На въезде у форта — блокпост, скорее блокгауз целый, большой очень, из обсыпанных землей бетонных блоков, опутанных на фасах «егозой». Явно не зарытый в землю укрепрайон, а как еще в Крымскую войну при бароне Тотлебене строили, прямо на грунт насыпная фортеция типа люнета. Что там по бокам — особенно не видно, но спереди, на скатах, в чахлой траве отблескивают в лучах вечернего солнца металлом кольца, как бы не спирали Бруно. Страшная вещь. Я ее еще по флоту помню. Там она вокруг наших бункеров между кольями колючки всегда рассыпана была против диверсантов, но попадались в нее только наши самовольщики. Видать, диверсантам заранее известно было, что из этой тонкой проволоки самостоятельно ни за что не только не выбраться, но даже и не выпутаться.
Перед блокпостом на ровной местности забиты в землю металлические колья в три ряда из толстого стального уголка, опять-таки с колючей проволокой внатяг, как на фронтах Первой мировой войны. На проволоке гроздьями висят пустые консервные банки в качестве примитивной сигнализации. И по сторонам блокпоста эти колья с колючкой уходят далеко в стороны, образуя как бы стены города, потому как дома не дома, а какие-то сараи ясно видны за полосой отчуждения. Не удивлюсь, если эта «городская стена» еще и заминирована, как американская база Гуантанамо на Кубе.
Дорога перед шлагбаумом с обеих сторон зажата коридором из такой же колючей проволоки на кольях. На самой дороге навалены бетонные блоки вразброс. Проехать можно только «змейкой» на самой малой скорости.
С верхотуры блокпоста дорогу контролирует счетверенная зенитная установка, явно снятая с какого-то корабля. Даже окраска шаровая сохранилась. Мелкая, двадцати — двадцати пяти миллиметров калибром, не больше. Ну, думается мне, что не хуже «Шилки» [75] будет, если им пострелять захочется. Такая дура далеко бьет.
На самом КПП мается дурью целый взвод местных вояк из патрульных сил. Возможно, даже орденских. Все в пустынном камуфляже и желтых кевларовых берцах. Знаки различия — американские, староземельные. Кто не дежурит за тяжелым оружием, те кучкуются внизу на дороге. Курят. Байки травят. Несмотря на жару, все в брониках и обтянутых «комком» касках. Увешаны пистолетами, штурмовыми винтовками с подствольниками и многочисленными приблудами, у некоторых за спиной трубы одноразовых гранатометов, типа русской «Мухи». [76] Солидная банда.
У трети вояк — разной степени черноты рожи афроамериканцев, или как они тут на Новой Земле толерастно обзываются? Афроамероновоземельцы? Хрен его мама знает, как толерасты еще извратиться могут. В этом они давно советских коммунистов переплюнули. В общем, по-русски: в наличии негры в ассортименте расовой помеси.
Ну, и броняха присутствует, куда без нее тут на блокпостах. Парочка похожих на большие ящики, поставленные на гусеницы, бронетранспортеров М113, [77] с большими пулеметами врастопырку. Плюс, как и на Базе «Северная Америка», немного в стороне от блокпоста притаился за колючкой американский алюминиевый «противопехотный» танк «Шеридан», [78] вооруженный шестидюймовым «окурком» низкой баллистики, который, как помнится мне из армейских штудий, и ракетой «Шилелла» [79] может довольно точно пулять километров на пять по инфракрасному лучу. И картечью по пехоте палить, но недалеко и довольно медленно. Хорошо тренированный экипаж в минуту делает не более четырех выстрелов. Но для любой колесной техники этого за глаза хватит. Ну, еще и пулемет там, спаренный, винтовочного калибра, в башне точно есть.
В самой Америке, которая староземельная, это танковое недоразумение осталось на вооружении только у воздушного десанта, и то после «Бури в пустыне» было решено их окончательно списать. Но для Новой Земли это еще та вундервафля. Главное — легкая, плавающая, достаточно быстроходная и с умеренным аппетитом на горючку. На этом экземпляре еще торчит на башне большая цилиндрическая фара, как бы не инфракрасный прожектор ночного прицела. В дополнение к тому обычному большому прожектору, что на самом блокпосте стоит.
