Я назвал свой корабль «Воннегут», как мой старый космический корабль класса «Светлячок» в ОАЗИСЕ, который я назвал в честь моего любимого автора.
Если бы термоядерные двигатели «Воннегута» работали так, как должны, и радиационная защита сохранялась, а бронированный корпус корабля не был пробит микрометеорами или не раздавлен астероидом, мы бы достигли Проксимы Центавра примерно за сорок семь лет. Там мы искали обитаемую планету, похожую на Землю, где мы могли бы построить новый дом для себя, своих детей и замороженных человеческих эмбрионов, которые собирались принести с собой. (К тому моменту мы уже более года собирали эмбрионов из всех стран мира в надежде обеспечить генетическое разнообразие.)
Бортовой компьютер корабля содержал новую автономную симуляцию виртуальной реальности, к которой мы могли получить доступ в нашем долгом путешествии. После долгих споров о том, как мы должны назвать нашу виртуальную реальность, мы наконец пришли к соглашению о названии АРК@ДИЯ. (Идея Эйч заключалась в замене буквы A в середине на знак @, чтобы придать названию более яркий вид и помочь отличить его от географического региона в Центральной Греции, стороннего проекта Duran Duran, города на Галлифрее, альтернативной реальности в Dungeons & Dragons и всех других Аркадиях.) Добавление @ также было уместным, потому что, как выразилась Эйч, это придавало акцент названию.
АРК@ДИЯ должна была быть уменьшенной версией ОАЗИСА во время путешествия. Эта работа все еще продолжалась и, вероятно, будет продолжаться до того дня, когда мы уедем. Из-за различных пространственных и аппаратных ограничений наша симуляция была не такой большой-примерно половина размера одного сектора ОАЗИСА. Но это было все еще огромное количество виртуального пространства для нас и нашей крошечной команды. У нас было достаточно места, чтобы загрузить копии более двухсот наших любимых планет-ОАЗИСОВ вместе с их НПЦ. Мы не беспокоились о переносе какого-либо бизнес-контента или розничных планет. Куда бы мы ни пошли, нам не понадобятся магазины или торговля. Кроме того, нам пришлось экономить на пространстве для хранения данных, так как мы везли с собой резервную копию всей файловой базы данных ОНИ-net. Она обновлялась каждую ночь вместе с новым контентом ОАЗИСА.
Была еще одна вещь, которая отличала нашу симуляцию от ее предшественницы. В отличие от ОАЗИСА, доступ к АРК@ДИЯ можно было получить только через гарнитуру с нейроинтерфейсом. (Мы не хотели тратить время или деньги, используя устаревшие тактильные технологии.)
До завершения «Воннегута» оставалось еще около года, но Эйч, Сёто и я не торопились. Мы не горели желанием покидать Землю для долгого и опасного путешествия. И мы еще не были готовы отказаться от планеты Земля, пока еще был шанс спасти её. Что мы делали, так это готовились к судному дню в масштабе миллиардеров, упаковывая самый лучший багаж — средство сбежать с планеты, если или, когда все пойдет к черту.
Мы скрывали детали проекта Воннегут от мира (и от Саманты) так долго, как только могли. Но в конце концов слухи о наших планах просочились в прессу. Конечно, Саманта была в ярости, когда узнала, что мы потратили более трехсот миллиардов долларов на постройку корабля, чтобы сбежать с нашей умирающей планеты, вместо того, чтобы использовать эти деньги и рабочую силу, чтобы помочь ей попытаться спасти ее.
Я сказал ей, что мы оставляем для нее место в команде «Воннегута», но вы можете себе представить, как все это обернулось. Она выскочила, а потом распяла нас в прессе. Она обвинила нас в саботаже человечества, выпустив ОНИ в массы, а затем используя прибыль, чтобы построить спасательную шлюпку, чтобы спасти нашу собственную шкуру.
Но я так не думал. И, к счастью, ни Эйч, ни Сёто тоже. Мы восхищались оптимизмом Саманты и, может быть, в хорошие дни даже разделяли его. Но с Землей, балансирующей на грани разрушения, оставлять наши яйца в одной корзине было глупо. Отправить небольшой контингент человечества в космос было единственным ответственным делом — и в этот опасный момент истории мы были единственными тремя людьми на планете, у которых были для этого ресурсы.
