Господин Хатуль упал обратно в кресло-каталку и прикрыл лицо рукой.
— Вы хоть понимаете, с какими проблемами столкнётесь? — Спросил он севшим голосом.
— Пока что моей единственной проблемой были вы. Так где яйца?
— Вот, я записал здесь, где их можно найти, — Сказал господин Мао, извлекший откуда-то небольшой помятый конверт. — Там есть инструкция в контейнере. Не зря я хранил их всё это время. Вы уж позаботьтесь о них, — И он глубоко вздохнул, будто тяжёлый груз упал с его плеч.
— У нас ещё есть время, чтобы найти новые тела, — Заметил господин Хатуль. — И на вашем месте я не был бы так категоричен.
— А я бы на вашем месте расслабился и приготовился встретить неизбежное в покое и радости, — Я подпалил зажигалкой вицу и поднёс её к датчику на потолке.
Раздался сигнал тревоги, и я поспешил к выходу.
— Спасибо, — Проскрежетал кто-то из стариков, кажется, это был господин Катэр.
Прислонившись к стене, я ждал, пока заблокируются двери, и мне даже стало жаль стариков, растерявших свои бессмертные души в погоне за бессмертием тела. Всё-таки чертовски-изощрённую пытку придумали им ящерицы, подарив бесконечную жизнь! Даже устав от череды перевоплощений, они вынуждены были продлять своё существование снова и снова, боясь потерять то единственное, что у них осталось. Боясь неизвестности и небытия…
Спустя несколько минут всё было кончено. Мурашки поползли у меня по коже, когда я почувствовал, что не могу уловить их сознание. Встряхнув головой, я отогнал от себя мрачные мысли и пошёл за Шоном. Мне ещё предстояло найти яйца.
Мати открыл глаза, зажмурился, привыкая к яркому свету, и сел на кушетке.
— Где это мы, Джеф?
— В медицинском отсеке, — Я выкинул ватку с аммиачной водой и кивком головы отпустил девушку. — Ты дрых так, что пришлось будить тебя нашатырём.
— А… — Мати зевнул и потянулся. — Я бы ещё поспал. Как меня достала уже эта зажигалка! Всё бедро отдавила.
Он вытащил из брючного кармана зажигалку и выбросил её в урну. Зажигалка лязгнула, ударившись о пустое дно.
— Погоди-ка, — Я нагнулся и взял зажигалку, рассматривая её. — У тебя всё это время был боевой пистолет!
Опустив предохранитель, я отвёл затвор и показал ему зарядный механизм сквозь щель для стреляных гильз.
— Ну я, как-то не думал, что раз тебе дали зажигалку, то мне дадут что-то настоящее.
— Эх, Мати, Мати! — Я вручил ему пистолет. — Могли бы как-то выкрутиться из этой переделки, знать бы об этом раньше.
— Погоди, — Он почесал за ухом. — А что старики? Тебя уже не надо от них спасать?
— С ними случилось несчастье: в солярии отказала автоматика, потом сработала система пожаротушения. Мы скорбим по ним всем нашим умом… Или как там у них.
— А Шон и солдаты?
— Шон свихнулся и усыпил солдат снотворным. Нашим снотворным. Ну ты понимаешь, они тоже того… Он сейчас в соседнем отсеке слюни пускает. Я кое-как с помощью девушек связался с адмиралом, который командует эскадрой Шона. Скоро прилетит сюда на переговоры.
Мати ошалело смотрел на меня.
— Джеф, а ты меня не обманываешь?
— Ну что ты, глупыш! — Я улыбнулся и погладил его по голове. — Пойдём завтракать. Ты проспал больше шестнадцати часов.
Мати неуверенно поднялся с кушетки и замер, расставив руки. Он с ужасом озирался вокруг. Я бросился к нему и придержал его, подставляя плечо.
— Что с тобой?
— Да так, голова кружится, — Он удивлённо посмотрел на меня. — Спасибо тебе, Джеф.
— Не за что. Идти можешь?
— Да, — Он сделал несколько неуверенных шагов, но потом пошёл смелее. — А что на завтрак?
— Думаю, завтрак будет не хуже ланча, после которого ты на пол суток вырубился, — Пошутил я. — Только не переедай, а то потолстеешь.
Мы вышли из медицинского блока и направились к столовой. Я попытался определить, где находится адмирал, но вдруг с облегчением понял, что я уже не могу чувствовать чужое сознание. Мой странный дар пропал, будто его и не бывало. Сразу страшно захотелось спать, ведь всё это время я не спал. Я покосился на Мати и подумал, что было бы, наверное, здорово, если нам удастся ещё побыть вместе. Он улыбнулся каким-то своим мыслям и взял меня за руку, а мне стало хорошо на душе от того, что чувствую его тепло в своей руке.
