взмахнув кулаком, отправил меня на пыльный пол Алфеевой хибары. – Связать их и в яму.
- Лисы-пиздолизы, - только и мог пробормотать я, прежде чем отключиться. Да, в который, сука, раз. Вам смешно? А мне вот не очень.
Глава четвертая. Котел страданий.
Римско-иерусалимские ямы были удивительным местом. Во-первых, это действительно были ямы, где сидели разномастные узники, часть из которых загремела сюда по политическим причинам, а часть за то, что поганила облик города своими экскрементами и мазней на стенах. Да, да. Все как у людей привычного мне времени. И во-вторых, воняло здесь похлеще, чем в Аду, хотя Ад был создан для того, чтобы мучить людей, но люди превзошли Преисподнюю раз так в пятнадцать. Самым зловонным местом ямы был широкий глиняный горшок для вполне очевидного использования. К нему старались вообще не подходить без особой нужды, ибо нужды в нем было и так предостаточно.
- Очухался, лысый? – спросила Астра, когда я поморщился и открыл глаза.
- Очухался. Неплохо он меня вырубил, - ответил я, принимая сидячее положение и прислоняясь спиной к стене. – Что новенького?
- Ахиллес отпиздил трех заключенных, когда те решили потрогать его белые одежды, - усмехнулась рыжая. Я перевел взгляд в угол, где стонала вышеупомянутая троица, носящая следы жесточайших побоев и смотрящая на грека с первобытным страхом. – А так, ничего нового. Мы опять загремели в кутузку из-за твоего распиздяйства.
- А чего сразу я?
- А того, - буркнула Астра. – Прошлый раз нас к Алфею кто привел? Братишка его. А сейчас мы сами вломились, сломали дверь и помешали его противоестественной ебле с бородатым уебком. Ты думал, что у них тут все так и устроено? Вламывайся в дома, проси одежду, еду, пугай любовников и тебе за это ничего не будет? Ха! Распиздяйство чистой воды, Збышек.
- У, сука! – прорычал Ахиллес, когда побитая им троица пошевелилась в углу. – Сидеть, бля, смирно. Свиноёбы, нахуй.
- Прости, дружище. Надо было тебе дать добро на выбивание дерьма из голов римлян, - хмыкнул я, обращаясь к греку. Тот колко усмехнулся и хлопнул меня по плечу, чуть не сломав пару костей.
- Нормально все, поляк. Хоть какое-то разнообразие.
- Угу, - вмешалась Астра. – Это для тебя разнообразие, а для нас с жирным балбесом уже привычное место обитания. Он любит попадать в дерьмо. Говорила же, тянет его в теплое и вонючее.
- Прости, заинька. Разленился я на казенных харчах, - улыбнулся я, тыкая подругу в бок. Та слабо улыбнулась в ответ и тихо вздохнула.
- Что делать-то будем? – спросила рыжая.
- Эй, бродяги, - громко крикнул я, обращаясь ко всем обитателям ямы. – Что тут деется вообще?
- Хули тут делаться-то будет? – мрачно ответил один из заключенных, сгорбленный иудей с плешивой бородкой. Он стрельнул в сторону Астры похотливым взглядом и, нарвавшись на красноречивый бешеный взор Ахиллеса, отвернулся. – Римляне – псы.
- Не говори, - согласился я. – И долго вас тут держат?
- Зависит от преступления, - лаконично ответил еврей.
- А ты-то за что попал в яму?
- Политический я, - гордо вскинулся он, заставив Астру рассмеяться.
- Ну как же, - фыркнула рыжая. – Тут все, блядь, срали в углах и говном стены мазали. Политические, блядь.
- Мессия грядет, - веско вставил иудей, подняв вверх грязный палец. – Каждому воздастся по делам его.
- Знакомые речи, - кивнул я. – И что с политическими делают? Ты, говори, давай. А то Ахиллесу надо бы ярость выпустить. Как бы ты не попал под раздачу.
- Львам их бросают, - усмехнулся еще один заключенный, высохший и тощий, как жердь, старик. – У римлян тута все просто. О мессии говоришь, иди ко львам в пасть. Срешь на стены – ко львам.
- Удивительное разнообразие, - хмыкнул я и, подняв голову к плетеной решетке, громко крикнул. – Эй, псы римские! У вас тут жрать давать не принято? А ну как поднимем бунт и закидаем вас какашками!
- Заткнись, - последовал громкий окрик сверху. – Скоро тебе жрать не потребуется, галл.
- Ну вот. Еще и в Астериксы записали.
- Ты скорее Обеликс, лысенький, - улыбнулась Астра. – Пузом уж точно похож. А вообще, заканчивай орать. Скоро сами узнаем. Отсюда быстро выводят. О, смотри.
Решетка, закрывающая яму, отодвинулась в сторону и в дыре появилась ехидная морда римского солдата, который смотрел на нас.
- Выходите, псы безродные, - велел он, неприятно усмехаясь. – Или мы сами за вами спустимся. Лучше от этого не будет.
- Пошли, - тихо буркнул я, повернувшись к друзьям. – Шанс должен быть. Держите ушки на макушке.
- А хуй в трусах, - мрачно ответил Ахиллес и, задумавшись, добавил привычную ругань. – У, сука! Тефтель!
- Все так, дружище. Пошли уже, - вздохнул я и, первым поднявшись на ноги, двинулся в сторону короткой веревочной лесенки, которую римляне скинули в дыру.
Стоило мне подняться, как на горло тут же накинули прочную веревку и без колебаний затянули узел. Дернись я и моментально бы задушил себя самостоятельно. С Астрой и Ахиллесом поступили похожим образом, разве что к греку проявили больше почтительности, хоть вся стража и ощерилась мечами, словно диковинные ежи. Ахиллес ехидно хмыкнул и, резко дернувшись, удостоверился в том, что его дико боятся. А чего тут удивляться. Даже став праведником, грек не растерял внушительной мускулатуры и зверского выражения лица, которое до сих пор снится душам тех, кого он отправил в Ад у врат Трои.
А дальше нас повели длинными и темными коридорами, уходящими вглубь Иерусалима. В голове промелькнули мысли о том, что это уже было. Мысли редкие и напуганные. За каждым поворотом мне мерещились демоны, а в темноте ехидно смеялся Владыка Флегий, ожидающий свежие души, которых будут терзать на Арене. Астра испытывала похожие эмоции, как и Ахиллес. Грек шел молча и странно на меня пялился. Это потом до меня дошло, что он ждал знака. Но сейчас спешить не следовало. Может, дело в том, что тут темно, как у эфиопа в жопе, или же меч стража, приставленный к моему боку, не давал этого сделать. Приходилось идти дальше и ждать выгодного момента. А впереди, меж тем, замаячил тусклый свет и раздался странный гул, словно шумели десятки пьяных