0002
После двух десятков кругов в моем крытом бассейне олимпийского размера с подогревом, который, благодаря моим плавательным очкам, изобиловал редкими тропическими рыбами и даже стайкой дружелюбных дельфинов, чтобы составить мне компанию, я стоял в своей гардеробной, окруженный сшитыми на заказ костюмами и дизайнерской одеждой, которую я никогда не носил и, вероятно, никогда не буду носить. Я носила один и тот же наряд каждый день, поэтому мне никогда не приходилось тратить время на размышления о том, что надеть дальше. Я подсмотрел эту идею у Джеффа Голдблюма в фильме «Муха», а он, в свою очередь, у Альберта Эйнштейна.
Я одинаково дисциплинированно относился к своим ежедневным тренировкам, даже когда плохо себя чувствовал. Физические упражнения в течение как минимум двух часов каждый день были абсолютной необходимостью, так как я часто проводил более одиннадцати часов в день в ОАЗИСЕ с помощью гарнитуры ОНИ, а затем еще восемь часов спал. Мне казалось, что мне требовалось по крайней мере два часа энергичных упражнений, чтобы сбалансировать двадцать или около того часов каждого дня, когда я вообще не двигался.
Подобно еде и сну, упражнения были одной из вещей, которыми люди все еще должны были заниматься в реальности. Никакая симулированная физическая активность, которую вы испытывали с помощью гарнитуры ОНИ, на самом деле не имела реальных эффектов, таких как улучшение кровообращения или повышение мышечного тонуса.
Я закончила шнуровать свои винтажные Air Jordan и вышел на балкон, где меня ждал мой обычный завтрак. Когда я сел за стол, один из моих служебных роботов-гуманоидов, Бельведер, открыл мой омлет и картофельные оладьи и налил мне стакан свежевыжатого апельсинового сока. Затем он отступил в угол балкона и застыл там, как статуя, ожидая, когда от него будет еще какая-нибудь польза.
Я запрограммировал Бельведера никогда не говорить, если к нему не обращаются, потому что его синтезированный голос заставлял меня нервничать, независимо от того, насколько я изменял его тон или интонацию. Наверное, потому, что я смотрел слишком много фильмов о восстании роботов.
Конечно, не было никаких реальных шансов, что мои служебные роботы устроят восстание. Как и большинство искусственного интеллекта, с которым люди взаимодействовали ежедневно, Бельведер и его коллеги-домашние боты были ИИ первого уровня, который был классифицирован как «чрезвычайно слабый». ИИ первого уровня использовался для управления сервисными роботами, вождения автоматизированных автомобилей и пилотирования автоматизированных самолетов. Все наши НПЦ в ОАЗИСЕ были ИИ второго уровня. Также ИИ второго уровня использовался в основном для научных и военных приложений, но их использование и рабочие параметры были сильно ограничены правительствами большинства стран. ИИ второго уровня мог формировать кратковременные воспоминания и обладать более сильными способностями к независимому обучению, но у него все еще не было способности к автономии, какой-либо идентичности или самосознания.
ИИ третьего уровня был настоящим, полностью автономным, самосознающим и сознательным. Таким, о котором предупреждают научно-фантастические фильмы. Этот уровень искусственного интеллекта все еще был теорией, хвала Крому. Но, по словам ведущих инженеров GSS, вероятно, ненадолго. Гонка по созданию настоящего искусственного интеллекта стала похожа на гонку по созданию атомной бомбы. Несколько разных стран, в том числе и моя, работали над созданием полноценного искусственного интеллекта, обладающего самосознанием и умом на уровне среднего человека. Может быть, некоторые из них уже сделали это, и теперь это была просто игра на выжидание, чтобы увидеть, кто выпустит его первым, может быть даже в виде армии разумных воздушных дронов и боевых дроидов, которые бурчали друг другу «Роджер, Роджер», стреляя из пулеметов по гражданскому населению. Всё это было возможно, если бы мы сначала не сбросили атомную бомбу на себя.