Скинув скорость до минимума и пропетляв между бетонными блоками на дороге, останавливаемся перед шлагбаумом.
Видно в боковое зеркало, как валлийский броневик совершает те же манипуляции по слалому с бетонными блоками, какие и я только что. А за ним и «хамви» кирасир, прикрывающий «лапландер».
Потянувшись затекшим телом, вылезаю с водительского сиденья, одновременно рычагом открывая пассажирскую дверь, и вижу в лобовое стекло, как, поднырнув под шлагбаумом, выходит вперед высокий сержант с терминалом для контроля айдишек в руках. Предупреждаю девочек:
— Вещи оставляем на месте, все выходим для проверки Ай-Ди.
Остатки «пионерского отряда», потягиваясь, с ленцой выбираются с бордовой кожи сидений, которые они покрыли плотными льняными покрывалами, чтобы не прилипать к ней на жаре нежными частями тела, и подаются на выход.
Я был последним в этой очереди, после Розы, которую, неожиданно для себя даже, не удержавшись, ущипнул за тугую попку.
Роза фыркнула, как породистая кошка и, наполовину обернувшись, сказала мне с ехидной улыбочкой:
— Дождись гостиницы, злыдень писюкатый. Вот там-то я тебя загребу-замучаю, как Пол Пот Кампучию, — сверкнула довольным млятским взглядом и выскочила из автобуса.
Когда я вышел за ней в вечернюю жару, то понял, что уже ничего не понимаю вообще из того, что происходит; что и происходить не должно вроде бы в принципе.
С диким восторженным криком: «Рейзел!!!» один из патрульных, отдав свою винтовку товарищам, ловко перескочил через шлагбаум и, оттолкнув сержанта, который в это время проверял айдишку у Були, громко топоча берцами, раздвигая девчат, как скоростной ледокол шугу на реке, подбежал к Розе, протянул к ней правую руку, левой схватившись за броник в том месте, где должно быть сердце, и опять громко закричал, хотя был совсем уже рядом с девушкой:
— Рейзел, это я ТЕБЯ вижу?! Это не сон?! Не глюки?
И Роза повела себя, на мой взгляд, крайне неадекватно воспринимаемому мною образу плохой московской девочки.
На ее взвизг: «Саша!!!» обернулись уже все.
И маленькая Роза, с места, без разбега вспрыгнув на высоченного патрульного и обняв его руками и ногами, запричитала взахлеб:
— Сашка! Сашенька, любимый!
Не забывая при этом осыпать его лицо короткими, частыми поцелуями.
Потом они зависли в долгом сладострастном засосе, вызвав как радостные крики и свист всех патрульных, так и завистливое обалдение всего коллектива моего гарема.
Про себя я уже не говорю. Я просто впал в ступор из-за «разрыва шаблона». В голове валеты королей гоняют, а периферией сознания уже вырисовывается понимание, что обещанная мне «Кампучия» отчего-то накрывается сегодня медным тазом. А я уже было настроился…
Не успел я эту мысль додумать, как Роза, оторвавшись наконец-то от опухших губ солдатика, откинулась, держась за его талию ногами и обнимая за шею одной левой рукой, правой же хорошо так замахнувшись, неожиданно засветила ему точно в глаз.
— Хороший фуфляк будет, — констатировал я по-английски, — качественный.
— Да, долго сходить будет, — поддакнул мне валлийский лейтенант, протискиваясь в «первые ряды партера» в обнимку с Антоненковой.
Солдат, не ждавший от девушки такой подлянки, сразу упал. Как поц. И, естественно, повалил на себя Розу. Барахтаясь в дорожной пыли, патрульный безуспешно пытался защититься от избивающей его фурии, в которую превратилась миленькая Шицгал. И жалобно кричал:
— За что?! За что?!
А Роза, уже сидя на нем скачущей амазонкой, все била его по морде — уже с двух рук, умудряясь при этом не промахиваться, ни разу не ударив по каске, и, брызгая крупными слезами, громко выговаривала ему при этом:
