«Это была та же самая причина для ваших последних двух обновлений, не так ли?» — спросил Арт3мида. У нее был талант заставлять свои вопросы звучать как обвинения.
«Да, так и есть», — ответил Фейсал. «К сожалению, каждый раз, когда мы внедряем новый набор мер безопасности, хакеры быстро находят новые обходные пути. Но мы надеемся, что это обновление наконец-то сделает свое дело и положит конец разгону раз и навсегда»..
С момента выпуска ОНИ было всего несколько смертей, и каждая из них была вызвана разгоном и взломом прошивки гарнитуры ОНИ, чтобы превысить дневной двенадцатичасовой лимит. Несмотря на наши предупреждения о безопасности и отказы от ответственности, всегда было несколько пользователей, которые предпочитали игнорировать их. Некоторые люди были убеждены, что они особенные, и что их мозг может выдержать четырнадцать или даже шестнадцать часов последовательного использования ОНИ без каких-либо побочных эффектов и некоторые из них действительно могли, в течение дня или двух. Но их удача была не безгранична, и они, в конечном итоге, сделали себе лоботомию. И это было очень плохо для бизнеса.
Благодаря нашему жесткому лицензионному соглашению с конечным пользователем, GSS не может нести юридическую ответственность ни за одну из этих смертей. Но мы по-прежнему хотели защитить оверклокеров от самих себя, поэтому обновляли прошивку ОНИ при каждом обнаружении нового эксплойта.
С момента появления ОНИ вокруг ОАЗИСА ходила городская легенда, утверждающая, что сам Холлидей превысил дневной лимит использования ОНИ, когда тестировал первый прототип гарнитуры, и что именно это вызвало его неизлечимый рак. Но это была полная чушь. Согласно всем проведенным нами интенсивным исследованиям и тестам, не было никакой связи между нейронным интерфейсом ОАЗИСА и лимфомой, положившей конец жизни Холлидея.
Фейсал призвал проголосовать за обновление прошивки ОНИ. Эйч, Сёто и я проголосовали за, а Арт3мида предпочла воздержаться. Она всегда воздерживалась от голосования, связанного с гарнитурами ОНИ, даже в таких случаях, когда мы голосовали за принятие новых мер безопасности.
«Отлично!» — сказал Фейсал, сохраняя веселый тон, несмотря на напряженность в комнате. «Это было наше последнее дело. Если ни у кого больше ничего нет, мы можем прерваться…»
«О, у меня есть еще кое что», — объявил Арт3мида, прерывая его.
Эйч, Сёто и я одновременно, но не преднамеренно вздохнули.
Арт3мида проигнорировала нас и продолжила.
«Исследования показали, что человеческий мозг не завершает свое развитие примерно до двадцати пяти лет», — сказала она. «Я думаю, что это должно быть возрастное ограничение для использования гарнитуры ОНИ, но я знаю, что вы никогда не согласитесь с этим. Итак, в качестве компромисса и для безопасности наших самых маленьких клиентов я предлагаю, чтобы в будущем мы разрешили использовать гарнитуры ОНИ только людям от восемнадцати лет и старше. По крайней мере, до тех пор, пока мы не будем лучше понимать долгосрочные неврологические и психологические эффекты».
Сёто, Эйч и я обменялись усталыми взглядами. Фейсал сохранял солнечную улыбку на лице, хотя он явно устал от этого дерьма.
«Эйчу, Сёто и мне меньше двадцати пяти лет», — сказал я. «Вы предполагаете, что мы все пострадали от повреждения мозга из-за использования ОНИ?»
«Что ж, — ответила она с ухмылкой, — это определенно объяснит некоторые решения, которые вы приняли за последние три года».
«Арти, — сказал Эйч, — каждый раз, когда мы встречаемся вчетвером, ты предлагаешь какие-то новые ограничения на гарнитуры ОНИ. И каждый раз ты проигрываешь три к одному».
«Я не прошу никого из вас отказаться от своей драгоценной привычки, хорошо? — сказала Арт3мида. — Я говорю о детях, которые еще недостаточно взрослые, чтобы голосовать. Мы превращаем целое поколение детей в наркоманов ОНИ еще до того, как они получат шанс испытать жизнь в реальном мире».
