– Заклинание не может быть в порядке или не в порядке, – наставительно сказал Геремор. – Оно или есть или его нет.
– Отлично. Тогда – вперед.
Маскировочное заклинание не подвело. Миша снова ощутил свое лицо как пластилиновую маску. На этот раз он «отрастил» себе необъятные щеки, добавил несколько подбородков и придал животу форму бездонного пивного бочонка. Белые волосы сменились бурой щетиной. Меч исчез, растворившись в складках одежды.
Где-то поблизости ошивался Геремор. Прочтя еще одно заклинанье, он принял вид полевой мыши и затаился.
Ворота рассерженно загудели под ударами Мишиных башмаков.
– Ау, медицина! Открывайте! – заорал милиционер. – Больную привезли. Эскулапы хреновы, аларм!
Некоторое время никто не отзывался, лишь исступленно лаяли собаки. Казалось, они готовы были выскочить из собственных шкур, лишь бы добраться до глотки непрошенного гостя. Велосипед испуганно поскуливала, но не отходила от Миши ни на шаг.
Наконец за забором послышался хруст гравия и сонные матюки. Лязгнуло железо, скрипнула заслонка, в черном провале смотрового окошка белесым пятном возникла чья-то физиономия.
– Чего надо?
Миша направил фонарь на Велосипед. Яркий луч выхватил из темноты собакоголовую красотку в изодранном бордовом костюме.
– Братан, сеструха заболела.
Окошко захлопнулось. Послышался скрежет ключа в замочной скважине.
Йорик задрожал от нетерпенья.
– Сейчас… сейчас… рожи… – возбужденно бормотал он.
– Не светись, пока не подам сигнал, – одернул Миша.
– Зараза! – обиженно прошептал череп и юркнул куда-то вбок.
Заскрипела калитка. В глаза ударил ослепительный свет. Заслонившись ладонью, Миша смог разглядеть длинного типа в белом халате. Рядом маячили две неясные темные фигуры.
– Фонарь убери! – рявкнул милиционер.
– Ты где ее нашел? – донеслось от калитки. В голосе сквозило раздражение барского лакея, вынужденного общаться со всякой швалью.
– По деревне шлялась. Чуть в «собачий ящик» не загремела.
– А про нас как узнал? – продолжал допытываться «лакей».
– Грибники рассказали! Чего пристал? Ты психушка или Гестапо?
– Ммм, видите ли, – послышался еще один голос. Похоже, говорил тип в халате. – Мы, собственно, закрытая клиника и пациентов «с улицы» не принимаем…
– Так что, мне в другую больницу ее везти? – Миша сделал незаметный знак Йорику: готовься!
– Нет, что вы! – Миша скорее догадался, чем увидел, как длинный замахал руками. – Очень любопытный случай. Несомненно, мы вас примем.
– Мы их ПРИМЕМ! – жестко повторил он. Миша облегченно вздохнул, опустив руку: свет больше не бил в глаза. Фонарь выключили.
«Белый халат» распахнул калитку во всю ширь, и отодвинулся, приглашая войти. Первыми в калитку прошмыгнули никем не замеченные Геремор и Йорик. Милиционер шагнул следом.
Свет был всюду. Он лился из фонарей, из зданий, из досок забора, из травы, из самого воздуха. Миша зажмурился. Но даже так он не мог в полной мере защититься: веки просвечивали оранжевым, как будто были сделаны из тонкой цветной бумаги.
Послышался голос длинного:
– Любочка, ведь я же предупреждал, что это опасно. И что прикажете теперь с вами делать?
– Гав! – сказала Велосипед.
– Великая жертва, – прошептал длинный. – Великая жертва!
Миша приоткрыл один глаз. Очень хотелось взглянуть, к какой такой Любочке обращается «белый халат». Потом открыл и второй. Но Любы так и не увидел.
Рядом была все та же компания. Длинный тип со старомодными круглыми очками на носу, с взлохмаченной козлиной бородкой. Он напоминал пожилого миттельшнауцера из интеллигентной семьи. Слева и справа поигрывали мускулами два одинаковых глыбообразных субъекта в синих тренировочных костюмах. Судя по выражению лиц, у этих двоих даже под черепными коробками скрывались накачанные бицепсы, а едва заметные мыслительные процессы протекали где-то в спинном мозге, ближе к копчику.
