себя героем древности, таким же храбрым мужественным, принёсшим огонь людям, знания или особого рода откровение, если бы нашёл то, что искал? И в чём это откровение заключалось бы? Смог ли он открыть тайну? Чего он жаждал найти в Царстве тьмы на протяжении всей своей трагичной, суровой жизни в одиночестве? Себя? Познать скрытое, запрещённое для них и тайное для всех, ограничивающее его свободу и жажду к познанию? Чувствовал ли он себя свободным на пороге конца своей жизни, на закате своей мечты и устремлений? Или всё же впереди его ждал восход? Жажда свободы, та невероятная способность к преодолению преград, желание творить и изменять мир привели его в самый Центр Мироздания, где заканчивалось всё, где начиналась вечная, казалось непроницаемая пустота.
Впереди находился широкий кратер, в центре которого стоял монолитный каменный столб, пятиугольной формы, заканчивающийся острой пикой. Столб искусственно пульсировал, иероглифы светились синим искусственным светом, озаряя чёрные силуэты, стоящие вокруг ровным строем.
– Не может быть! – зал наполняли именно те машины, которые он видел во сне, словно что-то предостерегало его в тот раз, когда он потерял сознание.
Обойдя кратер, и обнаружив ступенчатый спуск вниз, выключил фонарь и приблизился к ним. Трёхметровые создания стояли без движения, подвешенные на прозрачных трубках к далёкому потолку, словно скульптуры древних мускулистых героев. Чёрные, без лиц, вместо них тихо кипела вязкая жидкость. Совсем рядом, в первом ряду от обелиска стояли белые существа, и при каждом биении света их сосуды наполнялись, синим цветом, угасая, преобразовывались в чёрный.
Сверху работали кондиционеры, охлаждая воздух. Похолодало.
Безымянный разглядел под столбом золотой пьедестал с прозрачной жидкостью, под которой на неизвестной табличке лежали миллионы драгоценных кристаллов – все то, что он смог спасти в своей прошлой жизни вместе со своими адептами!
Некоторые ячейки оказались пустыми и ждали своих хозяев. Иные – закрыты навсегда – мертвые.
Подойдя ближе, он обнаружил на полу канавки, подходящие к каждому существу, идущие от обелиска, и заканчивающиеся трубками на их телах, словно каждый из них питался от столба энергией, как младенец в утробе матери.
Когда последовал мощный толчок и тяжелый скрежет, гости стихли, прислушавшись.
– Что происходит? – спросил кто-то из толпы.
– С кораблем что-то не так! Света нет! Ничего не работает! Мы в ловушке! Это западня, нас предали!
– Нужно выбираться отсюда! Куда смотрит Император? Где капитан?
– Император мертв! Лежит в лужи крови!
Многие, испугавшись, расталкивали всех и выбегали из зала, в поисках Харона, что спровоцировало панику.
– К Харону, к Харону! Без паники! Не толкайтесь!
Толпа хлынула к выходу, создалась давка, и люди падали под ноги, их топтали, ломали им ребра, руки.
Эра не покидали голоса, они вели его к спасательной шлюпке.
Некоторые из них только мешали ему, указывая путь к Харону, который ничем помочь ему не мог.
Эр понимал, что умирает, но быть загнанным и зарезанным на собственном корабле он не хотел, и поэтому боролся до конца. Он видел, как толпа убегает к капсуле перерождения, которая в отличие от систем корабля питалась от обособленного генератора, мощность которого хватило бы лишь на его семью. Поэтому его целью была она – спасательная шлюпка. Никакой электроники, лишь примитивный ручной механизм спуска в открытый космос.
Сверху ударил луч света, и обелиск засветился ещё сильнее, капля жидкости подхватила кристалл и унесла к существу, проникнув в голову, затем его можно было разглядеть через жидкость, наполнявшую лицо.
– Да это же Ристалище! – ужаснулся Безымянный, после чего он осторожными шагами незаметно начал возвращаться к подъёму, лучи света продолжали сыпаться сверху на обелиск, вселяя в существа всё новые и новые кристаллы, камни проникали в белые создания, затем в чёрные. Но их было не много, затем обелиск замолчал. Безымянный поспешил.
Отбежав на безопасное расстояние, Безымянный спокойно достал заряд, и установил его в ракетницу.
Затем зарядил и нацелил ствол на пьедестал, не раздумывая, нажал на курок – вспышка, и миллионы кристаллов разлетелись на куски, пронзая тела существ.
Жрец, когда-то их спасший, спустя тысячелетия их уничтожил.
С Ристалищем было покончено. От него остались лишь копошившиеся тела на трубках, взволнованные взрывом. Белому существу разорвало половину лица, с которого капала какая-то вязкая жидкость. Как показалось Безымянному, некоторые из них обрели душу, и дышали…Он почувствовал себя в склепе, где ожили мертвецы, по спине пробежала дрожь от ужаса.
– «Все, все, уходим!» – прошептал Безымянный, пятясь назад.
Шаг.
Философия «Перерождения» за последние десятилетия ничуть не изменилась, ее зарождение началось с поднятия артефактов и закончилось строительством стены, потом, толчок получила философия искусственного интеллекта, у которого был собственный взгляд на мир–взгляд творца. Две философии в итоге сплелись в архитектуре уже едва напоминавшую человеческую, когда ты умеешь творить мускулы, тело, красоту живого создания, разум из пробирки, то в твоих чертах просматривается божественное, сопутствующее сознанию. Возвышенность и стремление к вечному – вот истинный конец философии, ее бесконечность и в итоге отчуждение от человека, как венца творения. От человека в новом остается лишь подчерк художника, но ему самому не остается места из-за собственных комплексов и страхов. Машинный ум создает единый мир, из города, планеты он хочет получить единую машину, единый живой организм. Он хочет оживить сталь и камень, сделав весь мир единым. И если человек не вписывался в картину мира, то ему суждено было умереть.
Безымянный ударом ноги выбил очередную металлическую решетку, но не почувствовал её удар о твёрдую поверхность, она упала беззвучно. Он уже был достаточно далеко от «Ристалища», чтобы опасаться погони, впереди ждало неизвестное.
Готовый сам исчезнуть в пустоте, он пересёк проход и оказался на балконе, с уходящим гладким винтовым спуском куда-то вниз. Затем ощутил себя парящим в невесомости космоса, в вечности и бесконечности, оказалось невозможным определить, где заканчивалось данное пространство. У него не было границ, и не было начала, стояла космическая тишина, нарушаемая его дыханием и шагами.
Жрец чуть было не потерял равновесие и не упал в темноту.
– Оу! Осторожнее! – закричал он самого себя и осторожно вздохнул, экономя воздух.
Остановившись на секунду и оценив обстановку, он, не спеша и долго, стиснув зубы, съезжал вниз и почувствовал каменное дно, ровное и прохладное, показания термометра спали, живительная прохлада прокатилась по телу.
В груди застучало, его природное предчувствие подсказывало ему, что он нашёл то место, которое искал – это был иной мир, нечеловеческий на человеческой Земле.
Затем за колонной открылось
