Однако командовавший ею чернокожий офицер, разобравшись, что тут вовсе не нападение на пост, а всего лишь еврейская помолвка, чертыхнувшись по-английски про «этих сумасшедших жидов», приказал сменить с блокпоста весь наряд до срока. Все равно от них сейчас на службе толку — ноль.
Отметив все свои айдишки, запечатав оружие в сумках — нас отдельно предупредили, что если мы задержимся в городе больше чем на трое суток, то должны будем сдать все оружие в городской арсенал, — таким вот образом мы погнали в город большим кортежем из разнообразных милитаристских машин вокруг нашего милого бывшего школьного автобуса.
И все это орало и гудело клаксонами, пугая прохожих на пути через город до хоральной синагоги Форта Линкольн. Разве что стрелять было не из чего.
А мне отчего-то стало грустно расставаться с Розой, даже вздохнул украдкой. И эту девушку уводят прямо «из стойла». Можно сказать — жену отбили. Любимую притом. Любимую жену гарема.
Опять вакансия освободилась.
Новая Земля. Американские Соединенные Штаты.
Город Форт-Линкольн.
22 год, 12 число 6 месяца, среда, 16:00.
Свадьба Розы и Саши была прекрасно организована для столь короткого времени и сыграна с чисто нэпмановским размахом всем еврейским фортом. По крайней мере я так подумал, когда увидел огромную нарядную толпу, тусящуюся у синагоги. Правда, как оказалось, это было не все население города, но по крайней мере все население его еврейского «квартала», которое в совокупности по своему богатству и численности не уступало кварталу кораблестроителей, которые тут были элитой элит.
Когда подъехал наш автобус, то под приветственные крики толпа, запрудившая улицу у синагоги, разделилась на две половины, оставив нам длинный коридор до портала с белыми колоннами и голубым могендовидом на фронтоне.
Дежавю!
Как и было заранее оговорено, я, как надо понимать — опекун, повел Розу торжественной сарабандой сквозь этот живой коридор до дверей синагоги, взяв ее под руку. А мои нарядные девочки, изображая, как в голливудских фильмах, подружек невесты, всем автобусом телепались за нами.
Роза была неотразима в своих фижмах, хотя лицо ее до груди прикрывала фата из лиловатого муслина, удерживаемая на вычурной прическе тонкой позолоченной диадемой и двумя длинными шпильками со стразами на концах. Поверх диадемы был еще надет венок из живых цветов.
Надо отметить, что весь день мы провели в предсвадебных хлопотах, отвозя Розу то в синагогу на ритуальное омовение, то снова на примерку к портнихе, в перерывах мотаясь по магазинам и лавкам.
Я не стал жмотничать и, не торгуясь, оплатил пошив свадебного платья для Розы у лучшей портнихи в городе, что встало мне почти в семь сотен экю, да еще в пару сотен за срочность. И это при том, как сказала эта разменявшая полвека тучная усатая еврейка в рыжем парике, что все это с большой скидкой на ее работу, амортизацию швейной машинки, оверлока и прочего оборудования.
— А стоимость ниток и электроэнергии я вообще не считала. Все это ради счастливого завершения страданий несчастной девочки Рейзел, о которой уже говорит весь город. Но сама материя для платья очень дорогая и на Старой Земле, а тут она еще из-за «ленточки». Стразы и гарус на вышитом лифе хоть и не от Сваровски, но тоже оттуда, — вываливала она на меня эту информацию, как профессиональная «казанская сиротка».
Я не возражал: все же не первый раз выдаю замуж собственную жену на ЭТОЙ земле. Имею опыт. Хотя «любимую жену» — впервые. Не тот повод, чтобы торговаться, да еще в присутствии невесты, славящейся острым язычком. Хотя, черт ее знает, может быть именно сейчас я в ее глазах выгляжу как последний лох. Шлемазл, как тут говорят. Но серебряная купонная парча действительно выглядела дорогой, а само платье было не просто роскошной тряпкой, а настоящим произведением искусства, на которое и денег не жалко по определению.