«Это не новость», — сказал я, как только она замолчала. «Но для большинства людей жизнь в реальном мире — отстой. А реальность пошла наперекосяк задолго до того, как мы начали продавать эти гарнитуры, Арти…»
Впервые за много лет Арт3мида встретился со мной взглядом.
«Ты,»- сказала она, указывая на меня пальцем. «Ты больше не можешь называть меня Арти. И ты серьезно хочешь читать мне лекцию о состоянии реального мира?» Она указала на то, что нас окружает. «Ты все еще проводишь здесь все свое время, прячась. А я тем временем пытаюсь спасти реальный мир. Нашу реальность! Настоящую реальность!»
Она снова указала на меня. «Может быть, вы не видите опасности, потому что вы не хотите этого видеть. Вы слишком любите свою волшебную машину мечты, чтобы видеть, что она делает с человечеством. Но я это вижу. И Огден Морроу тоже. Вот почему он никогда не надевает гарнитуру ОНИ! И держу пари, поэтому он здесь больше не будет работать, даже консультантом. Он также не хочет помогать вам положить конец человеческой цивилизации». Она покачала головой. «Вы его сильно разочаровали…»
Она сложила руки на груди и не сводила с меня глаз, ожидая моего ответа. Я несколько раз сжал и разжал челюсти, чтобы не закричать от отчаяния. Затем я включил программу подавления эмоций и сделал одно из дыхательных упражнений, которым меня научил Шон, чтобы успокоиться.
Первым моим побуждением было рассказать о бабушке Саманты. Мать ее отца, Эвелин Опал Кук, была той, кто воспитал Саманту после смерти ее родителей. Ее бабушка никогда не разделяла предубеждения Саманты против ОНИ. Совсем наоборот. Она заказала одну из самых первых гарнитур и пользовалась ей каждый день до конца своей жизни. К сожалению, это было недолго. Всего два года.
Когда у Эвелин диагностировали рак поджелудочной железы, она начала пользоваться гарнитурой по максимуму, по двенадцать часов в день, чтобы как можно чаще и как можно дольше отключать свой разум от опустошенного химиотерапией тела. В ОАЗИСЕ у Эвелин было совершенно здоровое тело, которое никогда не чувствовало боли. Пока ее тело борется с болезнью, она может оставить его и отправиться на пробежку по любому пляжу в мире или на пикник на вершине горы. Или танцевать всю ночь напролет в Париже с подругами. Нейронный интерфейс ОАЗИСА позволял ей продолжать жить радостной, счастливой жизнью в течение половины каждого дня, вплоть до того момента, когда она, наконец, умерла от своей болезни чуть больше года назад. По словам медсестер, Эвелин умерла мирно и безболезненно, потому что в это время она использовала гарнитуру ОНИ, чтобы поговорить с Самантой внутри ОАЗИСА. Нейронный интерфейс позволил ей продолжать общаться с внучкой еще долго после того, как ее физическое тело стало настолько слабым, что она потеряла дар речи.
Я совершил ошибку, упомянув бабушку Саманты однажды раньше, во время одного из наших предыдущих споров по поводу ОНИ. Саманта взбесилась. Затем она предупредила меня никогда больше не упоминать имя ее бабушки. Так что я этого не сделал. Нет, я ничего не сказал. Я делал упражнения на глубокое дыхание и прикусил проклятый язык.
«А как насчет образования?» — сказал Сёто, когда я не смог найти аргументы. «Люди могут научиться всем видам ценных навыков через воспроизведение ОНИ. Как выращивать пищу или говорить на иностранном языке. Врачи могут научиться выполнять новые медицинские процедуры у лучших хирургов в своей области. Почему люди должны быть лишены доступа к такому важному инструменту обучения только из-за своего возраста?»
«Главное, чему ОНИ учит людей, — это игнорировать реальный мир», — сказала Саманта. «Вот почему он разваливается».
«Мир уже разваливался», — сказала Эйч. «Помнишь?»
«И ОНИ может быть тем, что нас спасет», — сказал я. «Оно имеет духовные, психологические и культурные преимущества, которые все еще открываются нам. В самом прямом смысле, ОНИ обладает способностью освобождать наши умы, временно освобождая их от наших сущностей».
Арт3мида попытался перебить меня, но я продолжил.
