- Доченька, что случилось?! – ну вот, теперь и на Пите лица нет.
- Мам! Пап! Он сказал, что меня не существует! – выдаёт дочка и бросается к отцу, который уже раскрыл для неё свои объятья.
Пит обнимает шмыгающую дочку, растерянно смотрит на меня. Я глажу Прим по её тёмным кудряшкам. Мы с Питом непонимающе переглядываемся.
- То есть, как не существует? – переспрашиваю я.
Ничего не понимаю! Что за бред?!
Примроуз, ещё немного пошмыгав носом, поудобнее устраивается между нами, прислоняется ко мне.
- У нас в школе появился новый мальчик. Он старше меня на три года, - рассказывает дочка, - раньше он жил в Капитолии, но его папу перевели на службу сюда. Сегодня на перемене этого мальчика его одноклассники привели к нам в класс. Он хотел познакомиться со мной.
Пит недовольно хмуриться.
- А почему он хотел познакомиться именно с тобой?
Прим пожимает плечиками.
- Я не знаю. Другие мальчишки из его класса сказали, что меня зовут Примроуз Мелларк. И что я дочка Пита и Китнисс Мелларк. Но он им не поверил. Сказал, что этого просто не может быть, потому что вы никогда не были женаты. А ещё потому что мама никогда не любила моего папу.
Расстроенная дочка хлюпает носом.
- Но это же не так, мамочка? - моя маленькая Прим с надеждой заглядывает мне в глаза. – Ты же любишь моего папу?
Я притягиваю дочку к себе, обнимаю, целую в макушку.
- Родная моя, ну конечно я люблю твоего папу. Я его просто обожаю.
В доказательство своих слов целую довольного Пита. Дочка расцветает. Ей нравится смотреть, как мы целуемся.
- Значит, я была права, когда назвала этого мальчишку дураком?!
- «Дурак» - это, конечно, плохое слово, - нравоучительно начинает Пит, и тут же заговорщически добавляет, - но, думаю, иногда его можно использовать.
- Пит Мелларк! – я укоризненно смотрю на мужа. - Вот чему ты учишь ребёнка?
- А что сразу Пит? – как ни в чём не бывало, интересуется улыбающийся муж. – Я вообще бы с этим мальчишкой отдельно поговорил. Нечего мою любимую доченьку обижать!
Примроуз хихикает, беззаботно отмахивается.
- Ой, пап! Уже не надо. Мальчишки с ним разобрались.
- Это как? – мы с Питом снова удивлённо переглядываемся.
- Они его слегка помутузили, чтобы меня не обижал, - довольно улыбается Прим, торопливо добавляя. – Только я их об этом не просила. Они это сами сделали!
Ну и что нам делать с этим ребёнком, у которого уже сейчас личный штат маленьких телохранителей имеется?! То ли ещё будет…
Повалявшись с нами в кровати ещё полчаса, Прим убегает. Подружки зовут её поиграть во дворе.
- Хорошая картина, пап, - напоследок бросает дочка, показывая на рисунок, где я запечатлена, в чём мать родила.
Чувствую, что краснею. Поворачиваюсь к Питу, который пытается принять самое невинное выражение лица.
- Кстати, о картине, дорогой! Ты ничего не хочешь мне объяснить?
- Хочу, - смеётся Пит и подминает меня под себя. – Пришлось изобразить тебя со спины, поскольку я не смог как следует вспомнить некоторые детали. С твоего позволения...
Не успеваю я охнуть, как мой нахал в наглую заглядывает под простыню, которой я прикрываюсь. С видом художника любуется моими грудями при свете дня.
- Пит Мелларк, ты неисправим!
- Я знаю!
Однако заняться любовью у нас не получается, потому что меня одолевают тревожные мысли.
- Пит. Подожди. Почему тот мальчишка так сказал о нашей Прим?
Пит возвращает простыню на место, обнимает меня, притягивает к себе.
- Думаю, потому что в Капитолии все давно уверены, что история про «несчастных влюблённых» из Дистрикта-12 была всего лишь пиар-ходом. – Пит усмехается. – Есть много новомодных историков, которые рассматривают события революции с разных точек зрения. А поскольку у меня договор с президентом Пэйлор и Хевенсби насчёт того, что СМИ не лезут в нашу жизнь, никто толком и не знает правды о нас. Большинство считает, что мы с тобой после революции разъехались по разным дистриктам и больше никогда не встречались, так как исчезла необходимость изображать «несчастных влюблённых».