Чуть дальше Миша увидел Велосипед. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на милиционера почти разумным взглядом. Правда, впечатление портил вываленный розовый язык, болтавшийся как некое подобие корабельного вымпела.
И уж совсем на заднем плане обретались Геремор – в виде мыши и Йорик – в виде безумного черепа на кошачьих лапах. Как бы невзначай Йорик наступил на длинный Гереморов хвост и отрешенно смотрел куда-то вдаль, в то время, как эльф отчаянно вырывался, вытянувшись в струнку и выпучив глаза-бусины.
Мише оставалось только молиться, чтобы никто раньше срока не заметил этих двоих.
Повисла зловещая пауза. «Миттельшнауцер», холодно улыбаясь, в упор рассматривал милиционера. Наконец, он поправил очки и проговорил:
– Вот, Михаил Андреевич, вы к нам и пожаловали. Я полагаю, свое нынешнее обличие вы приобрели благодаря вашим…, скажем так, не совсем обычным друзьям. Я прав?
«Обана!» – подумал Миша – «Маска, я вас знаю. Приплыли!». Он молчал, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Трюк с превращением, казавшийся идеальным, беспроигрышным, раскусили в первую же минуту. Что ж, зато больше не нужно было лицедействовать.
Миша, не спеша, огляделся. Впереди, на холме врезалась в ночное небо типовая барская усадьба: выкрашенный белой краской дом с двускатной крышей и колоннадой a-la античный храм, и два флигеля. Справа – сетчатый загон, по которому метались полдюжины доберманов. Между главным зданием и забором по кругу располагалось несколько разнокалиберных металлических ангаров. Оглянувшись, молодой человек увидел наглухо запертые ворота, снабженные таким количеством замков, цепей и засовов, что впору было звать психоаналитика, специализирующегося на мании преследования. Все пространство двора заливал яркий «больничный» свет, источник которого Миша так и не смог определить.
– Как, говорите, вас зовут? – проговорил милиционер, закончив осмотр.
– Виктор Антонович Чертопрыщенко, к вашим услугам. Как вам наше заведение на свежий взгляд?
Миша пожал плечами.
– Напоминает тюрягу. Вы бы цветочки посадили, что ли.
Чертопрыщенко хмыкнул.
– Увы, цветочки здесь не растут. Проклятое место, знаете ли. Загадочная история, как-нибудь расскажу.
– Вы лучше расскажите, где Наташа.
Виктор Антонович покачал головой.
– Не торопитесь. Всему свое время. Будет вам ваша Наташа.
– Где она?! – прорычал Миша, сжав кулаки.
Чертопрыщенко едва заметно качнул головой, и бугаи в синих костюмах обступили милиционера.
– Не советую шуметь, – проворковал Виктор Антонович. – Кстати, пора бы вам снять маску.
Чертопрыщенко поднял руки в классическом жесте «хенде хох». Миша задохнулся от боли, согнулся пополам. Медленно и очень неуклюже его тело возвращалось к своему прежнему обличью.
Наконец, боль отпустила.
– Что ж ты, гад, делаешь? – прохрипел милиционер.
Виктор Антонович виновато развел руками.
– Простите, если причинил боль. Зато теперь с вами приятно общаться: снова стали самим собой. Вот только меч придется отдать.
В тот же миг меч как будто сам собой скакнул в лапы одного из охранников.
– Ловко, – Миша скрипнул зубами.
– Профессионалы, – прокомментировал Виктор Антонович. – Не беспокойтесь, если соберетесь от нас уходить, оружие вам вернут. Но пока вы здесь, пройдемте в дом. Попьем кофейку, побеседуем. У меня великолепный кенийский кофе…
Чертопрыщенко взял под руку Велосипед и, не оглядываясь, повел ее вверх по холму.
Велосипед была сама грациозность. Она вдруг разом растеряла все собачьи замашки и держалась со спокойной уверенностью красивой женщины. Даже песья голова на ее плечах воспринималась всего лишь как не слишком удачно сделанная прическа.
«А Гиллигилл ее за палками гонял» – подумал Миша и поплелся следом, сопровождаемый охранниками. Под ногами мордоворотов отчаянно хрустел гравий.
Чуть погодя, никем не замеченный, потянулся к вершине холма Йорик. На его голом черепе восседал Геремор, все еще пребывавший в личине полевой мыши.