А уж сама Роза в нем была куколкой. Лучше Барби. И даже казалась выше ростом. Впрочем, белые туфли на высоченных шпильках у нее остались еще со Старой Земли, она в них на корпоратив ехала.
Остальные девочки обошлись прокатом, который, к моему удивлению, был здесь отменно развит. Как пояснил мелкий суетливый ребе в длиннополом лапсердаке и с длиннющими завитыми пейсами из-под широкополой шляпы, большинству переселенцев не по карману строить дорогие, согласно традиции, свадебные наряды, вот для них и существует такой прокат при синагоге, куда более состоятельные евреи отдают свои старые свадебные наряды в виде благотворительности.
Сам я был в том же прикиде, в котором ехал на корпоратив, только вычищенном и тщательно выглаженном моим гаремом в мотеле. Так что на фоне местных модников я неплохо смотрелся. Только вот кипу на мой слегка отросший ежик (Ингеборге нет, и некому стало меня брить) пришлось лепить скотчем. Иначе никак не получалось. То еще удовольствие.
Так вот, пока я вел Розу (или все же Рейзел?) в ее роскошном наряде к брачному алтарю, было время вспомнить последние суматошные сутки.
Вчера вечером, у синагоги я, Саша, сержант Бен-Гурион и ребе довольно долго увлеченно торговались на тему, кто и сколько экю должен внести в синагогу за ритуал бракосочетания. Кто и в какой пропорции должен оплатить свадебный пир, лабухов и прочие обязательные на любой нормальной свадьбе прибамбасы.
Я, соответственно взятых на себя обязательств опекуна невесты.
Сержант, как представитель «семьи» жениха.
Моложавый бритый раввин в роговых очках и лицом Зеэва Жаботинского, [81] в роскошных пейсах, казавшихся пришитыми прямо к полям его широкополой шляпы, разводил нас на бабки в качестве заинтересованной стороны. Но не просто так, а согласно древней освященной традиции.
Пока торговались, стемнело.
Со списком гостей все было уже проще. Я вписал весь «пионерский отряд» и охранявших нас валлийцев и оставил их уточнять список гостей со стороны жениха.
Чуя, что это дело у них затянется надолго, попросил дать мне провожатого, а то в темноте я никакую гостиницу не найду. Тем более именно ту, в которую мне нужно попасть.
Роза рассталась с Сашей, агрессивно процеловавшись с ним не менее пяти минут на ступенях синагоги, так как оказалось, что по их религиозным законам он теперь не может ее видеть до самого момента бракосочетания, и уехала с нами на автобусе.
«Подосиновик», посланный сержантом быть нашим Вергилием, уточнив наши запросы и притязания, привез нас в некую помесь американского мотеля с одесским двориком на Молдаванке.
Большой квадратный двор, он же стоянка автомобилей, окруженный по периметру белым двухэтажным зданием из сэндвич-панелей с синей металлической галереей и синей же двускатной крышей из алюминиевого профнастила. Халупа типа тех, что на солидных стройках под бытовки возводят. Номера дверями и окнами, прикрытыми синими жалюзи, выходили на галереи. Они все были одинаковые, с душевой кабинкой и кондиционером, стоимостью десять экю за ночь, так что мы в этот раз все разместились поодиночке.
Поужинали в небольшом баре при мотеле, точнее — примитивной бигмачной. Фаст-фуд голимый, от которого мы уже стали на Новой Земле как-то отвыкать, как и от дрянного американского кофе, который пиндосы умудряются целый день перекипячивать в больших стеклянных емкостях, превращая хороший продукт в бурду. Даже советский «бочковой» кофе в студенческих столовых был вкуснее.
Сожрали там наскоро что-то типа филе-о-фиш и жареную картошку соломкой с кетчупом. Выбор еды, впрочем, был невелик — не «Вайт кастл» даже. А вот выбор алкоголя, наоборот, поражал разнообразием. Правда, бутылки на верхних полках явно староземельные, все стояли, покрытые хорошим слоем пыли. Народ тут все больше по местному пойлу ударял, как более щадящему к кошельку.
