чтобы получить поистине голливудский кадр. А учитывая, что грек смотрел на всех, как на говно, эпичность момента была зашкаливающей. Пока от группы воинов не отделился худощавый парень, смутно похожий на нашего друга. Он, открыв рот, замер на месте, а потом покачал головой, словно отказываясь признавать увиденное.
- Неоптолем, - тихо произнес Ахиллес, останавливаясь в двух шагах от парня. – Здравствуй, сын.
- Ты гляди, - прошептал я, наклоняясь к Астре. – И никаких тебе «У, сука», «уебу» и «выебу».
- Он походу в шоке, - хмыкнула Астра, смотря за тем, как сын Ахиллеса медленно подходит к отцу, все еще тряся головой, как щенок, которому вода попала в ухо. – Помнишь, как он первый раз пойла Анастасия жахнул?
- Не забудешь, - буркнул я, вспоминая поэму пьяного грека, сплошь посвященную противоестественной ебле троянцев с дикими баранами, исполненную, на удивление, красивым, литературным языком. Одна строчка, где «и совокупились они с кудрявым задом, из паха достав метровых гадов», чего стоит.
- Отец, - неуверенно протянул паренек. – Но как?
- Узрите воины, Ахилла, Пелеева сына, - протяжно заныл я, подражая Гомеру, когда тот начинал читать свою «Илиаду» после пятого стакана вина. – Узрите Ахилла, отпущенного Аидом на землю грешную.
- Перебарщиваешь, - улыбнулась Астра, но я подмигнул подруге и продолжил.
- Узрите посланцев Аидовых, кои могучи настолько, что вернули вам Ахилла. На один день, одну ночь, и один час, и одну…
- Хватит, - мрачно велела рыжая, сдавив мне руку.
- Отец. Это правда? – спросил Неоптолем, переведя взгляд с нас на грека, который лукаво улыбался.
- Правда, сын.
- Как, сука, трогательно. Сейчас рожу от умиления и ребенком этим будет Сесилия Ахерн, - съязвил я, показательно вытирая глаз, в котором натурально что-то блестело. И не соврешь ведь. Каждый из нас романтичен до пиздеца. Даже Астра всхлипнула, когда Неоптолем, бросившись к Ахиллесу, заключил отца в объятья. Остальное воинство тут же разразилось радостными криками. Глаза усталых людей озарила надежда. Они во всем видели знаки, а такой знак, как Ахиллес, говорил о многом.
Чуть позже, когда войско встало на привал, мы сидели в шатре Неоптолема и наслаждались суровой, но вкусной армейской едой. Я жрал так, что за ушами трещало, ибо простая похлебка, приготовленная из настоящего мяса, зерна и каких-то неведомых специй, на вкус была просто потрясающей. Астра, давно съев свою порцию, внимательно слушала разговор отца с сыном, изредка шипя на меня, если мне доводилось забыться и начать чавкать от жадности.
- Когда ты погиб после той безумной вылазки, греческое войско поразило уныние, - сказал Неоптолем, делая широкий глоток из мехов с вином. – Гелен, сын Приама, произнес пророчество, что для победы грекам нужны стрелы Геракла и я.
- У, сука! – проворчал Ахиллес, услышав имя давнего недруга, с которым знатно поборолся во время Игр.
- Прости, что влезаю, дружище. А где эти стрелы? – улыбнулся я, удовлетворительно похлопывая себя по животу, набитому уже пятой порцией похлебки. – Взглянуть бы на такое чудо.
- Посланец Аида и не ведает, как стрелы выглядят? – удивился сын нашего друга. К чести греков, удивлялись они всегда очень показательно и по-детски наивно. Я кивнул в ответ и выдал громкую отрыжку, что не очень понравилось Астре, которая влепила мне подзатыльник и велела не срать в доме хозяина. Неоптолем уважительно на нее посмотрел и опустил очи в пол, когда рыжая с вызовом на него уставилась. – Прошу простить меня, могучая фурия. Не ведаю я нравов ваших, но таким владыкам, как вы, позволено все в этом доме, как будто это ваш дом.
- Спасибо, конечно, - хмыкнула Астра, - но если этого жирного балбеса не осаживать, он пердеть начнет, а этого даже ваши хваленые греческие носы не выдержат. Знаешь, как его Аид называет?
- Нет, - заинтересованно покачал головой Неоптолем.
- Прекрасный Персик Пердеть Король, - икнув, ответила Астра и шатер потонул в хохоте, причем отец с сыном смеялись одинаково. Родня, хули там.
- АХАХАХАХА! – гоготнул Ахиллес и утер слезу, выступившую в левом глазу. Хмыкнув, он еще раз бросил в мою сторону колючий взгляд и повернулся к сыну. – Что-то еще?
- Аякс Теламонид… - начал было тот, но грек прервал его, подняв руку.
- Я знаю, сын. Не выдержал того, что мое оружие Одиссею досталось. Всегда хитер был царь Итаки. У, сука! Прохвост, нахуй!
- Поразительно, - усмехнулся я. – Какая богатая речь, дружище. Чего ж ты с нами так не разговариваешь? А то знаешь, как бывает…
- Не верил я ушам своим и языку, который мне сказал, что славный сын Пелея снова с нами, - я подпрыгнул на месте, а потом, перевернувшись, уставился на вход, где замер рослый мужчина с колючей бородой и в стандартном облачении греческого воина. Он держал в руках диковинный лук и одну стрелу, наконечник которой блестел слишком ярко.
- Не обманули тебя, Филоктет, - кивнул ему Ахиллес. – Вижу я и лук с тобой, и стрелы, ядом Гидры смоченные.
- Истинно так, великий Ахилл, - радостно осклабился мужчина. – Пора взъебать гузло спартанское, покуда оно еще срать может!
- А он могет шутить, - усмехнулся я. – Добро пожаловать к нашему шалашу.
- Прости, странник, но не знаю, кто ты, - нахмурился Филоктет. – Назови отца своего и выпьем мы с тобой, а потом, быть может, уступишь ты мне на ночь эту деву, чьи перси так упруги, словно вершины облаков.
- Я тебе, блядь, уступлю, - нахмурился я. – Уступалка треснет и в очке застрянет.
- Прости его, о посланник Аида, - побледнел Неоптолем. – Не забирай его жизнь, он еще нужен нам.
- Лады. Пусть только за языком следит, - буркнул я и мстительно улыбнулся, когда наследник Геракла рухнул на колени. – Ты чего, дружище? Ножки подкосились от крутой дозы охуина? Все зло от мяса. Еби теперь кактусы.
- Прости меня, слуга Владыки Аида, - молвил Филоктет. Меня уже начала раздражать особая поэтичность греков, но ухмыляющийся Ахиллес, радующийся, что снова оказался среди своих, заставил меня побороть приступ цинизма. Вздохнув, я подошел к воину и помог ему подняться.
- Вставай. Успеешь наваляться. Но женщину мою не тронь. Мигом тебя змеей выебу, будешь, как Кекроп.
- И в мыслях не было, - ответил Филоктет. – Позволишь ты
