Наконец я почувствовала, что больше не могу писать и нуждаюсь в еде. Тихонько поднялась и на цыпочках прокралась мимо спящего Джера. Почему-то мне не хотелось нарушать его сон.
— Далеко собралась? — Джер появился из ниоткуда, бесшумно поднявшись с кровати и удержав меня за плечо. — Мне кажется, я не разрешал меня вот так бросать.
Я фыркнула и сделала вид, что пытаюсь высвободиться.
— Я не нуждаюсь в твоем разрешении, Джеральд Хейл! Ты наглец!
Джер потянул меня к себе, заключая в объятия.
— Дописала?
Я кивнула.
— Можно?
— Да, конечно.
Он взял первый исписанный лист и пробежал глазами.
— Молодец. А говорила, не сможешь писать. Голодная, да? Жди, я принесу что-нибудь вкусное.
И Джер действительно через пять минут вернулся с подносом, нагруженным разной снедью. Горячего в доме не было, все съели за ужином.
— Ешь. — Он усадил меня на кровать перед столиком с фруктами и тостами. Я со счастливой сонливостью наблюдала, как он чистит апельсин, намазывает тост джемом и наливает сок в мой стакан. Но тут мое внимание привлекла тарелочка с сырной нарезкой.
— Это сыр с белой плесенью? Или он просто давно лежит? — Но я не удержалась и схватила заветный сырный ломтик.
Джер только хмыкнул. А сыр оказался потрясающий, нежный и очень вкусный. Мне редко удавалось попробовать такой дома, стоил он бешеных денег.
— И что такого в сыре? — спросил мужчина.
— Это не просто сыр, — сказала я, недовольная тем, что меня отвлекли от важного занятия. — Это лучший сыр в мире.
Джеральд усмехнулся, пожал плечами и отпил немного сока.
— Не холодный, пей. — Он пододвинул стакан ко мне.
— Ты что, теперь будешь меня во всем контролировать? — воскликнула я.
— Блонди, ты пошла в одиночку на сильного колдуна, побежала в компании однокурсников и ребенка на горгулью. Да! Я буду контролировать тебя везде!
— Как будто сам ты образец разумности, — насупилась я. — Ешь сам тогда, а я пошла в свою комнату. В подвале удобнее, здесь как-то слишком высоко, давление ниже, все дела.
Джер вздохнул, убрал поднос и сел рядом со мной. Я слышала его спокойное дыхание, чувствовала уже знакомый запах, чувствовала тепло его тела. Невольно вспоминая нашу ночь.
— Скажи, тебе обязательно все усложнять? — тихо спросил он бархатным голосом. — Я ведь о тебе забочусь, блонди.
— Я бы ничего не усложняла, если бы ты с самого начала на меня не взъелся, — буркнула я, пытаясь отодвинуться.
Но сильные руки мне этого сделать не позволили, и через долю секунды я лежала на кровати, и дыхание Джера грело мою обнаженную шею. Вырываться не было смысла — рядом с ним я казалась крошечной. Да и не очень-то хотела прерывать это мгновение.
Джер склонился и поцеловал меня.
— Значит, придется извиняться.
Мне понадобилось около минуты чтобы привыкнуть к новому, необычному ощущению, и он эту минуту мне дал. Воспоминание об обиде на его поступок, конечно, никуда не делись. Но все чувства оказались сильнее. Слишком много мы пережили, чтобы вспоминать давние ссоры. Поколебавшись немного, я сделала окончательный выбор, ответив на поцелуй и прижавшись к Джеру всем телом, дрожа не то от страха, не то от возбуждения.
Джеральд Хейл
Он уже не спал, когда Аля проснулась. Немного полежав спокойно, она начала ерзать, то ли пытаясь принять удобное положение, то ли стремясь слегка ослабить хватку его рук. Он до сих пор держал ее в объятиях и был не в силах заставить себя отпустить хрупкое, теплое и нежное тело. Она была одета в его рубашку: ночью было прохладно и Джеру с трудом удалось заставить ее накинуть на плечи что-нибудь. И хотя это отделяло их тела, девушка перестала дрожать. Она выглядела удивительно хорошо: заспанная, с распухшими от бесконечных поцелуев губами, в рубашке, на несколько размеров больше, со спутанными волосами, падающими на лицо… Аленка лежала в кольце его рук, как в колыбели, и сонно улыбалась.
— Хочешь пить? — Джер заметил, что ее губы пересохли.
— Ага. А еще есть и спать. Может, ты меня отпустишь? Мне жарко.
Джер осторожно опустил ее на кровать, поправив мягкие волосы.
