— Памела! — позвал он. Потом позвал еще раз, но ответа не было, и Марвин решил, что это не так уж чертовски его заботит, чтобы идти ее искать.
Однако время шло, а Памелы по-прежнему не было видно. В конце концов Марвин поднялся на ноги и зашаркал к двери. Это могло оказаться небезопасным — белая женщина одна ночью на пляже… Кроме того, ему просто необходимо было глотнуть свежего воздуха. Вонь этого дыма была настолько прилипчивой, что, казалось, въелась в саму кожу; у него чесалось все тело.
Он медленно сошел по деревянной лестнице на маленький пляж. Полная луна уже висела на небе и белый песок ярко мерцал. Марвин мог видеть весь пляж, до самой серебристой полоски, отмечавшей отступающий край океана.
Памелы нигде не было видно.
Он двинулся дальше по песку — без какой-либо определенной мысли о том, что ожидает найти. Его ноги, казалось, ступали сами по себе, не спрашивая его разрешения, и он позволял им это. Его тело больше не ныло; даже головная боль прошла. Барабан в его голове звучал теперь очень громко, оглушительным «ПУ-УНГ, ПУ-УНГ, ПУ-УНГ, ПУ-УНГ», однако почему-то это больше его не беспокоило.
На влажном песке ниже линии высокого прилива виднелась цепочка следов от маленьких босых ног, уводившая дальше к воде. Марвин пошел по следам — без спешки и без особенного интереса. Впереди что-то белело, более светлое, чем песок. Дойдя дотуда, он не был очень сильно удивлен, узнав платье Памелы.
У кромки воды следы обрывались. Марвин постоял там некоторое время, глядя вперед, на освещенную луной гладь океана. Его глаза были устремлены куда-то вдаль, на невидимый горизонт. Его нога выбила хрусткий ритм на влажном песке.
Марвин шагнул вперед.
На вершине обрыва, сидя на большом валуне, индейский парень, служивший у Антонио, произнес:
— Вон он идет.
Его дед, сидевший рядом с ним, тихо хмыкнул.
— Сколько времени это заняло?
— С тех пор как вошла она? — Парень сверился со своими дешевыми электронными часами. Подсветка не работала, но луна светила достаточно хорошо. — Полтора часа. Около того.
— Хм-м. Мне казалось, что он не настолько крупнее нее.
— У нее были хрупкие кости.
— Угу. — Старик усмехнулся. — Я видел тебя, когда она сняла с себя платье. Думал, ты свалишься с обрыва.
— У нее было красивое тело, — сказал парень. — Для женщины ее возраста.
Они смотрели, как Марвин Брэдшоу целеустремленно входит в океан. Вода доходила ему уже до пояса, но он продолжал идти вперед.
— Скорее всего, он не умеет плавать, — заметил парень.
— Ему бы не очень помогло, если бы он и умел. Пойдем, сынок. Нам пора.
Когда они возвращались к пикапу, парень спросил:
— Ты научишь меня этому наговору?
— Когда-нибудь научу. Когда ты будешь готов.
— Это как-нибудь называется? То, что мы… что ты делал там, у них в доме? Как ты это называешь?
— Я называю это запуском.
Парень рассмеялся. Спустя мгновение к нему присоединился и старик, вторя молодому голосу своим сухим, шелестящим смехом. Они все еще смеялись, когда пикап тронулся вверх по прибрежной дороге, направляясь в сторону далеких огней автомагистрали.
Позади них простирались безбрежные пространства океана; его плоскую, сверкающую в лунном свете поверхность нарушало лишь единственное маленькое темное пятнышко — это были голова и плечи Марвина Брэдшоу, идущего вброд по направлению к Европе.
Майкл Арсенолт
Самый обычный Хэллоуин
Как всегда, на Хэллоуин я бродил по улицам, занимаясь тем, чем занимаюсь всегда.
Я охотился за вампирами.
Я выжидал часа, когда станет совсем темно, когда последние лучи жизнеутверждающего солнечного света угаснут окончательно, после чего выбирался наружу. Не было смысла выходить раньше, пока они еще спали у себя в жилищах своим нечистым сном неумерших.
Богом проклятые создания! Какую цену они заплатят!
Я без устали кружил и кружил по улицам; я знал, что они где-то здесь, знал, что лишь я могу отыскать их, и лишь я могу их уничтожить.
Под фонарем я помедлил — проверил оружие и перепроверил снаряжение. Я был готов. Я всегда готов.
Я улыбнулся. На Хэллоуин вампиры становятся самонадеянны. Они ослабляют свою защиту. Они думают, что могут вот так, запросто, смешаться с нами, что мы не сумеем заметить их, не сумеем их вычислить.