- Даже так? - я искренне удивлена.
- Мг, - Пит целует меня в шею.
Но я всё ещё не могу сосредоточится по поцелуях мужа.
- Пит.
- М?
- Когда мы расскажем обо всём Прим?
Пит отрывается от меня. Становится серьёзным.
- Я думаю, это надо сделать сегодня вечером. Не хочу, чтобы она узнала эту историю от других.
Поворачиваюсь к мужу, утыкаюсь лицом в его грудь. Меня одолевают совсем невесёлые мысли. Чувствую, как со всех сторон ко мне начинает подползать страх.
- Пит. Мне страшно. Наша дочка ещё такая маленькая. Как она это всё воспримет? Как рассказать ей обо всём, что с нами произошло, и не напугать при этом до смерти?
Крепкие руки мужа сильнее прижимают меня к себе.
- Вот увидишь. Всё будет хорошо, - в голосе Пита звучит непоколебимая уверенность. – Мы объясним нашим детям всё так, что они станут от этого только сильнее.
- Я всё равно боюсь, Пит.
- Не надо. Не бойся, - муж целует меня. – Я же с тобой. Вместе мы со всем справимся. Китнисс, у нас семья. Дети. Хэймитч, - с улыбкой добавляет он.
- Да уж. Куда нам без дедушки-Хэймитча, - невольно смеюсь я.
В этом весь мой Пит! Всегда умеет пошутить даже в самом серьёзном разговоре.
Муж снова целует меня. И я тону в его голубых глазах, в его ласках и поцелуях, забывая обо всём на свете.
***
Этим же вечером в зале возле камина Пит, Хэймитч и я рассказываем Прим о «Голодных играх». Моя храбрая дочка внимательно слушает своего отца. Иногда задаёт вопросы, отвечать на которые Питу помогает Хэймитч.
Наверное, это действительно великий дар – уметь рассказывать так, как это делает Пит. Столь точно находить подходящие фразы. Слова Пита мгновенно проникают в разум, сердце и душу. Я смотрю на мужа, и мне внезапно приходит мысль, что этот человек вполне мог бы управлять не только пекарней, но и целой страной. Пит Мелларк из той редкой породы людей, которые способны одним лишь словом повести на бой десятки тысяч людей, и этим же словом остановить войну. Странно, что после революции ему не предложили остаться в Капитолии… Или предложили, но он отказался?
Как всё-таки мало я знаю о своём муже.
***
На следующий день мы с Прим идём в школьную библиотеку, чтобы получить новые книги. По дороге я не выдерживаю… Знаю, это хулиганство, но на перемене я всё же заглядываю в класс к тому мальчику, который с уверенностью заявил моей дочке, что её не существует и… улыбаясь, знакомлюсь с ним.
Бедный ребёнок! У мальчишки был такой вид, будто он только что увидел приведение. Ничего! Так ему и надо! Нечего обижать мою дочку.
Мы возвращаемся с Прим домой. Вместе с интересом рассматриваем её учебники, энциклопедии, расставляем их по полкам возле её рабочего стола. Особое внимание я обращаю на энциклопедию по истории. Это так дико видеть там наши с Питом фотографии. Подмечаю, что в учебнике действительно написано, что история о «Несчастных влюблённых» изначально была хитростью, чтобы заполучить симпатию спонсоров и выжить на арене.
Изначально.
Хорошее слово, которое здесь не расшифровывается. Получается, что наша с Питом история заканчивается на смерти президента Коин. А затем, мы оба будто растворяемся в небытии.
Хэймитч забирает Прим и Мэтью. Они втроём отправляются на любимую Луговину пасти его несносных гусей. Я берусь рассматривать последнюю библиотечную книгу Прим.
Какое странное название – «Книга памяти». Зачем она нужна? Разве мало одной красочной энциклопедии по истории? Открываю первую страницу, и моё сердце замирает. Внезапно я понимаю, что предисловие написано моей рукой. Это мой почерк!
«Из истории трагедии. Удача никогда не была на нашей стороне».
Я листаю «Книгу памяти». И хотя буквы напечатаны, чувствую, что эту книгу писала я. А ещё рисунки… Мне хватает одного взгляда, чтобы понять – их сделал Пит.