— Принести попить?
— Что-нибудь сладкое. Там есть сок. — Алена сладко зевнула и свернулась калачиком на постели.
— Хорошо, блонди, я скоро. Только не спи. Нам еще надо поговорить.
Она была прекрасна, в мягком магическом освещении, какая-то домашняя и безумно сексуальная. Алене еще предстоит привыкнуть к его объятиям, поцелуям, рукам, голосу. Предстоит почувствовать себя любимой и желанной. Предстоит примерить подвенечное платье.
А ему… ему нужно прежде всего справиться с собственными страхами и оставить уже воспоминания о Дайне в прошлом. Невеста мертва, память о ней должна жить в нем, но память — прошлое, а Алена есть сейчас и, если он не наделает ошибок, будет и в будущем. Только нужно сказать ей о том, что он к ней чувствует, а это представлялось довольно сложной задачей.
Он думал, что вряд ли уже сможет мечтать о семье или отношениях. Но Алена… она была особенной. С ней в его жизни появилось много неясностей и недосказанностей. Он понял, что любит ее тогда, в замке, когда она плакала, лежа рядом. Когда боялась за его жизнь.
В тот момент у Джера было такое чувство, будто он получил удар в солнечное сплетение. Алена была абсолютно беззащитной. Одна, в чужом мире. Как она прижималась к нему, доверчиво и испуганно. Всего один поцелуй, но какой чудесный.
Им предстояло многое, но они справятся, теперь в этом Джер был уверен. Ее неопытность и беззащитность дополнят его уверенность и сила. Они станут прекрасной парой, в этом у него не было сомнений.
Взяв стакан с соком, он вернулся в комнату. Алена спала, свернувшись клубочком на одеяле. Рубашка закрывала ее тело только до середины бедер и Джер тут же почувствовал, как закружилась голова при мысли, что он может снова ее обнять. Он осторожно подошел к девушке и прикрыл ее одеялом.
Аля сонно улыбнулась и обняла его за шею, прижавшись носом к плечу. Джер откинул волосы с ее лба и осторожно поцеловал, потому что девушка опять уснула. Устроив ее на кровати, укутав одеялом и оставив спать, пошел в душ, насвистывая веселую мелодию и думая о том, как они проведут эти выходные. Теперь у них есть много времени.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Об авторском таланте и последнем путешествии
Зал аплодировал, и от этих аплодисментов я чувствовала, как заливаюсь краской. Вкупе с белоснежным платьем и светлой кожей мой румянец был заметен даже тем, кто сидел на задних рядах.
Только бы не упасть! Только не упасть! Это единственное, что меня волновало, пока я шла меж столами к трибуне. Впервые за долгое время я надела высокие каблуки и по дороге в зал несколько раз чудом не подвернула ногу. То Джер подхватывал, то Джилл ловила.
— Алена Селезнева! — торжественно объявил Енот.
Я приняла из его лап шапочку выпускника и небольшой значок. В школе странников не давали дипломы. Выпускники награждались значком. Значок был непростой, явно магический. Он забавно переливался и, когда в помещении становилось темно, мог осветить путь. Мне подарили фонарик — так шутили мы с Джером. Большинство фонарики никогда не видело.
— Мы все знаем, — когда в зале воцарилась тишина, произнес Енот, — что сделала для нас эта девушка. И сегодня я действительно горжусь тем, что могу ей сказать. Алена — ты странница. Ты всегда ею была и всегда будешь. Я не знаю, сколько миров у тебя впереди. Но знаю, что ты невероятная умница, и где бы ни требовалась твоя помощь, ты обязательно справишься. За всю историю существования школы, да и мира в целом, у нас ни разу не было такой замечательной девушки. Ты стала нам всем другом, некоторым сестрой. Некоторым возлюбленной. Ты помогла нам отстоять то, что мы так любим. Возродила дело всей нашей жизни, поверила в нас. Поверила в эту школу. Никогда мы не сможем выразить всю нашу любовь. И когда придет пора прощаться, когда ты пойдешь дальше, нам останется только надеяться, что когда придет время и ты станешь выбирать, где останешься жить, вспомнишь о нашем мире. Об Ореховом доме, в котором тебя всегда ждут. О школе, где ты была самой необычной студенткой. О наших приключениях. О том, как ты преодолела самое сложное проклятье, разбудила свой талант, сделала то, что не удавалось ни одному творцу. Ты уникальная, Алена. Ты обладаешь и даром странницы, и даром писателя, и магией героя. А еще ты обладаешь большим сердцем и чистой душой. Удачи тебе во всем, девочка. И спасибо!