Но они ошибаются. Они пытаются незаметно скользить вместе с толпами, прятаться среди «угости-а-не-то-напугателей», всяческих костюмированных охотников за сладостями — но все же они выделяются. Я могу их вычислить.
Мой обход длился уже два часа, когда наконец я увидел одного из них. Он угнездился в компании громкоголосых и назойливых веселящихся, тщетно пытаясь сделаться незаметным; однако я почти тотчас проник под его маску. Приблизившись к компании сзади и стараясь, чтобы мое присутствие не привлекло внимания, я последовал за ними и изучал его до тех пор, пока не убедился окончательно. Они шли себе вдоль длинного многоквартирного дома, не обращая на меня внимания, хохоча и расшвыривая пустые банки из-под пива, не имея понятия о том, что среди них демон.
Я приблизился на достаточное расстояние и сделал свой ход.
— Замри, исчадие ада! — вскричал я.
Тогда они все остановились и повернулись ко мне — очевидно, не зная, как им поступить. Возникла пауза; они в молчании меряли меня взглядами. Не знаю, почувствовали ли они окружавшую меня ауру благочестия или уже успели подпасть под гипнотическое влияние вампира. Так или иначе, их жизни никогда уже не стали бы прежними.
— Простите, — произнес пухлощекий человек, одетый клоуном, — но у нас нет мелочи. Мы ничего не можем вам дать.
— Я не нищий! — возразил я. — Я занимаюсь тем, что уничтожаю зло. Пожертвования, впрочем, принимаются.
— Проваливай отсюда, — сказал приятель клоуна, трансвестит. — Ты нас не напугаешь.
Несомненно, им даже в голову не приходило, что я был их единственным спасением. Они были слепы, они не понимали, что я, и только я мог спасти их никчемные шеи. Все, кроме одного: разумеется, самого демона. Он-то знал, кто я такой — я читал это в его холодных, холодных глазах. Я видел также, как страх поселяется в нем. Я знал, что скоро он будет умолять меня; я уже слышал его упрашивания, и они звучали музыкой в моих ушах. Освященная столетиями игра охотника против растленного сатанинского отродья вскоре будет сыграна вновь.
— Разве вы не понимаете? Это же не человек! Это вампир! Только что из седьмого круга Ада!
— Ну да, а я Бэтмэн, — ответил еще один, в сером трико — как мне показалось, вполне ренфилдским тоном.
— Да нет же! — Что за слепые идиоты! — Я имею в виду, что он действительно вампир! Самый настоящий! Он высосет вас, глупцов, словно дешевую бутылку вина!
И тогда эти кретины принялись смеяться — смеяться, словно истинные марионетки Люцифера, каковыми они теперь и являлись. Это было поистине печально — видеть, с какой легкостью они были околдованы. Я встретился взглядом с дьявольской тварью, и он тоже засмеялся, с явным самодовольством думая, что теперь ему ничто не грозит.
Я понял, что настало время действовать. Запустив руку внутрь своего пальто, я нащупал во внутреннем кармане пузырек, достал его и откупорил пробку.
— Это заставит вас уверовать, — произнес я, высоко поднимая руку. — Это святая вода: единственное средство, чтобы распознать вампира. — Я широко размахнулся и швырнул пузырек в его направлении.
В яблочко! Пузырек разлетелся вдребезги, залив ему всю грудь, обрызгав руки и лицо.
Он расхохотался еще пуще, и остальные присоединились к нему. Они задыхались от смеха и хлопали себя по ляжкам. Они не могли остановиться и закатывались снова и снова — до тех самых пор, пока не начал куриться первый дымок.
Кожа вампира задымилась, вспучилась и пошла пузырями; он испустил душераздирающий вой, словно дикий зверь, которым и являлся.
Остальные, освободившись от заклятия, которым оплел их вампир, ударились в панику.
Члены компании принялись бегать взад и вперед, всплескивая руками и тряся головами, словно не веря тому, чему они были свидетелями. Эти люди, еще какие-то секунды назад числившие злого духа у себя в друзьях, теперь видели его таким, каким он был на самом деле. Для них это было пробуждением.
— Боже мой! — восклицал клоун. — Это все правда! Это правда! Он действительно вампир!
И вот тогда наступил мой черед смеяться. Когда говоришь им, что в пузырьке святая вода, это всегда заставляет их потерять голову. Но каждый хороший охотник на вампиров знает, что вся эта религиозная болтовня не стоит и выеденного яйца: если ты хочешь добиться настоящей реакции, нет ничего лучше доброй порции неразведенной соляной кислоты.
Легко понять, что никто из них не понимал, что делать дальше. Хорошо еще, что я был рядом. Без меня они могли бы впасть в состояние полного ступора, но я-то знал, что надо предпринимать. Я знал, как закончить это дело.