* * *
— Я не могу этого сделать, — Пожилой седеющий азиат в парадном кителе мерил шагами кают-компанию.
Вот уже битый час он отказывался брать на себя командование.
— Вы боитесь? — Спросил я устало. — Только давайте на чистоту, без этих ваших уловок про служение великим идеям, нерушимую дружбу народов и особое предназначение.
— Послушайте, — Адмирал снял фуражку и положил её на один из образовывавших огромное кольцо стол. — Мы рождаемся в этом мире, чтобы служить. Таково наше предназначение. Так нас учат с детства, так воспитывают родители, так пишут книги, так говорят господа. Это наш образ жизни, мы вверяем свои судьбы не богу и не провидению, а конкретным людям. Они берут на себя ответственность за нас перед богом. А вы хотите разрушить эту многовековую традицию одним днём. Я боюсь, да, я не стесняюсь этого, потому что я боюсь даже не бросить вызов — я боюсь, что взамен разрушенным устоям общества Вы ничего не сможете нам дать. Вы всего лишь отнимете цель существования у всего нашего народа. Но Вас же это совершенно не волнует, ведь так?
— Но, согласитесь, и я в таком случае не могу управлять вами, и он тоже, — Я кивнул на скучающего Мати. — Мы здесь всего лишь случайно. Нас должны были убить, и Вы бы никогда не говорили с нами о таких вещах. У нас нет никакого права командовать. Просто так было угодно…
— Кому было угодно? — Адмирал упёрся кулаками в стол и посмотрел на меня сверху вниз.
— Никому. Судьбе было угодно, чтобы мы остались живы.
— Бог есть судьба, — Процитировал адмирал. — Нитями судьбы он ведёт нас к тем, кому доверил он творить закон, и с кого спросит он потом за все грехи наши.
— Адмирал, — Мати оживился. — А не кажется ли Вам, что приведённая Вами цитата позволяет любому человеку снять с себя ответственность и переложить её на другого: он де мне приказал так сделать? Просто потому, что так удобно. Более того, ваша религия позволяет вам оправдать себя за любое преступление. Убил человека — приказали. Изнасиловал — приказали. Украл — приказали. Что Вы на это скажете?
— Если я убью человека потому, что мне так хочется, то я предстану перед справедливым судом господина. Господин же отдаёт приказы, исходя из принципа божественной справедливости.
— Понятно, — Хитро сказал Мати. — А если господин прикажет убить другого господина?
— Значит, такова божественная справедливость.
— Ну хорошо, — Мати завёлся. — Ваш господин Шон приказывал доставлять себе выпивку и девушек. Это, по-вашему, тоже божественная справедливость?
— Око господне зрит за каждым господином денно и нощно. Да падёт в пучины вечного безумства нарушивший божественную справедливость! — Снова процитировал адмирал. — Как видите, кара господня не заставила себя долго ждать.
— Давайте сделаем так, — Вмешался я, поняв, что это может продолжаться до бесконечности. — Вы будете отдавать своим людям приказы, будто бы подчиняясь нам. А на самом деле мы не будем Вам ничего приказывать. Идёт?
— То есть Вы готовы взять на себя ответственность перед богом за любые мои поступки? — Удивился адмирал.
— Не за любые, — Я вздохнул. — А за те, что Вы совершите, исходя из принципа божественной справедливости. Надеюсь, он у вас где-нибудь описан.
— Гм… — Адмирал надел фуражку и снова зашагал вдоль столов. — И что же мне следует сделать в первую очередь?
— Адмирал, — Я уже готов был рвать и метать. — Я просто хочу, чтобы Вы начали мыслить самостоятельно! Не будет больше господина, который будет решать за вас, что делать.
— Я всегда мыслил самостоятельно. Думаете, господин Шон распоряжался, с каким ускорением двигаться кораблю или по какой траектории обогнуть ту или иную планету?
— Тогда что же Вы хотите? — В сердцах воскликнул я.
— Это не так важно. Гораздо важнее то, чего хотите Вы.
— Всего лишь высадить яйца на какой-нибудь приемлемой планете и вернуться домой!
— Так почему Вы сразу не сказали? Если у вас нет больше ко мне вопросов, то я пойду разбираться с текущими делами. В нескольких парсеках есть планета с неплохой атмосферой, и гравитация там — 0,95 от нормы. Челнок должен вылететь через два часа. Буду ждать вас там, господа.
Адмирал кивнул нам и вышел из кают-компании.
— Старый маразматик, — Выругался я.
— Не сердись на него, — Мати улыбнулся мне. — Я думаю, он пытается таким образом обезопасить себя и своих людей от нападок других господ. Какой с него спрос, если мы потребовали помогать нам. — Он встал, подошёл ко мне сзади и нагнулся губами прямо к моему уху. — А ещё ты обещал мне показать оранжерею. Там, должно быть, так романтично целоваться!
