, которую я бы хотел получить, если бы был ребенком, живущим в штабелях.)
Мы также начали направлять наличные деньги борющемуся правительству США и его гражданам, которые десятилетиями выживали за счет иностранной помощи. Мы погасили государственный долг и предоставили беспилотные летательные аппараты и тактические телеботы, чтобы помочь восстановить верховенство закона в сельских районах, где местная инфраструктура рухнула вместе с энергосистемой. Человеческие стражи порядка больше не должны были рисковать собственной жизнью, чтобы поддержать закон. Наши полицейские телеботы смогли выполнить свою миссию по служению и защите, не подвергая опасности человеческие жизни. Их программирование и их оперативная отказоустойчивость не позволяли им причинить вред кому-либо при исполнении служебных обязанностей.
Вместе Саманта, Эйч, Сёто и я ежегодно жертвовали миллиарды долларов. Но многие богатые люди (например, Огден Морроу) на протяжении десятилетий кидались горами денег на эти же проблемы, но без особого эффекта. И пока собственные благородные усилия «Большой пятёрки» тоже не сильно повлияли на циферблат часов судного дня. Пока что мы сдерживали хаос и крах, но опасное положение человечества продолжало ухудшаться.
Причина этого была мне до боли очевидна. Мы уже прошли точку невозврата. Население мира быстро приближалось к десяти миллиардам человек, и Мать-Земля совершенно ясно давала понять, что она больше не может поддерживать всех нас, особенно после того, как мы потратили последние два столетия, отравляя ее океаны и атмосферу с дикой индустриальной энергией. Мы застелили постель и теперь собирались умереть в ней.
Вот почему я все еще работал над своим запасным планом, которым я поделился с Самантой в ту первую ночь, когда мы встретились.
За последние три года я профинансировал строительство небольшого межзвездного космического корабля с ядерной установкой на низкой околоземной орбите. В нем размещалась самоподдерживающаяся биосфера, которая могла обеспечить долгосрочное жизненное пространство и жизнеобеспечение экипажу из двух десятков человек-пассажиров, включая Эйч и Сёто, которые присоединились ко мне в оплате огромных счетов за строительство.
